Удержать любой ценой (ЛП)

— Свяжи мою жену и закрой ей рот кляпом, и мы цивилизованно поговорим.
Я слышу возглас Валентины с другой стороны комнаты, но даже не смотрю на неё из страха потерять внимание председательницы. Ни за что на свете я не стану спать с ней, пока я могу заполучить оружие, прежде чем она затащит меня к себе в постель. Но зная то, что я знаю о нашей достопочтенной председательнице, она скорее привяжет меня к изголовью кровати и возьмёт желаемое, чем позволит соблазнить себя.
Она щёлкает пальцами, охранник быстро выносит стул и привязывает к нему Валентину, затем затыкает ей рот моим кляпом. Андреа остаётся в углу комнаты, и хотя поначалу я попытался на неё напасть, у меня было время успокоиться и хорошенько все обдумать. Ничто не заставило бы Андреа предать меня. Должно быть, она здесь по приказу Кая, даже если он сейчас не прилагает особых усилий.
Я не могу сейчас думать о них. Это мой последний шанс спасти хотя бы кого-то, и если я не смогу спасти Валентину, тогда у меня не останется причин жить. Я пригвождаю председательницу взглядом, который заставлял женщин дрожать. Из страха или предвкушения, я никогда не знал. Если у меня получится, то она ощутит и то, и другое. Наверняка мой взгляд уже не оказывает такого эффекта, когда один из глаз почти полностью распух, а на щеке красуются синяки, но я в любом случае сделаю все возможное.
Я знаю, что поймал её на крючок, когда она облизывает губы и обходит стол, направляясь ко мне. Один из других членов совета предупреждает, чтобы она не подходила слишком близко, и он прав. Если она попадёт в зону досягаемости, я убью её. Но председательница остаётся на достаточном расстоянии, и я не могу дотянуться до неё со связывающими меня путами.
— Что ты предлагаешь? — спрашивает она, опуская взгляд на мой пах и вновь поднимая.
Валентина издаёт что-то приглушенное вроде ругательства, но теперь её очередь оставаться в стороне, пока я спасаю ей жизнь. В отличие от неё я знаю, что делать, и я не провалюсь.
Я прочищаю горло и надеваю маску безразличия, которую обычно использую на встречах общества.
— В обществе очень мало тех, кто знает внутреннее устройство, вроде тебя или меня. Если бы я хотел, я бы мог выследить каждого присутствующего члена общества, наряду с семьями, друзьями, кошками, собаками, домашним персоналом, и давайте не забывать о соседях.
Председательница фыркает.
— Вот как ты ведёшь переговоры? Угрожаешь нам, пока пристегнут к полу, стоя на коленях?
Я своеобразно пожимаю плечами, но это сложно сделать, когда руки пристегнуты к полу.
— Ты знаешь мои возможности. Вы все их знаете, об этом свидетельствует тот факт, что я смог убрать сына высшего члена совета, а затем и главу семьи... и вы всё ещё не нашли его, так ведь? Не волнуйтесь, не найдёте. Без моей помощи уж точно.
Она в нетерпении машет на меня рукой, прислоняясь худыми бёдрами к столу.
— И... что ты предлагаешь? Ты только что признался в своих преступлениях. Теперь я могу убить тебя и защититься от любого в обществе, кто хотел бы оспорить наши правила.
— Если ты так хочешь... но ты должна дать остальным уйти, и я гарантирую, моя пятёрка не оставит мою смерть безнаказанной.
Она переводит взгляд на Кая, который все ещё стонет на бетоне. Он либо серьезно ранен, либо разыгрывает тяжесть повреждений по причине, которую я ещё не сумел понять.
— Так я убью тебя, и твои телохранители придут по мою душу. А если не убью тебя, но вместо этого убью твою жену и наследника... что тогда?
— Тогда по твою душу приду я вместе с пятеркой. Но остальной совет мы не станем трогать. Мы придём только за тобой. И обещаю, мы заставим тебя заплатить за каждую проведенную ими здесь минуту. За каждую выстраданную ею минуту.
Председательница цокает, а затем усмехается, выпрямляется и складывает руки под грудью, словно хочет заострить внимание на ней.
— А на что это мне? Твои пятеро придут за мной, если я убью тебя, и ты придёшь за мной, если я не убью тебя. В чем же суть этих переговоров?
— Оставь Валентину в живых. Передай ей в управление активы Доубеков и Новаков, и прежде чем ты убьёшь меня, я позабочусь о том, чтобы пятеро и близко не подошли к совету из-за этого, — произношу я.
 
Угрожать им, а затем пытаться смягчить собственную угрозу – дерзкий шаг. Она рассматривает это только из-за репутации моих солдат. Многие в обществе боятся их так же сильно, как хотят заполучить себе.
Я могу видеть, как шестерёнки крутятся в её крошечном мозгу. Председательнице это выгодно… она попросит доказать, что они не сорвутся с цепи даже после моей смерти. Я не собираюсь делиться. Мне не нужно даже думать об этом. Когда я умру, они будут обязаны защищать Валентину и моего наследника. Ни один из них не ослушается приказа, иначе Кай позаботится, чтобы они усвоили этот урок на горьком опыте.
Словно зная, что я думаю о нем, Кай перекатывается, его лицо распухло и окровавлено, и он пытается встать на колени. Охранники мгновенно вмешиваются и привязывают его руки к другой петле в полу.
Эти засранцы отлично постарались над отделкой здания.
Я вновь обращаю внимание на председательницу, которая, кажется, ни капли не обеспокоена возней Кая. Сейчас самое время вынудить её принять решение, и, надеюсь, при этом мне не придется испытать на себе её навыки наездницы. От одной лишь мысли об этом мне хочется проблеваться. Я предпочту этому смерть.
― Что скажешь, председательница? Мы заключаем сделку? Мне тоже нужна заверенная в письменном виде сделка, пока я ясно выражаю свои мысли.
Она сужает глаза и переводит взгляд с одного на другого. Председательница рассматривает нас, а затем усмехается.
― Я устала от этих игр. Ты тянешь время и лишь усугубляешь ситуацию. Мне кажется, лучшим выбором будет убить вас всех и покончить с Доубеками и Новаками. Это избавит меня от множества проблем и сбережет мне кучу денег, когда я буду претендовать на ваши активы после ваших смертей.
Я откладываю эту мысль на задворки сознания и перебираю в уме, что бы еще ей предложить. Нечто, что даст мне возможность спасти Валентину и нашего ребенка. Кай и Андреа пришли сюда, зная, что главным приоритетом для меня будет моя жена. Их судьба теперь в их руках. К счастью, мне не придется оплакивать свои неудачи после смерти.
― Председате… ― начинаю я.
Она щелкает рукой словно марионетка.
― Я устала слушать твою болтовню. Наши переговоры окончены.
― Тогда, может, ты согласишься на переговоры со мной, ― произносит низким, надтреснутым голосом Кай позади меня.
Я опускаю голову, проклиная его. Почему он не может остановиться, когда знает, что проиграл? Это всегда было его изъяном. Как бы сильно он ни был избит, он не перестанет бороться, пока не потеряет сознание. Сейчас мне это не на руку, особенно если из-за этого погибнет Валентина.
― Давай-ка ты будешь сидеть молча? Это приказ.
В этот раз Кай игнорирует меня и обращает внимание на председательницу.
― При желании, этих людей можно привлечь к ответственности, однако любые их признания спорны. Я здесь единственный, кто знает, где найти тела.
Меня пробирает холод, и я вновь бросаю на него взгляд.
― Да ты, блядь, издеваешься надо мной?
Валентина пытается слезть со стула, а в глазах стоят слезы, когда она смотрит на Кая. Они не договаривают о какой-то части их плана, как этот переворот, в результате которого на Кая повесят все обвинение.
― Ты забыл, что я могу просто убить тебя наравне с твоими маленькими друзьями.
Кай с трудом прочищает горло, кашляя кровью. Она стекает по его губам и подбородку.
― Ну, учитывая, что я транслировал всю эту встречу на форумах общества с тех пор, как оказался здесь, предлагаю принять мое признание как победу и освободить мистера и миссис Доубек.
Она открывает рот, подобно рыбе, и слишком долго смотрит на Кая. Когда к ней возвращается способность говорить, она заикается:
― Ты л-лжешь. В этом здании невозможно получить сигнал. Вас обыскали на наличие оружия, охрана бы нашла камеру.