Красный Герцог (СИ)

Интерьер не отличался от того, что он видел раньше: где-то висели красивые и старые картины; по углам комнат стояла целая, но пыльная мебель; большинство дверей были выбиты и сломаны. Местный хаос и беспорядок доносили мысль, что тут поработали мародёры, которые искали что-нибудь ценное среди вещей сбежавших жильцов.
Медленно перемещаясь по квартирам, Генрих одновременно хотел и не хотел встретить кого-нибудь. Ему не хочется участвовать в бою, не хочется видеть кровь и смерть. С другой стороны, человек, которого он выслеживает, виновен в гибели нескольких людей из отряда, и он несет полную ответственность за это.
Подходя к одному из дверных проёмов, Генрих услышал шум за ним. Шум доносился из соседней комнаты. «Или сейчас, или никогда» — подумал он, и решился действовать.
Резко выскочив из-за угла и посмотрев на источник звука, Генрих передёрнул затвор своего карабина, передав патрон в патронник. Оружие было направлено на сидящего у стены человека. Тот не сразу среагировал на гостя и ничего не предпринял. Они смотрели друг на друга, ожидая дальнейшей развязки.
— Не двигайся! — громко сказал Генрих в надежде, что в очередной раз удастся обойтись малой кровью.
Генрих пока что мог насладиться тишиной — сидящий человек не двигался. Это был молодой парень с ужасно уставшим и опечаленным видом, будто он уже увидел всю войну, и даже не одну, будто ему это всё было хорошо знакомо. Он был юн и худ, сидел в окружении своего рюкзака с тетрадью на коленях. Только его одежда отличалась от тех, что когда-либо видел Генрих, он знал, как выглядит форма врагов и своих, но эта отличалась. В отличии от тех экземпляров что когда-либо видел юноша, форма незнакомца была сделана будто в давние времена, и сильно отличалась сильной блеклостью. Незнакомец смотрел на Генриха, и затем, не прерывая зрительного контакта, медленно начал тянуться к своему рюкзаку.
— Не двигаться! — Повторяя свои слова, Генрих сказал их громче, чем раньше. Казалось, будто незнакомец не понимал его и просто продолжал тянуться к рюкзаку. Когда же его рука исчезла в сумке, он начал что-то вытаскивать. Генрих был вынужден действовать. Ему не хотелось рисковать собственной жизнью, он и не хотел ждать, когда незнакомец достанет оружие и даст отпор. Он решил, что эту комнату покинет только один человек. Генрих нажал на спусковой крючок.
Пуля влетела в грудь незнакомца, оставив окровавленное отверстие на месте ткани. Затем, резкими движениями, незнакомец схватился за свою рану и, начав хрипеть, пытался ловить воздух ртом. Мучаясь от боли, незнакомец упал на бок. Лежа на полу, он в панике осмотрел помещение вокруг и схватился рукой за тетрадь, что лежала перед ним. Вся эта сцена выглядела чересчур театральной. Он как-то особо схватился за эту тетрадку, будто от неё зависело не только его выживание, но и что-то больше.
Недолго мучившись, человек с блеклой форме издал последний вздох.
Когда незнакомец погиб, Генрих подошел ближе. Встав перед телом, он увидел, что дневник незнакомца немного напоминал уже знакомый Генриху предмет. Тетрадь по количеству страниц и размеру больше походила на книгу, но была в очень необычной кожаной обложке желтого цвета. По ощущениям она была крайне неприятной: от неё веял холод, и, каждый раз, когда Генрих прикасался к ней, его посещало неожиданное чувство страха. Открыв первые страницы, он увидел более неприятную картину: все страницы, помимо обложки, были сделаны из кожи, а записи велись кровью. Дневник вёл незнакомец, который не понимал слов Генриха; язык из дневника также был непонятен. Проводя глазами по незнакомым строкам, Генрих всё же замечал что-то смутно понятное, всего пары слов, перед глазами начали всплывать забытые образы. Содержание дневника оказалось знакомо для него. Читая дальше, он сделал для себя страшное открытие — это была книга со сказками. Точно такую же книгу он читал для Анны. Последовательность и содержание повторяло книгу, которая хранилась у него в доме. Вот только после последнего рассказа в домашнем сборнике, дневник незнакомца продолжался. Обеспокоившись тем, кого он встретил, Генрих забрал тетрадь себе. Уходя, он заметил, что незнакомец тянулся не за оружием в сумке, а за флягой.
 
Выходя на улицу через ту же дыру, по которой он проник в дом, Генрих видел, как из подвала соседнего здания выходили его товарищи. Напряженным взглядом они провожали спускающегося юношу. Когда им удалось подойти вплотную, Генрих узнал от них, что в подвале было тело их напарника, который пропал во время первой операции. Группа возвращалась в здание администрации, оставив своего мертвого сослуживца на сыром и холодном полу.
— Отличная работа! — Встретивший команду офицер светился от счастья. Положение всех солдат в Администрации мгновенно улучшилось, так как им поступили ценные ресурсы. — Сегодня более удачная вылазка, чем вчера. Мне нравятся твои способности, Генрих. Возможно, я даже поспособствую твоему продвижению по званию. — Офицер быстро подмигнул Генриху, намекая на взаимно выгодные отношения.
— Скажите, что вы знаете о вражеском военнопленном лагере недалеко от этого города?
После этих слов, офицер задумчиво посмотрел на карту местности и стал водить пальцем вокруг границ города.
— Да! Есть на северо-востоке вражеский лагерь военнопленных, — он указал пальцем на небольшую поляну в паре километров от города. Она была окружена лесной рощей и имела только одну дорогу. — Там раньше был пансион, теперь же… сам знаешь. Слышал, что оттуда никто еще не сбежал, ибо там очень строгий надзор. «Просто так» туда не попасть… но мы здесь не для этого. — Офицер театрально махнул рукой в сторону и ушел.
Генрих внимательно всматривался в карту, запоминая ориентиры на дороге к пансиону. Отчаявшись, он был готов вскоре самостоятельно отправиться вызволять своего отца. Для проведения такой сложной операции, ему было бы желательно покинуть здание администрации, причем, имея веские обстоятельства. Обдумывая несколько дней план, он решил, что судьба без вести пропавшего была куда удобней, чем дезертирство.
— Я хочу новое задание!
Стоявший за его спиной офицер удивлённо поднял глаза на своего подчинённого.
— Но я уже собирался дать тебе день для отдыха. Ты со своей группой сделал достаточно.
— Я хочу помогать дальше, — Генрих продолжал демонстрировать своё стремление к действиям, но ничем не мог объяснить столь сильное желание.
Промолчав, командующий начал заполнять какой-то свёрток на своём столе, иногда поднимая глаза на стоящего напротив юношу.
— Ладно, для тебя есть специальное задание. Завтра отправляйся обратно в Керхёф и передай это старшему сержанту. — К удивлению Генриха, офицер вручил ему в руки заполненный сверток и коричневую тетрадь, которая была отобрана у мертвого разведчика. Генрих даже забыл о том, что прямо сейчас думал сбежать от всех в лагерь военнопленных.
Остаток дня был предоставлен Генриху в полном распоряжении. Отведав такую же омерзительную еду, как и в прошлые разы, Генрих отправился к матрасу, который негласно стал его личным местом. Лежа на нём, он принялся читать дневник незнакомца. Пробегая знакомые произведения, он думал о семье, и, о том, как сейчас тяжело приходиться его сестре и матери, ведь они остались одни. Запомнив некоторые слова, которые он сравнивал с переводом, всё же можно было попытаться ознакомиться с незнакомыми произведениями, которые не были в домашнем сборнике. Они были похожи на оригинальные произведения автора, только Генрих посчитал это невозможным, ибо автор книги, — которая была у него дома, — скорее всего умер ещё несколько веков назад. Он слышал от отца, что историям, — как и самому автору, — как минимум пару сотен лет. Они распространялись восточными купцами по всему материку, саму же книгу потом переиздавали множество раз. Незнакомец мог быть обычным любителем, который записывал новые истории стилем древнего творца.
Генрих повернулся на бок и закрыл глаза, в надежде уснуть. Его рука плотно сжимала дневник незнакомца. Сейчас эта вещь успокаивала его и объединяла с семьёй, которая находилась за многие сотни километров.