Принцесса из села 2 (СИ)

Герман расслабился.
Я почувствовала, как смягчился его кулак. Немного погодя он и вовсе раскрыл ладонь. К этому моменту я уже успела отпустить его руку — мне не хотелось держать его дольше, чем это было необходимо для спасения Степана.
— Ты не понимаешь, кого защищаешь, — прошептал Герман. Он сделал это с какой-то что ли… горечью.
Я пододвинулась ближе и постаралась дать как можно более обидный ответ.
— Не думаю, что может быть что-то хуже, чем забыть о дне рождения своей девушки.
Отвернулась, и тут же закрыла глаза. Я понимала, какую глупость сморозила. Но уж очень хотелось причинить Герману как можно больше боли. В конце концов, я имела право получить хотя бы извинения. Но он до сих пор не сделал даже этого. После всех слов, что я ему сказала. После всех обвинений, после всех моих истерик, я так не получила заветные извинения. Нет, они бы не спасли наши отношения — отношения между мужчиной и женщиной, — но мы хотя бы могли разойтись мирно… Но даже этого он мне не дал!
— Вероника… — взгляд стал умоляющим.
Я отрицательно помотала головой.
— Как только это закончится, мы разойдёмся навсегда, — тихо ответила я.
— Пожалуйста, не говори так.
Мне хотелось продолжить диалог. Хотелось обсудить все проблемы. Мне даже хотелось поверить каждому его слову, хотелось вернуть всё назад — сделать вид, будто ничего не было. Но гордость не позволила. Я не могла игнорировать его поведение. Я не могла просто дать ему заговорить себя, позволив выставит меня не уважающей себя неудачницей.
Поэтому я просто развернулась в сторону дома, прошла мимо него, уловив уже знакомый запах его парфюма, дошла до крыльца и остановилась, осознав, что меня снова тошнит. Попыталась отдышаться. Я старалась вести себя как можно более естественнее, чтобы никто не заметил, что мне плохо. Но в какой-то момент переборщила с тревогой и прикрыла рот, понимая, что вот-вот совершиться неисправимое. Я не удержалась, спустилась вниз, подбежала к ближайшей клумбе и… меня вырвало прямо на глазах у всех.
Конечно, ко мне тут же подбежал Герман. Где-то на заднем плане выпендривалась Диана, высказываясь об увиденном в свойственной ей язвительной манере.
Почуяв запах мужского парфюма, я снова прикрыла рот, пытаясь отмахнуться от Германа. Теперь не только мой мозг не терпел его присутствия — теперь к нему подключился и желудок.
Кое-как поборов второй позыв, я выпрямилась, попросив Германа отойти подальше. Хотела бы я закричать, чтобы он понял с первого раза, но даже закричать я не могла. Поэтому пришлось просить несколько раз. Наконец, Герман отошёл. Мне сразу стало легче.
— Дорогуша, ты что, беременна? — пошутила Диана.
Она даже посмеялась над собственной шуткой. Но я восприняла её слова категорично. Этого не мог не заметить Герман. По крайне мере, мне показалось, что он будто принял слова сестры всерьёз. Сначала я подумала, что мне просто кажется, просто потому что я не хочу, чтобы он знал. Я ведь и сама не до конца была уверенна в том, что беременна. Но потом я поняла, что не зря волновалась.
— Это правда? — спросил Герман.
Я тут же выпрямилась так, словно меня не выворачивало наизнанку. Как будто с моим желудком всё было прекрасно. Просто идеально!
— Что? — я состроила такую мину, словно Герман сморозил величайшую в мире глупость. — Нет! Конечно нет! Как ты вообще мог такое подумать?!
Понимая, что больше не выдержу ни секунды рядом с этим мужчиной, рядом с его запахом, я проскочила мимо Германа, поднялась по ступенькам и быстро нырнула внутрь.
Как только оказалась внутри, мне снова пришлось отправиться в сторону уборной…
  
Глава 19
 
Герман.
Герман и Степан ещё долго могли стоять на улице, так и не обмолвившись друг с другом ни словом, но благо с ними была Диана. Девушка предложила… нет, она затребовала, чтобы оба брата прошли в дом.
Дома семья разместилась в просторной кухонной зоне первого этажа. Герман снова не смог отказать себе в алкоголе. Сходив за бутылкой горячительного на второй этаж, он вернулся обратно, отыскал подходящую посуду и разлил на троих.
 
— Гера, ты как всегда обходителен, — как бы в благодарность заявила Диана, принимая бокал из рук брата. — Идеальный мужчина.
Диана опустошила содержимое одним глотком, чем вызвала неподдельное удивление братьев. Девушка прикрыла нос рукой, и пару секунд спустя уже протягивала бокал обратно, с требованием налить ещё.
Некоторое время Герман мешкал, ошеломлённый таким поведением, но всё же быстро пришёл в себя, и кивком отправил сестру доливать самостоятельно.
— Ну ты и зануда, — поднимаясь с дивана, девушка скривила лицо.
Пока Диана была занята на кухне, Герман присел напротив брата. Степан, заметив недоброжелательный взгляд Германа, попытался смягчить того доброжелательной улыбкой. Герман такого поступка не оценил.
— Зачем приехал? — первым делом спросил он.
Степан пожал плечами, развёл руками и помотал головой.
— Странный вопрос, брат. Отец умер. В конце концов, он был и моим отцом тоже.
— Мы здесь не скорбеть собрались, — пояснил Герман.
— Я в курсе, брат, — рука с бокалом указала в сторону Дианы. — Сестра сообщила, где вы находитесь.
Герман будто бы не слушал брата. Он будто строил свой собственный диалог. Как будто участие брата в этом диалоге сводилось к минимуму — к ответам на конкретные вопросы. Только вот вопросы Герман задавал в абсолютно хаотичном порядке.
— Ты работал на отца?
Степан ухмыльнулся, понимая, что брат явно пытается выйти на конфликт.
Герман снова попытался продавить:
— Ты же понимаешь, что ты тут лишний?
— Я же уже сказал, брат: Диана позвонила мне и попросила приехать. К тому же у меня для тебя кое-что есть.
Степан зашевелился, отставил бокал в сторону и полез во внутренний карман куртки. Вынув небольшой конверт, он протянул его Герману.
— Что это? — спросил Герман, не спеша принимать конверт.
— Письмо от отца.
Диана вернулась к братьям. Она предпочла не садиться, поэтому осталась стоять позади Германа.
— Это ты, конечно, зря, — сказал девушка, указывая на конверт. Оба брата обернулись к ней. Диана пожала плечами. — Что такое? Говорю, как есть. Герман либо порвёт его, либо сожжёт. Лучше прочти сам.
Поняв, что братья не собираются отворачиваться от девушки, словно выжидая продолжения её реплики, Диана вздохнула и уже во второй раз осушила свой бокал. Она снова отправилась за бутылкой. Тем временем братья вернулись к разговору.
— Не думаю, что это будет честно по отношению к отцу, — сказал Степан. — Он хотел, чтобы ты лично прочёл это письмо.
— Мало ли чего он хотел? Что там? — Герман кивнул на конверт. — Яд, бомба? Что на этот раз?
Степан, до этого самого момента, пытавшийся передать письмо Герману, вдруг засмеялся. Он откинулся на спинку и начал играться с конвертом, глядя на тот.
— Ты всё не может забыть, да? — спросил он Германа.
— А ты бы забыл?
— Не знаю, брат, — Степан пожал плечами, — я никогда не был в такой ситуации. Да уж… — протянул он, не глядя на Германа, — по крайне мере я могу попытаться представить, каково тебе. Тебя, родного сына, буквально наследника всех его капиталов, он любил меньше меня — какого-то внебрачного выкидыша. Я всегда знал это. Но мне почему-то было этого мало. Мне было недостаточно его любви. Я хотел бы быть его законным сыном.
— Ты и так его законный сын. В тебе течёт его кровь. На много больше крови, чем в нас с Дианой вместе взятых. Учитывая то, что ты сделал и наверняка ещё сделаешь, тебе не нужно никаких документов, подтверждающих твоё родство с этим мерзким человеком.
Основательно подвыпившая Диана, успевшая выпить уже третий стакан, незаметно от всех, вернулась к братьям. Она слышала, о чём они говорят, но только краем уха. Поэтому первое, о чём она спросила, было:
— Да что он такого сделал, Герман? Что ты так взъелся на него? Ну подумаешь, работал с отцом. И что теперь? Я тоже, знаешь ли, пользовалась помощью папочки.