Удержать любой ценой (ЛП)

— Помни мои слова, будь осторожна. Завтра вновь зайду, чтобы узнать, как ты, и могу ли я чем-то помочь, но, возможно, мне придётся оставаться вдали пару дней, чтобы никто ничего не заподозрил.
Открываю ей дверь.
— Ещё раз спасибо.
Она уходит, не проронив ни слова, и я закрываюсь на все замки. Я устала, но мне всё ещё страшно. По какой-то причине забираюсь обратно в шкаф с одеялом и съёживаюсь на полу. Почти так же удобно, как и в кровати. Пакет всё ещё лежит на кровати, и у меня не хватает смелости вновь заглянуть в него. Она дала мне пистолет, словно я могла им воспользоваться. Чёрт, я даже не смогла защитить им нас с Роуз, когда должна была это сделать.
Вновь глажу свой живот и тихо нашёптываю ребёнку внутри меня. Пройдёт ещё много времени, пока он услышит меня, но пока это странным образом успокаивает меня. Я делаю это ради него, и мне нельзя об этом забывать.
Соседи начинают кричать друг на друга, и я слышу их через стену. Крики переходят в драку, и вдруг я вновь оказываюсь в том доме под натиском отца и Сэла. Нет, я к этому не вернусь. Сэл мёртв, и мне никогда не придётся к этому возвращаться.
У меня вновь всё сжимается, когда на меня накатывает чувство вины. Адриан позаботился обо мне. Он спас меня, и вот как я отплатила ему... сбежав, когда он борется с нашими врагами?
Вылезаю из шкафа, хватаюсь за край пакета и подтаскиваю его к себе. После этого я открываю его и рукой обхватываю рукоять пистолета. У меня уходит мгновение, чтобы вспомнить, как проверить патронник, предохранитель и пули, но мои воспоминания быстро возвращаются ко мне. Как и тошнота от того, что я сжимаю в руках холодный металл. Он впивается в мою ладонь, но я вновь устраиваюсь на лежанке и кладу его на пол, продолжая сжимать пальцами.
Если Адриан придёт за мной, я должна быть готова защитить себя. Скорее всего, именно с Каем мне придётся иметь дело, и я готова заставить его не выдавать меня, исходя из его клятвы. Не знаю, получится ли, он так предан Адриану и вообще... но я должна попробовать.
Вновь смотрю на пистолет. Другой вариант – выстрелить в него, а я не хочу убивать лучшего друга Адриана, после того как сбежала от него. Это не должно быть для него наказанием. Просто пытаюсь уберечь нашего ребенка, себя и не позволить Адриану очернить свою душу.
Если он придёт за мной и каким-то образом убьёт нас, он никогда себя не простит. Если я вернусь, и он убьет нас, он опять же никогда себя не простит.
Поэтому мне остается только не попасться ему.
4
АДРИАН
Если ещё хоть кто-нибудь спросит меня, не ушла ли Валентина сама, я начну пускать им пули в лицо. Пусть они встанут в очередь, чтобы я засунул им в рот мой «Магнум», и, может, тогда они перестанут задавать мне чёртовы тупые вопросы.
Вышагиваю по фойе пентхауса, не желая уходить, боясь, что понадоблюсь моему ангелу, когда верну её обратно. Мои солдаты обшаривают каждый дюйм города, а шпионы Кая постоянно прощупывают общество и совет в поисках малейшего упоминания о ней. Пока они ничего не нашли.
Она – грёбаная дочь одного из членов руководства, жена другого, и никто её не заметил? Будь то случайное неведение, просто чтобы задеть меня, или кто-то очень хорошо её скрывает, мне не терпится оторвать яйца тому ублюдку, который подумал, что может забрать у меня что-то.
Если бы грязный кретин Сэл был ещё жив, я бы так занялся его делишками, что он не смог бы мыслить здраво. Сейчас же поручаю своим ребятам копнуть ещё глубже касательно этой семьи, чтобы узнать, смогут ли они найти какие-нибудь ответы. Не думаю, что они заберут Валентину в качестве мести за смерть Сэла. У них нет тела, подтверждающего что-либо.
Продолжаю выхаживать и смотреть на лифт. Каждый раз, когда он движется, мне кажется, что моё сердце сейчас выпрыгнет из горла. Мне приходится обходиться кофеином и адреналином, поскольку я не могу заснуть без неё в нашей постели. Не могу расслабиться, зная, что она где-то там, и ей может быть тяжело, или страшно, или она сейчас при смерти.
 
Когда мои нервы сдают, и больше не могу выносить тишину, я собираю свою пятерку. По крайней мере, тех, кто сейчас может приступить к делу. Кай, Иван, Михаил и Алексей. Обычно я освобождаю Алексея, чтобы он оставался рядом со своим пострадавшим близнецом, но я не могу его отпустить, пока не узнаю, что мой ангел возвращается ко мне.
Кругами расхаживаю вокруг них по командному пункту, словно акула в поисках жертвы.
— Прошло двадцать четыре часа. Почему у нас нет ответов? Что насчёт чипа?
Кай по обыкновению говорит первым. Даже сейчас, в разгар нынешней ситуации, его костюм выглажен, а тёмные волосы безупречны. Чёрт, даже его загорелая кожа светится в освещении командного пункта.
— Наши патрули круглосуточно ведут её поиски. Наши связи в полиции тоже подключены к поискам. Все делают всё возможное. А датчик в чипе был каким-то образом отключен.
Его невысказанные слова гулко отдаются в комнате. Настолько гулко, что я ожидаю, что кто-нибудь из них скажет слова, которые они прокручивают в своих головах, вслух.
— Покажите кадры ещё раз, — приказываю я, не давая им шанса произнести то, что они думают.
Михаил ближе всего стоит к пульту и включает кадры, которые все мы уже смотрели, по меньшей мере, дюжину раз. На фотографиях она выглядит как обычно. Когда я смотрю на изображение Валентины на экране, у меня в груди всё обрывается. Мои пальцы дрожат от необходимости прикоснуться к ней, взять её, вернуть моего ангела в свои объятия и никогда больше не отпускать.
Словно предвидя мой следующий приказ, Михаил загружает все имеющиеся у нас кадры того, как она уходит. Они по-прежнему такие же, сколько бы раз я их ни смотрел. Валентина выходит с сумкой в руках настолько уверенно, что, когда я впервые это увидел, подумал, что она вернётся. Я бы наказал моего ангела, но потом мы бы двинулись дальше. Но с тех пор прошло слишком много времени, чтобы полагать, что она вернётся, уж точно не по собственному желанию. Если бы Валентина знала, о каких наказаниях я думаю, она бы никогда не вернулась.
Конечно, это если она сама решила сбежать. Кадры, на первый взгляд, приводят к такому выводу, но я не могу сопоставить женщину, которая лежала в моих объятиях прошлой ночью, с женщиной, которая с такой легкостью ушла от меня, от нас. Либо кто-то пришёл за ней, что невозможно, поскольку доступ в мой пентхаус строго ограничен, либо она действительно ушла.
Эти мысли прокручиваются в моём сознании вновь и вновь, словно повторяющиеся кадры. Она ушла от меня. Она ушла от меня. Она ушла от меня.
— Нет! — кричу я.
Все взгляды прикованы ко мне и прочь от экрана. Ни у кого не хватает духу сказать, как глубоко меня уносит в пропасть с её уходом. Воспоминания о ней – единственное, что сейчас удерживает меня от потери рассудка, а желание наказать того, кто забрал её, – мой единственный стимул к жизни.
Я устал от того, как они все на меня смотрят, поэтому выхожу из командного пункта и направляюсь в сторону нашей спальни в надежде найти там какую-нибудь зацепку. Она взяла с собой некоторые свои вещи... кое-какую одежду и несколько украшений, я полагаю. Я купил ей так много всего в последние несколько месяцев, что не могу быть уверен в этом наверняка.
Если Валентина взяла украшения, ей нужны деньги. Но зачем? У нас есть деньги, и она знает, что ради её счастья я не остановлюсь ни перед чем. Так зачем тогда ей собирать сумку, брать свою одежду, украшения и уходить?
Почему она решила уйти, если только кто-то не сказал или сделал что-то, что заставило её думать, что это её единственный выбор?
Хожу кругами по спальне, не сводя глаз с кровати, боясь разрушить её в порыве гнева.
У Валентины нет оснований уходить от меня. Только если она не узнала о...
Нет. Она не может знать, поскольку единственный, кто знает о ночи, когда я спас её, это Кай. И Кай никогда меня не предаст.