В поисках смысла (СИ)
— И что же, всех к Егору везти?
— Не надо никуда везти. Тебе доверяю. Как подходящий будет, поговоришь тихонько о жизни. На заметку возьмешь. Ну, подсобишь, где можно. Приеду, разберусь. Нам нужны люди в компании.
— Понял все, Егор Андреевич. А как вы там без меня? Ребят я вам толковых подготовил, но беспокойно мне.
— Раз толковые, значит, справятся. Тебя бы взял, да ты здесь мне нужнее.
— Не извольте сомневаться, Андрей Георгиевич, исполню все в точности.
В начале июня подошел и мой обоз. Перегрузили все под охрану моряков на склад. Я договорился, чтоб Петьшу пускали проверять с ребятами. Он теперь солидный, хорошо одет. По моему примеру носит высокие ботинки с заправленными штанами. Василиса родила крикливую девочку Настю, у которой я был крестным. Поставили им кирпичный одноэтажный дом. Многие говорили, что местная глина для кирпичей не годится. Но управляющий Рыбин провел какие-то опыты и сказал, что стену надо потолще делать и три века простоит. Завели кирпичный завод. По моему указанию, жилье для своих ставят только кирпичное.
Петьша на все мои намеки, что семья одна дома и жене помощь нужна, только хмыкает. Но это только намеки, потому что верный человек мне нужен, и я рад, что он поедет. Игнат за всем не усмотрит.
А у Егора и дома дел полно. У нас разделение труда. Я к нему не лезу, если не требуется срочного вмешательства. И он с понятием. Дом у него в Вичуге двухэтажный по купеческой моде. Первый этаж каменный, второй бревенчатый. Своя конюшня, жена из староверов, которая кланяется мне в землю каждый раз, как встречаемся. Хорошая девушка. Объясняю, что она мне как племянница или сестра, и такие почести не к чему. Она только смущенно улыбается.
Перед нашим отъездом Ольга Филипповна родила мальчика. Рослин как на крыльях летает. Почувствовал себя главой семейства. Я с ним обстоятельно поговорил на счет безопасности и вражеских козней. Деньги он получает, не нуждается. Дал ему задания по нитрованию толуола. У него и без изысканий дел хватает. На Острове постоянно теперь бригада наблюдения в десять человек сменяются каждые два дня. В основном, молодежь. Проверяют их на ответственность. И посты на подступах.
Перед последними сборами дан званый вечер в Михайловском дворце. Алена в приталенном платье бордового бархата в русском стиле в пол. Или средневековом. С серебряными браслетами на кистях и выше локтя. Жемчуг в волосах. Она выдумщица. А еще презирает моду, волнующую свет. Как-то показала мне Авдотью Истомину, балерину и роковую женщину, из-за которой стрелялся Грибоедов, а Пушкин увековечит в Евгении Онегине. Как много я видел таких взглядов раньше! И как несчастны эти девушки, когда до них доходит, что молодость прошла, а кроме пошлости ничего не накопили. Мне даже предъявили портрет этой модной красавицы с обнаженной грудью. Но я же опытный. Не один мускул не дрогнул.
Понятно, что в таком виде жена привлекла внимание на фоне модных красоток, как из одной армии выпущенных. Но осталась холодна ко всем знакам внимания. Я вижу, что для нее тяжелы такие мероприятия, но ради дела она терпит. Впрочем, ее отвели в сторону дамы и о чем то болтают. Слышу немецкую речь. Год занятий даром не прошел. Уловил, что просят показать фехтовальный костюм, в котором она блистала на шлюпе во время путешествия по Балтике. Звезда вечера Великий Князь Николай Павлович тоже подошел к дамам. Узнал, о чем разговор и заинтересовался. Послали за костюмом.
А пока Николай Павлович поднял шампанское за наши будущие морские трудности, которые мы с честью преодолеем и исполним все задания. Я держусь в сторонке. Шампанское превосходно. Но спрятаться не получилось. Меня приватно отозвал Николай Павлович в сторону.
— К вам, Андрей Георгиевич, у меня особое задание. На корабле в должный момент получите конверт от Васильева, в котором нужные указания и инструкции. Знаю ваш сложный характер и говорю, что корме вас, мне некому поручить это дело. И доверяйте Васильеву. Ей Богу, он хороший человек и высокого мнения о ваших способностях.
— Благодарю за доверие, Ваше Высочество. Вы действительно поняли меня. Теперь мне не терпится отправиться в плавание, чтобы узнать, что в конверте.
— А что за ракеты вы привезли в Кронштадт? Сигнальные? Фейерверки, насколько мне известно, закуплены.
— Они больше напугают, чем просигналят. Хочу испытать в походных условиях свои придумки.
— Что ж, лично желаю вам удачи.
В это время официальная часть стала переходить в развлекательную. Дамы устроили игру в фанты. Как я не отнекивался, привлекли и меня. Доставалось кому песню спеть, кому сплясать, кому подражать голосам животных. И все это сопровождалось хохотом и аплодисментами. Мне выпало прочитать стих. Дали немного времени подготовиться.
И что им читать? Пушкина? А вдруг он этого еще не написал? В голове крутится Вознесенский:
Я купил «мерседес», я по-вашему турок,
экономивший в Руре на жратве и сортирах.
Я к себе возвращаюсь через ваши культуры -
византийский окурок, лечу в Византию!
Но это же читать не будешь. А витиеватые сопли про эфиры, зефиры, черные глаза я и не помню ни одного. А если Бродского? Но я только «Пилигримов» помню. А там строчки, что не будет толка от веры в Бога. Здесь это уголовное преступление. Не будем пока обострять.Да и в Бога я верю. О, Есенин подойдет.
— Стихи неизвестного поэта, — объявляю я.
Гой ты, Русь, моя родная,
Хаты — в ризах образа…
Не видать конца и края —
Только синь сосет глаза.
Как захожий богомолец,
Я смотрю твои поля.
А у низеньких околиц
Звонно чахнут тополя.
Пахнет яблоком и медом
По церквам твой кроткий Спас.
И гудит за корогодом
На лугах веселый пляс.
Побегу по мятой стежке
На приволь зеленых лех,
Мне навстречу, как сережки,
Прозвенит девичий смех.
Если крикнет рать святая:
"Кинь ты Русь, живи в раю!"
Я скажу: "Не надо рая,
Дайте родину мою".
Аплодисменты и крики «Браво». Николай Павлович доволен. Я пока ничего не учудил, а стихи патриотичны и весьма знаковы. Даже если они боятся, что сбегу реально в Англию, то после таких заявлений это уже будет невозможно в том плане, что получу всеобщее презрение и насмешки. И там тоже ценят честь.
Тут Алене привезли костюм. Дамы увели ее переодеваться. А потом представили.
Николай Павлович сглотнул и замер:
— Мне рассказывали, что очень оригинальный вид, но такого я не ожидал. И что же, вы упражняетесь во владении кинжалом? Впрочем, я знаю, что это так. И прошу показать хоть немного.
Алена сжала губы, но ломаться не стала. Улыбнулась и выхватила кинжал. Взмахнула и картинно выполнила те связки, что отрабатывает каждое утро. Кинжал мелькал очень артистично. В конце с кошачьей грацией присела в низкую стойку, почти распластавшись по земле. Этот балет я ей показывал, очень хотелось грацией полюбоваться. Сначала убеждал, что хороший удар незаметен, коварен и подл, но Алена заявила, что все должно быть красивым. Действительно, она же девочка. Какие ей драки? А как-то проявить себя очень хочется. Ну и пусть танцами занимается. Я показал движения из у-шу, самые красивые и театральные. Ей так понравилось, что каждый день крутилась перед зеркалом. А я смотрел, но не думал, что когда-нибудь увидят другие.
Дамы ахнули. Офицеры убрали с лиц снисходительные усмешки, и глаза их засветились совсем другим огнем.
— Кто вам сшил этот наряд? — Спросил Великий Князь, — и кто его придумал?
— Сшили мы с моей…матушкой. А придумали вместе с мужем. Но он удобный.
— Я верю. Но на женщине смотрится непривычно и этим притягивает. Теперь вижу, что моряки были правы. Вы достигли успехов во владении коротким оружием. И для вас есть подарок.
Николай Павлович принял из рук офицера свиты пенал, из которого появился украшенный камешками кинжал в узорных ножнах.
— Прошу принять достойное такого наряда оружие.