Путешествие среди выживших христиан в арабском мире

Он упоминает о распоряжении, согласно которому христиане должны получить специальное разрешение президента, если захотят сделать хотя бы малейшее изменение в церковной постройке, не говоря уже о строительстве новых церквей. На этой территории до сих пор имеет силу закон Османский империи 1856 г. [86] Получение подобного разрешения может затянуться на десятилетия. Если христиане построят что-то без него, они рискуют нарваться на разборки с соседями-мусульманами.
Часто высказывается критика по поводу того, что копты в Египте никогда не занимали ведущих должностей. Нет ни одного ректора университета, декана, губернатора, министра, редактора государственной газеты, директора государственной компании, работника службы безопасности или сотрудника разведслужбы из коптов. В министерстве иностранных дел они составляют менее 1 %, в судебной системе их около 1,5 %. То есть можно сказать, что коптов не допускают к наиболее значительным общественным постам. Дискриминация спускается сверху [87].
Я сообщаю Сидхому что многие осуждают коптов за самоизоляцию, на мои слова он разражается бурной критикой.
– За пределами крупных городов христиане гораздо чаще вынуждены смешиваться с мусульманами, в противном случае они рискуют быть подвергнуты нападениям и плохому обращению. На протяжении многих лет я буквально вопиял, что мы вынуждены пристраиваться к мусульманам.
В большей степени вину за эту изоляцию можно возложить на патриарха Шенуду III, возглавлявшего коптскую церковь с 1971 г. вплоть до своей смерти весной 2012-го. Более 40 лет он был настолько консервативным и самодержавным правителем, что к нему вполне применимо слово «диктатор» [88]. Новый патриарх Тавадрос выбрал совершенно другой курс.
– Он заявляет, что церковь не должна придерживаться определенной политической позиции и что это право остается за каждым отдельным христианином. Без Мубарака и патриарха Шенуды нет больше никакой связи между президентом и патриархом. Мы стоим на собственных ногах.
Революция развалила уже и без того плохую экономику, и процесс этот затронул миллионы египтян. Туристы все менее охотно приезжают сюда. Заглянув в один из самых роскошных музеев в мире – Египетский музей в Каире – я оказался там практически единственным посетителем.
Пока я нахожусь в Каире, здесь повсюду неистово обсуждают, что же все-таки исламисты собираются делать с полученной властью. Споры не умолкают даже после военного переворота летом 2013 г. Братья-мусульмане по-прежнему представляют собой наиболее организованное движение во всей стране. По словам Сидхома, если эта партия будет баллотироваться на предстоящих выборах, то, разумеется, в очередной раз одержит победу. В Египте пустил корни ислам, ориентированный на политику. Главный редактор поясняет мне, что даже если исламисты устранятся от управления, конституция будет основана на законах шариата.
И вот, сидя в офисе Сидхома в ноябре 2012 г., я слушаю те же сетования. Наша встреча происходит как раз в тот момент, когда Братство совместно с салафитами пытается по-быстрому наваять новую конституцию и представить на голосование.
– Статьи, имеющие отношение к правовой свободе, переписывают так, чтобы якобы передать все эти права во власть Бога. В конце каждой стоит завершающая фраза, что права на свободу действуют до тех пор, пока не противоречат шариату, – добавляет он.
Однако никому не известно наверняка, что же такое шариат. Среди исламских ученых идут бесконечные дебаты на эту тему, а Сидхома более всего беспокоит интерпретация салафитов:
– Они никогда не признают немусульман и всегда будут относиться к ним как к гражданам второго сорта. Любые меньшинства будут считать маргиналами и лишат их всяческих прав.
Салафиты требуют ношения хиджаба всеми женщинами, даже христианками. Они собираются ввести запрет на продажу алкоголя и во имя соблюдения нравственности среди туристов разделят все пляжи по половому признаку [89].
 
Для такой страны, как Египет, которой нечего предложить кроме своего невероятного наследия и великолепных пляжей, подобные решения будут фатальными. Сидхом считает, что если шариат все-таки будет введен, пострадают от него все, а не только христиане:
– Если это произойдет, в стране введут штрафные санкции, которых нет ни в одной цивилизованной стране мира. Ворам начнут рубить руки, а неверных жен побивать камнями.
Я спрашиваю, имеются ли различия между тем, как на законы шариата смотрят Братья-мусульмане и салафиты.
– Так как салафиты – фундаменталисты гораздо в большей степени, они ведут себя более прямолинейно. Тому, что они говорят, можно доверять. А вот Братство – это огромная территория, на которой царит недоверие. Они маскируют свою политику до тех пор, пока не захватят власть. Если вы спросите старших членов Братства, чего же они хотят на самом деле, то получите очень оптимистический ответ. Но в Египте мы уже усвоили урок – им доверять нельзя. Они будут говорить вам то одно, то другое, но при этом никогда не сменят курс на изменения в сторону исламского государства.
Аналитики не попадают в точку, когда пытаются объяснить, чего же на самом деле добиваются Братья-мусульмане. Двигаясь наугад, лидеры этого движения тем не менее делают заявления, четко указывающие направление, которое предсказывает Сидхом. Довольно популярный телевизионный проповедник Шейх Юсуф аль-Кардави, ведущий еженедельного шоу на катарском телеканале Аль-Джазира, аудитория которого составляет 60 млн человек, в январе 2012 г. заявил, что «шариат должен осуществляться постепенно. В этом и заключается естественный закон шариата».
В течение многих лет его считали духовным лидером движения и наиболее значимым суннитским голосом на Ближнем Востоке. «Люди неправильно понимают шариат», – изрек проповедник Аль-Джазиры, выброшенный в свое время из Египта за связь с Братством.
«Прежде чем приступать к другим вещам, мы должны научить людей законам шариата и объяснить им, что он означает. Я имею в виду, что в течение первых пяти лет не стоит открыто демонстрировать отрубленные кисти рук» [90].
Аль-Кардави – персонаж неоднозначный, потому что публично поддерживает демократию и плюрализм и заботливо отзывается о христианах. В то же время он считает, что в первую очередь нужно наложить запрет на алкоголь. Ожидая, что большинство будут против, он тем не менее заявляет, что исламский закон не собирается идти на компромисс в этом вопросе [91].
Несмотря на это, западные СМИ нередко называют подобных Аль-Кардави людей умеренными и стремящимися к демократии, хотя в 2009 г., высказываясь по вопросу войны в Газе, тот же Аль-Кардави пропел дифирамбы Гитлеру за то, что тот поставил евреев на место. Не говоря о том, насколько высоко он оценил действия палестинских террористов-смертников. По его мнению, за гомосексуализм следует ввести смертную казнь, а еще он считает приемлемой «мягкую» форму домашнего насилия. За всем этим не так уж просто разглядеть, в чем же, собственно, состоят умеренность и демократия.
Стоит упомянуть и его поддержку террористических атак против коптов. «Ислам не поддерживает убийства невиновных граждан в любой стране, вне зависимости от национальности, за исключением тех случаев, когда речь идет о законных наказаниях», – считает он [92]. В иных своих высказываниях Аль-Кардави, как и некоторые другие ведущие деятели мусульманского братства, утверждает, что его движение смотрит на коптов как на часть Египта [93].
Однако это не успокаивает Сидхома. Он предупреждает, чтобы я не ожидал от коптов, с которыми мне еще предстоит встретиться, резких заявлений по поводу их положения: «Если мы слишком бурно выражаем мнения, то превращаемся в удобную мишень для атаки. Нас начнут считать предателями».