Даже хороших драконов наказывают (ЛП)
— Скажи, что это ложь, — сказал он, милый голос стал отчаянным. — Скажи, что она ошибается, Челси, и я поверю тебе.
Она опустила взгляд, сжала кулаки на каменном полу, подавляя искушение закричать, что обе их матери ошибались. Это все было ложью, и она не хотела его предавать. Не хотела, чтобы это произошло. Было бы так просто, потому что это было правдой. И все же…
— Не смей, — прошипела Бетезда на их языке. — Если он узнает причину, по которой ты пыталась бежать, океан нас не спасет. Его гнев уничтожит все.
Включая его.
Челси сомневалась, что ее мать учла последнюю часть, но для нее это было последним поворотом ножа. Она так старалась исправить ошибку, все сделать правильным, но только сделала все хуже. Даже просьба о помощи матери ничего не изменила. Если она скажет правду сейчас, это уничтожит все только быстрее.
Челси знала, что ее судьба была определена. Она могла лишь надеяться, что ее величайшая ошибка останется тайной навеки, но она не могла сделать это, пока Император смотрел на нее. Ей нужно было уйти. Подальше, где он ее не сможет найти. Если он не будет знать, она сможет исправить самую большую ошибку, которую совершила для них обоих, и Челси выбрала путь, подняла голову и посмотрела в красивые золотые глаза императора, готовясь сказать ему самую большую ложь в ее жизни.
— Все, что говорит ваша мать, правда, — серьезно сказала она. — Я ничего не делала на дне своего клана, и Бетезда отправила меня в Китай, чтобы я стала полезной, пробравшись в вашу семью. Изначальным планом было зацепиться на этом континенте, но как только я прибыла к вашему двору, я увидела свой путь к власти. Как любой амбициозный дракон, я бросила скромные планы матери и потянулась как можно выше. Как оказалось, слишком высоко, но я не сожалею. Хоть я увлеклась в конце, я все еще прошла дальше, чем кто-либо ожидал, — ее взгляд стал жестоким. — Дошла до вас.
Когда она закончила, Золотой Император глядел на нее так, словно она пронзила его ножом.
— И это правда? — сказал он. — Уверена, что ты это хотела сказать, Челси?
— Что еще? — сухо спросила она, показывая ему свою версию известной улыбки ее матери. — Я — дочь Бетезды, а Хартстрайкеры всегда бьют по сердцу.
Фальшивые слова висели, как гадкий дым, в воздухе, а потом тронный зал задрожал. Трещины появились в черном мраморе под Челси, и фарфоровые вазы падали с подставок у стены, каждая падала на пол под худшим углом, они разбивались на кусочки. Даже нефритовые троны покрылись трещинами, и императрица-мать дернулась в сторону, сжала рукав сына так сильно, что ее длинные ногти рвали золотой шелк.
— Опомнись! — прошипела она, ее красные глаза блестели будто от страха. — Ты — Золотой Император, Цилинь! Ты — удача во плоти! Она — просто стервятник. Лживая и жаждущая власти шлюха, она сама призналась, — она повернулась к Хартстрайкерам. — Я убью их сама! Они будут сокрушены, и ты поймешь, как мало поступки червей значат для нашей власти!
— Нет, — император сжал кулаки. Землетрясение утихло через мгновения, но не пропало полностью, он повернулся к Челси в последний раз, посмотрел на нее свысока с ненавистью, которая не вязалась с его красивым лицом, и он выглядел как другой дракон. — Ты, — холодно сказал он. — Покинь мои земли и больше не возвращайся. Если я услышу, что ты или кто-то из твоей гадкой семьи ступил на земли моего королевства, я послушаюсь совета матери и сам вас раздавлю.
— Конечно, — тут же сказала Бетезда. — Спасибо, Золотой Император. Ваше милосердие…
— Не благодари, — резко сказал он. — Просто уходите.
Приказ еще разносился эхом в разгромленном тронном зале, когда император развернулся и ушел в скрытую дверь за огромным троном. Его мать последовала через миг, замерла лишь, чтобы посмотреть на Бетезду с отвращением, а потом ушла за своим сыном, оставив Хартстрайкеров одних в еще дрожащей комнате.
Как только императрица-мать пропала из виду, Бетезда вскочила на ноги.
— Это все твоя вина! — зарычала она на дочь. — Я сделала все, что сказал Брогомир. Я пересекла океан. Умоляла. Я унизилась ради тебя, и что? Твоя глупость лишила нас континента навеки!
— Знаю, — прошептала Челси, опустив голову. — Прости. Я…
Бетезда схватила дочь за черные волосы до плеч, подняла Челси так, что ее ноги свисали над полом.
— Плевать на твои извинения! — прорычала она. — Ты стоила мне сегодня не только Китая. Ты стоила мне гордости. Ты стоила мне того, что я поклялась никогда не отдавать, и ты за это заплатишь, — ее зеленые глаза сузились, она оскалила зубы, которые стали острее. — Каждый день ты будешь платить до конца жизни.
Бетезда бросила дочь на пол, как мусор, и пошла прочь, ее золотые сандалии стучали музыкально по треснувшему полу. Челси еще лежала, где рухнула, в шоке, когда ладонь опустилась на ее плечо.
— Вставай, — тихо сказал Брогомир. — Нам нужно идти.
Челси удивленно моргнула. Она не понимала, что брат был тут, пока он не заговорил. На отчаянный миг она чуть не поверила, что это был хороший знак, а потом она вспомнила, что даже пророк не мог ее теперь спасти.
— Зачем? — прошептала она, прижалась лицом к приятному холодному камню. — Ты слышал ее. Я буду платить за это вечно, — а это было очень долго для дракона. — Я лучше умру.
— Если это так, ты бы не прошла через все это, — нежно сказал ее брат. — Но ты выжила, нравится тебе это или нет, и теперь нам нужно двигаться.
Ему было легко говорить.
— Ты видел, что это произойдет, — прорычала она, повернув голову, чтобы посмотреть на пророка с ненавистью. — Почему ты дал мне сюда пойти, если знал, что все так кончится?
— Потому что, поверь, это был счастливый конец, — сказал Брогомир с печальной улыбкой, убрал с ее лица спутанные черные волосы.
— Ты все еще мог меня предупредить.
Он пожал плечами.
— Что это изменило бы? Ты уже знала, как плохо все могло стать, когда начала эти глупости. Если это не остановило тебя, как мог я?
Правдивость его слов ударила Челси, как кулак. Она обмякла на камне, побежденная.
— Знаю, — прошептала она, обвив себя руками. — Знаю, я была глупой. Очень глупой.
— Да, — согласился Брогомир. — Но нет смысла зацикливаться на этом. Что потеряно, утрачено навеки. Мы можем лишь двигаться вперед, и ты должна радоваться, что еще можешь. Сегодня ты могла умереть тысячей способов. Я направил нас по единственному пути, где ты жива. Можешь пока меня не благодарить, ведь ты еще не видела, что мать задумала для тебя, но, поверь, это был лучший из худших вариантов. Теперь, — он протянул к ней руку. — Идем домой, пока потолок не рухнул нам на головы.
Его ладонь замерла над ее, но Челси не могла заставить себя сжать его руку. Она знала, что он был прав, что оставалось лишь принять случившееся и найти способ жить этим, с собой. Но, когда она пыталась представить свое будущее, Челси видела лишь каблук матери на своем горле, давящий там вечность… и она не могла. Она не могла двигаться вперед. Не могла, если впереди было такое.
— Ты видишь будущее всех нас, да? — прошептала она, глядя на него. — Скажи, что станет лучше.
Пророк не ответил. Он вздохнул, словно уже тысячу раз это проходил. Может, так и было, но Челси отказывалась сдаваться.
— Прошу, — взмолилась она, сжала его ладонь обеими руками. — Ты всегда говоришь нам не спрашивать о будущем, но мне нужно знать, что так не будет вечно. Плевать, если шанс один на миллион, и он не сбудется в ближайшем веке, просто скажи, что выход существует. Дай надежду, что я не буду платить за эту глупую ошибку до конца жизни. Прошу, Брогомир!
Она плакала в конце. Уродливые безнадежные слезы текли по щекам, она сжимала ладонь брата. Пророк молчал. Он склонился, поднял ее с пола, унес ее из тронного зала в паланкин, ждущий снаружи, где Бетезда уже писала детали кровавой клятвы, от которой Челси никогда не сможет сбежать.