1910-я параллель: Охотники на попаданцев (СИ)
Девушка поглядела на меня глаза, наполненными какой-то растерянности, а потом медленно ответила.
— Я с утра молюсь только о том, чтоб ангел успел к началу ада.
* * *Анна глядела на Евгения Тимофеевича..
Тернский, не поняв этих слов, нахмурился, несколько мгновений глядел на провидицу, а потом повернулся и пошёл к растаявшим от неимоверного жара воротам, петли которых до сих пор держали комки металла, а вокруг кипел ад.
Видение того, что могло случиться выдёргивало из ноосферы вероятность бытия. Камни оплавились, как воск, а на них самих остались чернеть человеческие тени. Кирасиры в раскалённых докрасна механических доспехах, с воплем пытались закрыть лица обугленными пальцами. Они так и застыли в этом положении, дымясь отвратительной вонючей гарью, несущей запах палёного человеческого мяса. Трава и листва в единый миг стали белым пеплом, медленно отрывающимся от земли и поднимающимся к небу. Деревья полыхали огненными кронами. Горели дома вместе с их обитателями. Над заводом ревел огненный вихрь, в котором угадывались черты какого-то существа, похожего на дракона.
Охваченный пламенем Тернский, набирая ход, шёл к пустому проёму, а потом с разбегу ударил ногой туда, где должны быть створки. Он прикрылся потёкшим от жара щитом и шёл к самому основанию вихря, где стояла едва заметная фигурка, похожая на не до конца кремированный труп. Мертвец поднял руку с зажатым в ней предметом.
— Ещё один шаг, и дух огня, вскормленный пудом чистейшего теплорода, сожжёт всё живое в пределах трёх вёрст, — громко произнёс кремированный мертвец.
— Так я и поверил, — зло ответил Тернский и подняв раскалённый от жара ствол разорванного обреза, выстрелил пепельному скелету в ногу, сделал шаг и несильно ударил того коленом. Когда человек упал, коллежский асессор наступил на сломавшуюся под тяжестью кирасы руку.
— Всё равно единство вас всех поимеет! — прокричал распадающийся на смешанные с золой остатки сожжённых костей пришлый, а из огненного вихря на землю опустился сотканный из языков огня и брызг металла дракон. Громадные крылья твари расправились, задев забор. Ярко вспыхнула и тут же испарилась подобно перегоревшей нити в электрической лампе колючая проволока. Словно вулканическая лава потёк кирпич. Дракон и Тернский встретились взглядами, а потом чудовище подалось вперед, и сомкнуло челюсти на человеке, спрятанном в полыхающую кирасу.
— Верь ему! — закричала, надрывая ослабший, рвущийся из опалённых лёгких, голос Аннушка. Она верила, что ангел уже близко. Она не знала, кто он, но его сияние уже маячило на грани восприятия.
— Ещё один шаг, и дух огня, вскормленный пудом чистейшего теплорода, сожжёт всё живое в пределах трёх вёрст, — громко произнёс немолодой, убелённый сединой человек, одетый в безликую робу. Он глядел на возвышающегося над ним Тернского с мрачной решимостью в глазах. В проём выбитых ворот с не меньшим напряжением всматривались кирасиры, иные даже старались не дышать. Стоящий неподалёку полуротный вздрогнул, когда Анна набрала в лёгкие воздух и закричала.
— Верь ему!
Тернский поднял руку с обрезом, замер на мгновение, а потом опустил оружие. Будущее сменилось другим, тем, в котором не было выстрела и упавшего пришлого, будущее в котором город не горел, как Помпеи у подножья Везувия. Будущее, в котором ещё был шанс успеть.
— Чего вы хотите?
— Мы хотим, чтоб вы нас оставили в покое, — ответил человек, держа на уровне лица кулак с зажатым в ней каким-то прибором.
— Неверно! — прокричал коллежский асессор в ответ, — Вы пришли к нам без спросу. Убиваете людей, призываете адских тварей, крадёте наше достояние, а теперь приказываете вас не трогать⁈
— Вы низшие существа, — произнёс человек, глядя на Тернского, но не видя его. Он смотрел в пустоту перед собой и читал заученный текст. — Вы обречены на вымирание. Единство займёт ваше место.
— И ты готов пожертвовать жизнью ради этого?
— Единство всё равно вас поимеет, — ответил ровным голосом человек. Он выглядел уставшим, как актёр крепостного театра после сотого представления подряд. Ему было всё равно, умрёт ли он.
— Вам некуда бежать, — процедил Тернский, — только в ваши мир, но мы будем готовы к войне. Мы уже предупреждены, а значит, вооружены.
— Эта война сожрёт вас, — ответил пришлый, а потом улыбнулся. По крыше одного из заводов побежал парень в робе. Он то нагибался, замерев на мгновение, то снова бросался вперёд. С очередной остановкой пришлый подцепил пальцами тонкий чёрный шнур, похожий на тоководную жилу, и побежал вдоль него, словно ища обрыв.
— Огонь! — закричал полуротный.
Стоящие на подходе к заводу кирасиры вскинули винтовки, прицелились и начали стрелять очередями по бегуну. Казалось, пули должны были разорвать человека, но вокруг фигурки возникло блёклое сине-зелёное сияние, какое было у духа-защитника. Человек сделал ещё дюжину шагов под шквальным огнём, припал на колени и начал обкусывать зубами медную жилу, после чего смотал её и выпрямился во весь рост, безвольно застыв, как выполнившая свою роль и ставшая ненужной марионетка. Сияние погасло, и человек упал на черепицу, скошенный пулями трёхлинеек. Над городом на несколько секунд повисла тишина, а потом крыша заводского здания с грохотом взрыва десятка тротиловых шашек взлетела в воздух мелкими обломками. И среди этих обломков пропало тело пожертвовавшего собой электрика. Пыль не успела осесть, а из раскуроченной крыши в воздух взлетел катер. Он плавно вынырнул из чрева здания, громадный, сияющий фиолетовым призрачным огнём вокруг множества больших ёмкостей, похожих на баллоны со сжатым воздухом, приваренных наспех к железным бортам.
Кирасиры замерли с раскрытым ртом, а иные даже перекрестились.
Катер же с тяжким гудением пчелиного роя развернулся на месте и поплыл прочь.
— Ну вот и всё, — произнёс пришлый устройством в руке, — процедура эвакуации подсистемы выполнена. Он разжал пальцы и над заводом расправил крылья огненный дракон, а мир вокруг вспыхнул от нестерпимого жара.
— Верь ему! — прокричала сгоревшими вмиг губами Аннушка, а потом раскрыла прижатые к груди ладони, на которых лежал амулет Огнемилы. — Взять!
Воплощение пламенеющей стихии снова исчезло в неслучившемся будущем, забрав с собой оплавленные камни, вопли сгорающих заживо людей и тени человеческих душ на кирпичах.
Подле Анны из воздуха возник огромный зелёный пёс Огнемилы, и размазавшись в пространстве, материализовался прямо перед забравшимся на крышу парнем в безликой робе, преградив тому путь, как хорошо обученная овчарка. Электрик застыл в недоумении. Ибо рассчитывал на стрельбу, погоню со стороны людей, но не ручного духа.
Тернский опустил обрез, поглядел на бегуна, застывшего на крыше, а потом разжал пальцы. На гравий заводского двора упал обрез, Евгений стряхнул с локтя тяжелый щит, а следом по нему покатился шлем. Человек с детонатором, меж тем, глядел на бегуна так, словно прощался с родным сыном, которому суждено умереть.
— Ты готов безвольно послушать свою подсистему и погибнуть, но готов ли ты пожертвовать жизнями своих друзей? — спросил Марк Люций Евгений, разведя в стороны пустые руки. — Готов ли ты? Ведь я понял, что такое единство. Это когда у вас одна душа на всех, но эта душа душевно больна. Уж прости за каламбур. Мы готовы помочь излечиться, но вы должны сами сделать шаг.
Мужчина вздрогнул, посмотрел на Тернского, а потом схватился за запястье руки, в которой был детонатор, свободной рукой. Из прокушенной губы потекла кровь.
— Я не могу ослушаться, — выдавил человек и закричал во весь голос: — Я не могу сказать нет! Я должен умереть!
— Я помогу, — произнёс Тернский, сделал шаг и сжал механической перчаткой кулак человека. — Я не устану. Я не выпущу.
— Помоги! — закричал мужчина и начал дёргаться, словно попавшая на крючок рыба. — Я должен умереть, но я не хочу! Помоги!
Тернский держал руку с зажатым в ней детонатором, но смертник в какой-то миг закричал, словно разрываемый на части, и вцепился в кирасирскую перчатку. Захрустели кости, но подверженный некой силе, как одержимый, смертник начал разжимать механические пальцы.