Невинность в жертву (СИ)

Моя ладонь скользит по могучей груди, поглаживая мощные, бугристые мышцы, а он… переводит взгляд на мою руку и замечает ЭТО.
Последующие минуты проходят как в какой-то остросюжетной, замедленной съемке. Взгляд миллиардера наполняется жуткой тьмой, когда он буквально впивается им в мою руку, точнее в мой палец. Тот самый чертов палец… с порезом.
Он жестко хватает меня за руку, сжимая запястье, и издает нечеловеческий рык:
— Ну что, Мия! Повеселилась? А?!
Резко дергаю руку назад, ничего не выходит. Только больнее становится от нечеловеческой, безжалостной хватки. Ведь он сжимает мою руку так, словно это моя шея, которая вот-вот и хрустнет.
— Что? Нет! Я не… я… М-Мия, — мотыляю головой, отстраняясь.
— Как забавно! То у тебя есть порез на пальце, то его нет, да?
Еще сильнее кисть давит.
Боже, нет!
Нет. Нет. Нет!
Только не это…
Он… догадался.
— Н-не понимаю о чём вы.
— Не прикидывайся дурой! Я знаю, что это ты… Мия.
Поздно врать.
Мои глаза, переполненные страхом, выдают меня с потрохами.
Как помойного котенка, Айдаров выдергивает меня за волосы из ванной и швыряет на коврик. На мощных ногах поднимается следом, вытягиваясь в полный рост.
Он кажется мне диким, озлобленным существом, мало напоминающим человека. К тому же, огромным великаном, возвышающимся надо мной, ущербной песчинкой, вестником приближающегося Апокалипсиса. Я словно проживаю последние минуты своей жизни, ожидая самого страшного в мире наказания.
— Одевайся, дрянь! Живо!
Переступает через меня брезгливо, набрасывая на себя халат.
— Послушайте, я… я могу всё о-объяснить!
Он игнорирует любые мои оправдания, быстро зовет охрану:
— Гриша!
Я едва успеваю набросить халат, как в комнату влетает охранник.
— Мать твою! Найди живо этих прошмандовок!
— Кого, господин? — в недоумении таращит глаза Григорий.
— Вторую близняшку и их мамашу!
— Минута, господин.
— Суки…
Он резко ко мне оборачивается. Глаза дьявольские, жуткие мне выносят смертный приговор. Душат, пытают, убивают! На расстоянии… Пока еще на расстоянии. Но осталось недолго.
Сделав два широких шага, Айдаров хватает меня за шею, втаскивает в комнату и бросает на диван.
— П-пожалуйста…
Молить о пощаде бесполезно.
Он же не человек.
Сейчас он — демон.
Безжалостный и беспощадный.
Вышедшее из себя мировое зло.
Я слышу, как гремит железо….
Моя жизнь словно обрывается, и я падаю в ад, когда Айдаров выставляет вперёд пистолет, направляя дуло на меня.
  
Глава 15.
 
— Лапы убери, горилла неотесанная! Да как ты смеешь! Ты знаешь кто я?! Ничего не перепутал, мальчик?
Дверь распахивается.
Нет, не распахивается, а почти слетает с петель, ударяясь о стену.
На пороге появляется Гриша — высокий, накачанный мордоворот с грозным лицом. В обеих руках он тащит за шкирку мою мать и сестру.
Хуже быть уже не может…
Я ошибаюсь.
Хуже может быть только приближающая смерть и всё еще направленное на меня дуло пистолета.
— Что происходит? — мать верещит как резаная, когда мордоворот бросает её и сестру на пол посреди спальни.
— Рот закрыла, — усмиряет он ее, и мать рот захлопывает.
Видит меня и Рустама, держащего меня на мушке.
— Ми-я, — шипит она одними губами.
Её лицо бледнеет, обволакиваясь злой пеленой, волосы дыбом становятся, а глаза презирающе прищуриваются. До нее доходит понимание, по какому случаю нас всех здесь собрали, да еще и с таким “вежливым” приглашением.
Меня раскрыли! Я облажалась. Теперь нам всем конец.
Она не может сейчас высказать мне дословно то, как она меня корит и ненавидит за прокол, но это можно понять без слов, взглянув в искаженное ужасом лицо.
Я по-прежнему сижу как статуя, не в силах пошевелиться, пока Айдаров жжет в моей груди ненавистным, презирающим взглядом дыру. Столько ненависти и злости я еще никогда и ни у кого не видела. Я словно столкнулась один на один с чудовищным демоном, у которого нет души, нет ничего человеческого, а вместо сердца раскаленный камень.
 
Из его груди, которая бурно вздымается, вырываются рваные хрипы. Наверно так рычат черти в аду, вынося грешникам приговор.
— Поубиваю.
Палец Айдарова медленно давит на курок, я зажмуриваюсь, готовясь принять смерть, как вдруг мама на карачках бросается к Айдарову и виснет на его ноге, крепко обнимая:
— Прошу вас! Господин! Смилуйтесь! Смилуйтесь… Я всё объясню.
— Отцепись, — брезгливо встряхивает мать как щенка.
Охранник хватает маму за шиворот и оттаскивает на место.
— Дрянь, — одними губами шепчет она мне, пока на нее никто не смотрит. — Ты облажалась. Ты нас погубила…
По моим щекам катятся горькие слёзы.
— Вы все умрёте, — рычит он, сузив свои страшные глазища. — Хотели меня лохом выставить?! Плюнули в ту руку, которая вас кормила!
— Я скажу вам правду, господин! — мать снова бросается в атаку. — Элечку, её…
Что же она скажет?
Тут и так всё ясно.
Глупая была идея, безнадежная.
Мы смертники.
— Её изнасиловали! Прямо за пару дней до свадьбы.
О, Боже!
Мама!
Ты что… городишь.
— Что?! Имя! Кто это сделал?
После этого заявления Рустам еще пуще вышел из себя.
— Это… — мать вздыхает. — Водитель наш. Вячеслав. Он засматривался на нашу Элечку, а потом опоил её чем-то, изнасиловал и сбежал.
— Сука!
Бах!
— А-а-а-а! — мы хором кричим, Айдаров выпускает пару пуль в потолок. Штукатурка сыпется нам на головы, уши разрывает жуткий звон от стрельбы.
— Если ты, дрянь такая, врешь опять, я с тебя шкуру сдеру и на заднем дворе своего дома закопаю!
— Не вру, не вру, не вру! Богом клянусь! Этот ублюдок давно хотел заполучить одну из моих дочерей! Но когда я уволила всех охранников, из-за банкротства, и мы остались без защиты, он воспользовался этим… Обесчестил мою Элечку! Моё сокровище, девочку мою драгоценную! Вы можете сами проверить — врачи подтвердят. Потому что у моей Эли теперь большие проблемы со здоровьем!
Айдаров опускает пистолет, шумно выдыхая.
— Простите нас, умоляю. Это случилось за пару дней до свадьбы. Эля боялась признаться, ей было стыдно и страшно. Она никому не сказала! Даже мне. Глупая девочка запаниковала, — стоя на коленях, обливаясь слезами, горько признается мать. — Ну вы же сами видите моих девочек! Они бы никогда… Послушные, воспитанные, тихие и скромные. Лучшие выпускницы академии леди. Эля бы никогда не совершила добровольно такую мерзкую глупость! Никогда бы не легла под неотесанное быдло… Я берегла своих дочек для добропорядочных, интеллигентных мужчин. Всю жизнь их готовила к браку с таким великим, несравненным человеком, как вы.
Рустам переводит взгляд на свернувшуюся клубочком на полу Элю. Она лежит, уткнувшись лицом в колени и тихонько всхлипывает. Игра мамы и сестры выглядит слишком натуральной, а речь звучит максимально убедительно. Я и сама поверила, даже несмотря на то, что знаю правду. Ведь они уверенно давят на жалость, используя женские слёзы в качестве главного козыря.
— Я честная женщина, господин, поверьте! Вы знаете меня, знаете моего супруга погибшего… мы же все одна семья. Боже упаси соврать вам о таком… Я ведь знаю, какой вы человек, — мама перекрестилась.
Господи, что же они делают?
Я вообще такого никак не ожидала.
Но это ведь ЛОЖЬ!
Мать опять врет.
Она просто сейчас взяла и похоронила того парня Славу.
— Мия решила выручить сестру… Прошу, простите нас. Мы всего лишь глупые, напуганные женщины, потерявшие мужа и отца. Нам бандиты жестоко угрожали. Один из них убил нашего любимого пса на наших глазах, а второй едва не изнасиловал Мию… Он ударил мою дочь. Очень сильно ударил!
 
Сжав челюсти, Рустам снова бросил на меня гневный взгляд.
Как будто испугался… За меня.
— Думали, будет сотрясение, благо всё обошлось. Мы так от отчаяния поступили. Они бы убили нас, убили… — как мантру шепчет мать последние слова, раскачиваясь на месте, обхватив плечи руками.