Это не любовь (СИ)

  
93
 
Спать было неудобно, твёрдо, тесно, жарко. До спальни они ночью так и не добрались. На диване, утомлённые, и уснули, в объятьях друг друга.
Впрочем, Юлька, не задумываясь, променяла бы самое комфортное ложе на вот этот узкий и жёсткий диван, если рядом с ней будет Анварес. Спать у него на груди, видеть его вблизи, вдыхать запах – это такое блаженство.
Юлька сама страшилась этих своих чувств – настолько они казались сильными, острыми, почти болезненными. Практически на грани умопомешательства.
С Лёшей было совсем не так. Как-то спокойнее, обыденнее. Отношения с ним больше напоминали привычку, только вот на исходе случались встряски, но это не то. Если подумать – никогда её не влекло с такой непреодолимой силой к нему, никогда не жаждала физической близости, никогда не забывалась в упоении, как было сейчас.
Теперь она могла сравнивать. Секс с Анваресом сродни урагану, что настигает неожиданно и поглощает тебя целиком и полностью. В такие моменты ты как будто не живёшь, а становишься частью этой необузданной стихии.
С Лёшей же был именно процесс, иногда приятный, иногда не очень. Иногда и вовсе – чистая механика.
Юлька припоминала, что частенько уклонялась от «обязанностей» под всякими предлогами. Вот, наверное, и доуклонялась. Однако это и хорошо. Не было бы счастья – да несчастье помогло.
А ведь кто бы мог подумать, удивлялась Юлька, глядя на спящего Анвареса, что за этой неприступностью бушует такой огонь.
И, не удержавшись, чуть подтянулась и поцеловала в губы. Даже не поцеловала, а просто коснулась его губ своими, слегка провела от уголка к уголку, тронула языком… и тут же почувствовала, как на затылок легла крепкая ладонь. Анварес прижал её к себе. Поцеловал не так, как накануне, а нежно, будто смаковал, хотя надолго его не хватило. Завёлся – и минуты не прошло. И вот уже его поцелуи стали настойчивыми, жаркими, требовательными. Безудержными. Ураган проснулся…
* * *
– Замечательное сегодня утро, – заметила Юлька, с аппетитом уплетая сырники – сама, между прочим, готовила в то время, как Анварес принимал душ. Правда, некоторые чуть подгорели – замечталась, пока жарила, но он как будто не замечал.
– Да, – кивнул слегка, улыбнулся краешком губ. – И вот эти штучки твои вкусные.
Выглядел он очень расслабленным и благодушным, то ли после такого бурного пробуждения, то ли после душа. И голос звучал по-особенному, чуть лениво, словно он растягивал гласные, и с бархатными нотками. И в движениях сквозила неспешная грация. Ему явно хотелось тишины, неги и умиротворения.
А вот Юльку наоборот тянуло на откровения. Всё потому, что даже сквозь эйфорию то и дело прорезались коготки сомнений: кто она для него? Надолго ли это? И ещё эта Лариса…
Умом она понимала, что такие вопросы задавать глупо. Мужчины таких вопросов не любят, всячески уклоняются, а то и вовсе врут.
Хотя Анварес – другой случай. Вряд ли он соврёт. Скорее, опять задвинет что-нибудь высокоморальное и причинит боль. С ним она интуитивно больше опасалась его принципов и всяких там «надо» и «нельзя», чем Ларису.
Но как же всё-таки не терпелось узнать, какое место она занимает в его жизни! Крепилась, крепилась, но, всё же не выдержав, спросила:
– Я, наверное, сейчас испорчу это замечательное утро, но очень хочется знать: я для вас кто, Александр Дмитриевич?
Она ожидала, что он поморщится, мол, ну вот, начинается… Лёша всегда так и реагировал.
Но Анварес не спешил ни морщиться, ни отвечать. Он просто молчал. С затаённой улыбкой ласкал её взглядом.
– Ну серьёзно! Ответьте! Это же для меня очень важно, – не отставала Юлька.
– Ну раз важно… Но я не знаю, что тебе ответить.
– Как так? – в душе вспыхнула обида. – Вы не знаете, как ко мне относитесь? Не знаете, кто я для вас – просто студентка или…
 
– Нет, конечно, нет. Ты для меня не просто студентка. Но я не знаю, как к тебе отношусь. Я тебя не понимаю, я и себя не понимаю. Да уже и не стараюсь понять.
– Как можно не понимать, нравится тебе человек или нет, – в сердцах бросила Юлька.
Всё очарование этого зимнего утра растаяло.
– Нравится… – хмыкнул он. – Это вообще не то слово! Мне вот твоя подруга Рубцова нравится, она хорошая, скромная девушка.
Юлька расстроилась ещё больше. Он что, издевается?
– А ты… – продолжал он, словно не замечая её реакции. – С тобой всё очень сложно. Мне хорошо с тобой так, как ни с кем. И мне плохо без тебя. Это правда. Но это не мой выбор. Вот эти все твои закидоны… они меня шокируют просто и… отталкивают.
– Какие закидоны? – пролепетала Юлька, уж и не зная – ещё сильнее обижаться, расстраиваться или можно немножко порадоваться.
– Ну как какие? Твои прогулы постоянные, наплевательское отношение к учёбе…
– А вот тут не надо! – перебила его Юлька, вскинув указательный палец. – Я обещала – я выполняю. За прошлую неделю ни одной пары не пропустила и ко всем урокам готовилась, как самая прилежная студентка. Вы, кстати, мой доклад по Фицджеральду так и не выслушали.
– И это меня очень радует, – улыбнулся он с лёгкой снисходительностью. – Молодец. А доклад могу сейчас выслушать.
– Нет, сначала договорим. Про закидоны. Так что вам там не нравится? Или, как вы говорите, отталкивает?
Он вздохнул.
– Закидоны – это ещё мягко. Обычно такие вещи называют погрубее.
– Да какие такие? – гневно сверкала глазами Юлька.
– Пить, гулять ночами, с парнями…
– Про парней вот тоже не надо! У меня никого нет, и я ни с кем не знакомлюсь. Вчера в кафе была случайность. И тогда, в Первомайском тоже случайность.
– Случайность, девочка моя, это непознанная закономерность.
Юлька упрямо мотнула головой.
– Но если клубы, гулянки, компании – это зло, то что остаётся? Только учиться, учиться, учиться, а потом работать, работать, работать, уйти на пенсию и умереть? Хорошенькая перспектива! Нет, ну честно – это же просто отдых, развлечение…
– Но можно же и по-другому отдыхать.
– Это как?
– Да много как! Выставки, театры, концерты… Юля, ты живёшь в большом городе, где культурная жизнь очень насыщена...
– На эту насыщенную культурную жизнь у бедных студентов нет денег.
Он с минуту молчал, глядя на неё серьёзно. Потом выдал:
– Давай сходим вечером в органный зал?
Органный зал… Никогда она там не бывала и даже понятия не имела, как там и что там.
– А что мы будем делать в органном зале?
– Концерт послушаем.
– О, я с удовольствием!
Он улыбнулся, потом снова посерьёзнел. И спросил:
– Кстати, помнишь нашу первую встречу? Тоже обстоятельства были так себе… Вот почему ты меня поцеловала? Ведь ты же меня совсем не знала. Впервые видела.
– На спор, если честно… С подругой поспорила, что поцелую первого… – Юлька осеклась.
Стало вдруг жутко стыдно.
Анварес покачал головой.
– Ну о чём и речь. Это же… это дикость просто. Но хуже всего то, что ты этого не понимаешь. Для тебя это обыденно, а для меня – немыслимо. – Внезапно он подался к ней и заговорил горячо, глядя в глаза: – Да, меня тянет к тебе. Очень сильно тянет. И я сейчас не могу ничего с этим поделать. Но каждый раз я себя ломаю. И надолго ли меня хватит – честно, не знаю...
Удивительно, но Юлька его понимала.
Она могла оправдываться как угодно, но глядя на себя со стороны, понимала – прав он. Он ведь не знает всего – обстоятельств, мотивов и прочего. А просто со стороны она и впрямь выглядела не лучшим образом. Хотя со вчерашним кафе он всё же перегнул палку, ничего такого ужасного там не случилось. Приревновал он на пустом, практически, месте, тогда как сам, между прочим, обременён вполне конкретными отношениями.
 
– Хорошо, – кивнула она. – Допустим, вы правы. Но вы-то сами вообще…
Она замялась, не зная, как сказать то, что вертелось на языке, и не сморозить очередную неуместность.