Меч с камнем. Том 1 (СИ)

— Это твой приятель-самозванец так говорит. Верь ему больше. Ты ведь был не так уж и мал, когда тебя похищали, среди этих людей разве был я или кто-нибудь из тех, кого ты видишь здесь?
Рэм слегка покраснел, и на этот выпад решил не реагировать.
— Извини, нет времени на долгие споры. Так вот, мы решили вернуть тебе звание графа и амнистировать часть твоих людей, но при одном условии. Вернее, двух условиях. Во-первых, ты должен будешь привести к согласию гетов. У тебя неплохой талант полководца, а для упрочения доверия и управления войсками мы подберём подходящий штаб. Во-вторых, ты продолжишь поиски «розового золота», на этот раз с нашими специалистами, конечно. В изученных областях Пещеры его нет, а по неизученным больше всего опыта накоплено у тебя.
Роб-Рой аж позеленел, как сыр в кладовке.
— Что?! — заорал он, — за вашу паршивую амнистию — «розовое золото»? Ты с ума сошёл? Разбить полумиллионное войско гетов, преодолеть лабиринты Пещеры, да еще взять розовое золото? Я могу подумать, — продолжил он чуть спокойнее, — если вы отдадите мне остров Последнего Правителя, как независимое государство, и половину добычи, чтобы можно было застраховаться от неожиданностей с вашей стороны.
На этот раз Рэм вспылил, но быстро овладел собой, покачал головой и сказал с кривой усмешкой:
— Интересно, ты сам-то веришь, что мы пойдем на позорный мир, отдав часть неделимой уже шесть тысяч лет страны? Веришь, что после всего на острове останется хотя бы сотня человек, которые согласятся быть твоими подданными? Дружинников на поля и заводы не хватит… Впрочем, наше дело — предложить. Не хочешь, и не надо, сами управимся. Этот разговор имел единственную цель — предотвратить ненужные жертвы и показать народу, что даже с тобой мы пытались договориться. Ты отказался — твоё право. Отпустить тебя я не могу, за моего отца ты ответишь.
Он развернул коня и во главе своей свиты поехал обратно.
— Тебе понарассказал Сэмюэл разные страшные истории. Твой отец погиб при покушении в автомобиле, это всем известно. Опомнись, пока не поздно.
— Ты все также лжёшь, Роб-Рой, — донеслись слова македонианина, — «Мой сапфир спасёт меня. Я в тебе больше не нуждаюсь». Или не эти самые слова ты говорил Аурею XVIII в Береговом? Есть свидетель, которого ты не успел убрать, и нам теперь известна вся эта гнусная история в подробностях.
— Значит, так, — обратился к нам предводитель, — пока он не доехал до своих, мы можем двинуть вон туда, за холм и уйти, если повезёт. Холм закроет от пехоты, с остальными справимся.
Наши четыре сотни, завопив, что есть мочи и, врубив максимальную скорость, ринулись за ближайший холм. Несколько лучей запоздало прошили воздух там, где мы только что были, воздушная пехота пустилась вдогонку, ожесточенно стреляя из своих пушек. Но хитрость удалась, нас преследовали только конница и «летучие», а вся огневая мощь пехоты оказалась бесполезной. Отстреливаясь, мы неслись между холмами, теряя людей и коней, умудрились оторваться от конницы и подбить двоих воздушных пехотинцев. Те взамен плотным огнём прошлись по отряду, положив кучу народа.
Горы всё приближались и приближались, а мы всё так же скакали и скакали врассыпную, чтобы орудия «летучих» теряли свою убийственную эффективность против плотных скоплений, поминутно кто-то падал, кто-то стрелял. Огненный шар пронёсся над отрядом и рухнул впереди так близко, что мой конь еле успел среагировать и перепрыгнуть через остатки летательной машины и труп пилота.
Внезапно в крутобоком и высоком холме, больше похожем на низкую гору, открылся зияющий чёрный провал. «Пещера», — промелькнуло у меня в голове.
— Пещера! — раздался дружный вздох уцелевших солдат.
Роб-Рой повернул коня, и первый влетел туда. Солдаты тут же последовали его примеру, и, проскакав немного, развернулись и приготовились дать отпор противнику. Но воздушные пехотинцы были отнюдь не глупцами, хотя машина на низкой скорости и могла бы влететь сюда, но только одна, а плотный огонь одного-двух десятков бластеров уничтожит её очень быстро. Они только вяло пытались стрелять, зависнув ненадолго у входа, но мы углубились достаточно, чтобы это не принесло результата.
 
— Вперёд, в Пещеру! — воскликнул Роб-Рой, — быстрее, пока не появилась вражеская конница!
— Какой-то неизвестный вход, — пробормотал он уже тише, — Ладно, неважно…
Отряд торопливо застучал копытами по каменистому полу. Солдаты восторженно переглядывались, обменивались репликами вроде: «Это Великая Пещера!» и «Может быть, скоро будем в Союзе!» Похоже, это была та самая Пещера, о которой упоминал Роб-Рой при разговоре с неприятельским предводителем и раньше, в разговорах.
  
Глава 4
 
Пещера была высокая, так что вполне можно было ехать верхом, довольно ровная от начала, словно искусственная, но несколько дальше в глубину начинались каменные сосульки и столбы — сталактиты и сталагмиты. Наш отряд всё дальше и дальше уходил в пещеру, и всё больше и больше угасала моя надежда когда-либо вернуться на Поверхность. Но, похоже, солдат это нисколько не беспокоило, они весело переговаривались, шутили, сбивались в плотные кучки, чтобы не отстать от основного отряда и не заблудиться по дороге. Путь освещали лёгкими металлическими «факелами», испускавшими довольно яркий свет из молочно-белого цилиндра, плотно насаженного на рукоятку длиной около полуметра. Такие «факелы» были приторочены к каждому седлу и, похоже, входили в комплектацию боевого скакуна. Меня ужасала мысль о том, что теперь надолго, если не насовсем придётся забыть о естественном свете и жить только при искусственном. Что же они едят там, под землёй, как выращивают растения, чем кормят животных? Или еда у них тоже искусственная? Какие-нибудь разносортные грибы? Как же они умудрились прожить так больше шести тысяч лет, да ещё опередив Поверхность в прогрессе? Вопросов явно было больше, чем ответов, и устранять этот дискомфорт никто не собирался. Оставалось только пожалеть, что в своё время я не успел дожать и расспросить об их родине Стейвера. А ещё почувствовать себя тем самым кротом, которым искренне не желал быть Саня.
Великая Пещера, вполне оправдывающая своё название с большой буквы, всё разветвлялась, разветвлялась и разветвлялась, вселяя в мою душу трепет при мысли о том, что, может быть, она тянется под всей Поверхностью. В некоторых местах этого гигантского подземного лабиринта с потолка капала вода, указывая на то, что мы проходили под озером или рекой, а может, просто пластом грунтовых вод. Солдаты говорили, что в подземной сети есть места скопления горючих и ядовитых газов — метана, сероводорода и аммиака, но, к счастью или благодаря навигационным приборам, нам удалось ни разу не попасть в них, хотя мерзкий запах тухлых яиц или навоза изредка тревожил обоняние. Мы двигались дальше, пол углублялся с каждым шагом, и с каждым шагом усиливалась надежда солдат попасть в их родную страну. Я находил довольно странным, что пещера и подземная страна привлекали их больше, нежели светлый, солнечный мир наверху. Неужели жизнь в вечной тьме, при искусственном освещении, так мила? Судя по бледной коже всех солдат, которая почти не загорела даже после длительного пребывания на Поверхности, никаких источников света, хотя бы отдалённо напоминающих Солнце, под землёй не существовало, несмотря на развитые технологии.
Мне представлялся подземный мир, как… скопление множества неких залов, соединённых переходами Пещеры, что-то похожее на метро. Наверное, в самых больших можно строить дома, или выдалбливать их внутри стен, а в сам зал вывести окна, которые будут светиться ночью… Свободное же пространство использовать для выращивания пищи, тех же грибов. Сколько ж этих залов надо, чтобы вместить и прокормить… Легион? Пусть даже урожай собирается чаще и больше, потому что нет никакой зимы. А два, пять, десять? И при всём этом «малая толика сил Союза»… И те, «залитые кровью улицы» некоего поселения? Города? Берегового. Подземный зал на берегу подземного озера или моря? Бред. Что-то здесь не так.