Верни мою любовь (СИ)

Целую шею, спускаясь вниз, втягивая возбужденные вершинки, поочередно прикусывая. Терзаю ее грудь.
Получаю отдачу, смелые стоны.
— Можешь больше не сдерживаться.
Рывком поднимаю ее, заставляя обхватить мой торс ногам.
Выношу нас из душа. Кидаю ее на диван, нависаю над ней. Хочу еще раз посмотреть в ее глаза.
Отдаюсь сумасшествию. Покрываю каждый кусочек ее тела своими губами, укусами. И ее слова — «Люблю тебя» — сводят с ума.
— Я тоже, — вырывается из меня.
Разрываю две ниточки, называемые трусиками, отшвыриваю в сторону.
Розовая, нетронутая плоть рвет все преграды.
Провожу пальцами по губкам. Акси ежится, хочет закрыться… Ну уж нет, это самое прекрасное, что я видел.
Целую ее живот, играю своим языком с ее пупком. Нахожу набухший комок нервов. Ласкаю. Акси не сдерживается, стонет, и, кажется, я ловлю каждый ее вздох, открывая с ней свой рот.
— Я больше не могу! — скулит, кончая мне на руку.
Развожу трясущиеся ноги как можно шире. Стараюсь отвлечь от боли, которую ей нужно испытать.
— Милая, будет больно, я не спец, но постараюсь забрать всю твою боль.
Черт, как же сложно, по моей спине пот градом.
Головкой члена дразню ее, узенькую. Надавливаю немного, чтобы привыкла, но даже от этого ее глаза наполняются влагой, стекающей из уголков глаз по щекам. Черт, узко, о-очень узко. Приподнимаю бедра, поршнем врываюсь на всю длину. Вскрик. Замираю в ней.
— Милая, потерпи, я не хотел! Все хорошо?
Кивает, кусая губы. Закрываю ладонями свое лицо.
Набираю скорость. Но мне много не надо, оргазм приходит моментально.
Вытаскиваю свой окровавленный член.
Охрененные ощущения, что твоя женщина — только твоя. Хер кому ее отдам.
Ложусь на бок, притягивая ее к себе.
— Прости! Сильно больно?
Целую плечи.
— Прости, прости, дорогая.
Подхватываю через время на руки, несу назад в душ. Настраиваю воду. Смываю с нее и себя кровь.
Укутываю в теплый халат.
Обнимаю.
— Люблю тебя, — шепчет мне. — Не оставляй меня.
Как озверевший, я брал и брал ее. Чтоб она почувствовала, что испытываю я к ней своим мертвым сердцем, которое бьется ради нее. Ни одну я так не хотел. Бедная, только под утро пожаловалась, что скоро у нее будет перелом. Уснула на мне. А я не смог.
  
глава 68
 
Акси
Сладкая боль отдает в каждом уголке тела. Ласковые прикосновения по обнаженной спине говорят о том, что я в раю. Мне немного стыдно за вчерашнее, но я ни о чем не жалею. Улыбаюсь, пока он накручивает мои кудряшки на палец.
— Знаешь, вообще не верю в гадания, предсказания, вещие сны — во всю эту хрень! Но, кажется, ты мне снилась перед тем, как мы встретились в аэропорту. В виде волчицы. Не расскажешь, откуда у тебя тату волка за ухом? Можешь не притворяться, что спишь.
— Просто баловство! Ничего особенного. И что же я сделала в твоем сне?
Резкий переворот на спину, только успеваю грудь закрыть руками. Сверху нависает надо мной.
— Ты меня съела! Вот так, а-а-а-ам-м-м! — кусает меня за шею, оставляя следы.
— А-а-а-а, сумасшедший! — заливаюсь смехом.
— Настоящий псих! — отрывается. — А самое страшное — это предсказание моей бабули. «Волк погубит тебя. Остерегайся его!». Я думаю, это проекция моего страха из детства.
— Уверен? — вкрадчиво спрашиваю. — Ау-у-у-у-у! — смеюсь.
— Жуть! Как в моем сне! Не делай так больше!
— Ияр Беньяминов не боится убивать людей, но боится снов с волком? Твоя ахиллесова пята?
— Теперь уже не только, — голос становится серьезней. — Боюсь теперь потерять тебя!
— А что с ними? — сглатываю.
— Не думай больше о них. Больше они нас не потревожат.
Но это было сказано так, что есть что-то еще более серьёзное. Но мой мужчина сказал не думать, я и не думала.
***
1 месяц спустя
Как быстро летит время. Оно подобно бурлящей реке. Его не остановить ничем.
Еще быстрей оно становится, когда в него впадает «другая река». И вас не рассоединить.
За этот месяц меня поглотили наши отношения. Я счастлива, я любима. Может, люблю немного больше, чем он меня, но на то я и девушка, чтоб смягчать углы. Ияр — мой любимый, мой мужчина, моя вселенная, мой любовник. Иногда это кажется мне невероятным. Каждый день мы проводим вместе, и он такой заботливый, понимающий, а по ночам — любящий и страстный.
 
После той ночи мы «выложили карты на стол», и я бы умерла, если бы он меня отверг. О тех людях, которые хотели нас убить, я не задаю больше вопросов. Я рядом с мужчиной, который решает все проблемы.
Родителям я все рассказала, но меня не очень поддержали, теперь живу на квартире. Они меня не понимают. Любовь не выбирают. Я не виновата, что он сын папиного врага.
Собираюсь на свидание, выбирая наряд потеплее. Уже скоро Новый год, сессия, диплом — и вот она взрослая жизнь.
На телефон падают СМС.
«Какое скучное заседание, лучше бы с тобой был».
«Я хочу тебя».
«Надень сегодня черные чулки».
«Неее, не надевай».
«И труселя тоже долой;)))))».
Смеюсь от ненасытности моего волка.
Высыпаю содержимое косметички на стол, и на глаза опять попадается флешка. Заставляет меня вспомнить, что на ней.
Сжимаю-разжимаю черный пластик — вызывает мандраж. Приняла решение, что с этим делать. Не хочу больше держать в руках эту грязь. Кидаю в сумку, мчу на встречу.
Набережная.
Снег ложится ровным слоем, окутывая деревья белоснежной шубой.
Город наряжают разноцветными гирляндами. Сказка начинается. Самый злостный ворчун заулыбается. Иду вдоль набережной, соскребая мокрый снег.
Кто-то строит снеговика, кто валяется на снегу, делая «ангела», а впереди уже открыли каток.
Мимо пробегают дети, швыряя друг в друга снежки. Шумные, звонкие, краснощекие.
Невольно улыбаюсь вместе с ними.
Интересно, какие дети будут у нас? Мальчик или девочка? Зеленые глаза или карие? По поводу волос не волнуюсь: им быть брюнетами! Понимаю, рано думать об этом, но думается.
Слышу где-то позади:
— Эй, дэвушка, ай да познакомимся. Ты тут одна?
Ну почему дегенераты должны портить этот волшебный вечер! Показываю фак и шагаю дальше.
— Уф-ф, что за тЫгрЫца. Р-р-р.
Глаза закрывают черными перчатками. И уже знакомый голос шепчет:
— Все такая же дерзкая.
— Ияр! Спятил! Я уже хотела убегать.
— От меня не убежишь, кукла. Я всегда слежу за тобой. Это один из сюрпризов в этот вечер.
— Сюрприз?
— Да! — Закрывает мне вид черной повязкой. — Не подглядывай.
— Да я вблизи плохо вижу, не то что под маской.
— Не беда, сделаем операцию. Пойдем, — тащит меня через заснеженные клумбы. — Садись!
— Куда?
— Вот сюда!
— Зачем снимаешь обувь? Мы же хотели в ресторан.
— Я так подумал, к черту ресторан.
Развязывает мои ботинки.
— Что это? Что надеваешь?
— Коньки! Мы идем кататься! Снимай повязку. Та-дам-м, удивлена?
— Угу!
— Тогда ротик прикрой, а то простынешь.
— Я не умею кататься!
— Зато я умею. Раз, два, встали. Поехали елочкой. Раз, два.
Шмяк, шмяк, шмяк!
Лежим вдвоем и смотрим в небо. Вокруг нас катаются люди.
— Теперь ты не так уверен в своем мастерстве фигуриста.
— Это точно! Я забыл, что у тебя две левые.
Закатываемся смехом.
— Спасибо за сюрприз. И за сломанный зад.
— Не жалуйся, у тебя сочная подушка безопасности. Сегодня я ее вылечу. Моя заднеприводная.
— Ияр! — смеюсь.
— И это не сюрприз еще.
— А где он?
— Вставай! — тянет меня наверх. Сам становится на одно колено. — Выходи за меня! — достает из кармана кольцо.
В моих ушах только затихающий скрежет коньков, народ сбивается в кольцо около нас, кто-то фотографирует. Ледовая арена застывает. В полном непонимании смотрю на Ияра, на кольцо, откуда-то взявшийся букет, на улыбающихся зевак.