Люба (СИ)
— Прости меня, я должна была быть рядом, тогда ты мог бы избежать многих ошибок. А как ты встретил Любу?
— Ой, мама, это она меня встретила. Она пришла в клинику, попросила монографию, я дал, с этого все началось. Я не знал, что она дочь шефа, но она была не такая, как все женщины. На ней не было косметики, она вела себя просто, но была невероятно грамотной и умной. Внешне она напоминала воробышка, где-то была неуклюжей, где-то наивной. Она не умела быть женщиной и этим безумно подкупала. Я влюбился в нее. Тоже натворил много ошибок. Но я всегда любил ее. Как только ей исполнилось восемнадцать, мы поженились. А еще через полгода родился Валерка. Шеф не простил мне дочери, и Валерка носит его фамилию, хотя в свидетельстве о рождении я в графе «отец». Я ему обещал, что только после защиты докторской диссертации дам детям свою фамилию. Живем мы все вместе, правда, квартира у Корецкого большая. У нас с Любой своя спальня, и у меня отдельный кабинет для работы. Материально мы с Любой независимы от шефа. Вот и все.
— Саша, твоя жена правда очень милая. Ты знаешь, она сегодня назвала меня мамой.
— Что ж, ты первая женщина, которую Люба назвала мамой.
— Она сирота?
— Ее вырастил и воспитал отец, мать умерла при рождении.
— Саша, возьми мою сумку в тумбочке. Открой, теперь вот, в кармашке с деньгами, в тряпочку завернуто, разверни. Вот это твое, я ее хранила, хотела тебе отдать. Теперь отдала.
— Мама, это же моя золотая медаль? Как? Ее же твой муж у меня отобрал?
— Я ее выкрала, он не заметил. Я и припрятала. Сашенька, это ведь все, что у меня от тебя осталось.
— Спасибо, мама.
Через два дня Корецкий зашел в палату Марины Сергеевны.
— Ну что, Марина Сергеевна, выглядите вы гораздо лучше, анализы у вас очень неплохие. Сейчас придут Борисов и хирург, и будем вас переводить в хирургию. Я тут сейчас ругаться буду, не обращайте внимания, мне по должности положено.
В палату вошел Борисов.
— Всем доброе утро.
— Саша, ты действительно будешь платить Виктору Васильевичу за операцию?
— Да. Как вы узнали?
— Я директор, а со вчерашнего дня хозяин этой клиники. Здесь и у стен есть уши.
— Вы выкупили клинику?
— Выкупил, теперь это закрытое акционерное общество. Все акции принадлежат мне. В своем завещании я указал своих наследников и их доли. Но наследниками, как ты понимаешь, могут быть только члены моей семьи. Саша, если ты не утвердишь тему докторской до конца месяца и не защитишься в ближайший год, то следующим директором будет Виктор Васильевич, и ты ему всю жизнь платить будешь. Послушай, я тебя растил, воспитывал для того, чтобы ты сменил меня на посту директора, а ты ничего не делаешь, даже то, что заработал, хочешь отдать куроцапу. Он ко мне пришел и просил сустав дать бесплатно, как моей родственнице. Представляешь, каков нахал! Саша, ты ему не дашь ни копейки, а я ему дам две тысячи рублей выходного пособия и пусть ищет работу, посмотрим, что он найдет. В общем, ты понял, клинику я выкупил, и еще я тебе купил машину, после обеда едем забирать. У тебя права есть?
— Права я получил, но машины мне от вас не надо. Я вас предупреждал.
— Я решил, что в большой семье должна быть машина, кроме тебя водить ее некому, я и купил машину на твое имя. Или ты хочешь, чтобы Люба сумки с продуктами на себе носила?
— Это шантаж.
— Мне все равно, что ты думаешь по этому вопросу. Машину я не видел, купил ее в банке, когда закрывал счет. У тебя права с собой?
— Нет, дома. Какую машину вы купили?
— Тойоту. Ты же хотел Тойоту?
— То есть, вы машину брали так ненавязчиво, вместе с клиникой, по остаточной стоимости?
— Не язви, черный Toyota Land Cruiser Prado. В салоне. Скажи спасибо, паразит.
— А круче не было?
— А чем прадик плох? Круче купишь сам, когда будешь директором. И не огрызайся.
Марина Сергеевна ничего не поняла из их разговора, кроме того что Корецкий купил зятю машину и, видимо, очень дорогую. Она только сейчас наконец осознала, что ее сын женат на дочери академика. Что он занимает достаточно большой пост, но Корецкому этого мало и он хочет видеть Сашу, ее маленького Сашу, директором клиники. Боже, а если он все выкупил, то наследники у него Люба и Валера? Вот почему он дал внуку свою фамилию. Он все просчитал, все продумал. У него все и все под контролем. А что касается ее сына, то он для Саши сделал гораздо больше, несравненно больше, чем она. Как она могла думать, что Саша ей должен? Зачем она приехала? Ладно, может, Леша в институт поступит. А они с Зиной? Обуза.
12
Клиника
Прошло два месяца с выписки матери. Она уже хорошо ходила и даже помогала Любе по дому. Алексей поступил в МФТИ на факультет физической и квантовой электроники, со дня на день у него должны начаться занятия. Гораздо сложнее все обстояло с Зиной, в общую школу, тем более в шестой класс, девочку не взяли. Отправили на медико-педагогическую комиссию. Там предложили учебу в специализированном интернате. Марина Сергеевна боялась этого, но ничего другого предложить не могла. Саша нанял Зине учителей, думал, что можно хоть немножко подтянуть ее для общей школы, но педагоги, проведя несколько занятий, все как один говорили о тщетности этих усилий. У девочки была очень плохая память, читала она с трудом, иногда не понимала о чем идет речь, словарный запас был низок, а с математикой полный кошмар. Таким образом, Зина с первого сентября поселилась в интернате, было решено на выходные и каникулы забирать ее домой.
Вот так обстояли дела в семье.
На работе Саша очень много времени проводил с Корецким, они решали вопросы финансирования клиники, подавали на гранты, заключали договора с государством о предоставлении услуг. Все это было ново, Саше не хватало опыта и образования, и он поступил на факультет экономики и права. Жизнь стала еще сложнее: с одной стороны, учеба отнимала кучу времени и сил, с другой — он работал над докторской диссертацией, писал статьи, консультировал больных, выполнял обязанности заведующего отделением и читал лекции по терапии в мединституте. Дежурства он брал не чаще двух раз в месяц, на них просто не оставалось времени. Но зато материально это чувствовалось. Семья увеличилась, а доходы уменьшились. Люба работала над кандидатской диссертацией. Несмотря на все препятствия со стороны Виктора Васильевича, она утвердила тему и уверенно набирала материал. Люба дежурила через день, так как оперировать могла только экстренных больных, да и тема была по неотложной хирургии.
Половина второго ночи. Саша сидел в кресле ординаторской приемного покоя. Сегодня было тихо. На диване болтали девушки-интерны. Их смех и шепот немного раздражали, но что теперь делать. Он их не слушал. В приемном они остались вчетвером, Саша и интерны. Двое пациентов прибыли до двенадцати, одного подняли в отделение терапии, другой спал в палате приемного покоя. Саша читал. Дверь в ординаторскую открылась, в нее влетел Николай.
— Саша, что ты себе позволяешь?
— Не понял. Что?
— Дай сюда руки. Вот это у тебя что на пальце?
— Обручальное кольцо, и что?
— А то, что ты женат, у тебя ребенок, понимаешь?
— Я знаю. Может, ты еще напомнишь мне имя моей жены и ребенка? Коля, ты белены объелся?
— А этим девицам ты сообщил, что женат?
— Коля, а ты сообщил хирургическим интернам, что женат, или нет? Я вот ношу, в отличие от тебя, обручальное кольцо. Сядь и объясни причину твоих идиотских вопросов.
— Короче, на прошлом дежурстве тебя видели в галерее с девушкой ночью, при весьма пикантных обстоятельствах. Об этом говорят все, понимаешь. Сегодня шеф меня вызывал и интересовался, с кем ты там был. Я честно сказал, что не знаю. Тебя видели, и что ты делал, тоже видели. Она плачет весь вечер. Я ее уговаривал, я пытался тебя защитить, но пришли наши интерны и снова рассказывали во всех подробностях. Почему ты так поступаешь со своей женой?