Меч с камнем. Том 1 (СИ)

Кстати, Стейвер, десяток которого переселили сюда же, в Аруим, очень привязался к моей особе, мы с ним вроде даже подружились, он часто расспрашивал о нашей жизни, чем вызывал невыносимую тоску, а на мои аналогичные вопросы предпочитал отмалчиваться, ссылаясь на то, что я могу устроить побег и сдать их великую тайну. Мысль о побеге уже давно засела в голове, но испытывать судьбу не хотелось, тем более что всё оружие было сдано на постоянно охраняемый склад и выдавалось исключительно для патрулирования.
Ещё была надежда, что Саша, мой бывший вожатый, раздобудет самостоятельно вещественное доказательство и предупредит кого надо, он ведь остался на свободе. По идее, это не было столь уж невероятно, судя по тому, сколько солдат находилось на Поверхности, должен же был кто-нибудь из них оставить след. Но они всегда тщательно заметали за собой все следы, и если что-то когда-то оставили, то землянам ничего не досталось, как известно.
Во время одного из патрулирований среди солдат, работавших на частоколе, я увидел вроде бы знакомое лицо и вскоре убедился, что последняя надежда предупредить землян рухнула, лицо было действительно знакомое — Саня, собственной персоной. Потом я выяснил, какую роль играл Стейвер, — он караулил меня, проверял лояльность и регулярно докладывал «типа командиру», — когда стал расспрашивать о вожатом, то он прямо взвился, как ужаленный, принялся угрожать какими-то неизвестными карами, а потом признался во всех моих подозрениях. И всё-таки он кому-то настучал, потому что Саню я больше не видел до самой битвы. Вернее, до последнего вечера перед битвой, хотя тогда, в этот самый вечер, мы и не подозревали, что она начнется завтра.
Саша, похоже, караулил, пока Стейвер уйдет, потому что буквально через полминуты ввалился в палатку, подняв палец к губам и быстро пожав мне руку.
— Тебя что, тоже выследили? — поинтересовался я шёпотом.
— Да, схватили, когда вышел в лес за дровами для пионерского костра, — он усмехнулся, — хотел топором отмахиваться, поднял, а они выстрелили, и у меня в руке остался черешок длиной в ладошку. Пальцы обожгли, правда, в крепости вылечили быстро. И ведь работали втроём, да парни как раз ветки к костру потащили. Грязно сработали, конечно, меня искать теперь будут. Слушай, у тебя оружие есть какое-нибудь? — неожиданно-заговорщическим тоном спросил он.
Я бросил тоскливый взгляд на свой арбалет, заряженный простыми болтами, и произнёс:
— Всё отобрали сразу после боя, только вот этот средневековый хлам, да и то потому, что через полчаса в дозор идти.
— Да-а-а, негусто, — протянул он, — а мне вот кроме лопаты, топора да какой-то штуковины для снижения веса груза, ничего не дают, и после работы сразу отбирают. Я ещё в первый день бежать пытался, неудачно. Поймали, но не били, до сих пор удивляюсь. Ты им не доверяй слишком, — горячо зашептал он, — слишком уж этот квадратный (Роб-Рой, надо полагать) расписывает, какой он хороший и какие враги плохие. Так не бывает. Наверняка что-то скрывает или недоговаривает. Я вот что думаю, если он такой уж добрый и справедливый, почему за ним пошли только дружина и один легион? Причём здесь только дружина, а легион неизвестно где.
Среди народа ходят слухи, что против нас македониане выставят то ли два, то ли три легиона, десять-пятнадцать тысяч солдат, не считая боевой техники, которой у Роб-Роя нет, и которую мы с тобой ещё не видели. Наши кони это так, безоружное и беззащитное транспортное средство, с маскировкой для Поверхности, не более. Даже генераторов силовых полей нет, старая модель. Впрочем, говорят, с генератором тоже старая модель, их уже с вооружения снимать собираются там, внизу.
Я разинул рот:
— Пятнадцать тысяч против двух? Их же просто сомнут, как давеча прошлись по холму эти четыре сотни бронированных всадников. И что, Роб-Рой не понимает, что ему грозит?
— Прекрасно понимает, но сделать ничего не может. Просто не успевает, там какие-то проблемы с разведкой, маскировкой. Или след хочет запутать. Или найти что-то хочет. Ему бы лишние пару дней, тогда бы всё воинство снялось с места и тихо слиняло в Пещеру, где их дожидается Семнадцатый легион. Он напичкал горы разведчиками, чтобы предупредили в случае чего, а сам усиленно готовится к отступлению. Но, мне кажется, не успеет. К чему я это говорю — сматываться надо. Чем скорее, тем лучше. Ни ввязываться в заварушку, ни лазать по их родным распрекрасным пещерам, как крот какой-нибудь, желанием не горю. Ты как, завтра будешь караулить где-нибудь?
 
— Да, сегодня и завтра после восьми вечера иду в ночной патруль со Стейвером вместе. На посты не ставят, не доверяют.
— Ну, хорошо. Постараюсь раздобыть побольше болтов или этих «рентиков»-хрентиков, если повезёт, подойду послезавтра после полуночи, когда все угомонятся. Ладно, я пошёл, а то мой страж хватится, да и твой прийти может. Счастливо!
Я что-то пробормотал в ответ, вожатый пожал мне руку и ушёл, и вовремя, через пять минут появился Стейвер.
— Что не спишь? — спросил он, — сейчас уже поздно ложиться, скоро идти.
Чёрт бы побрал его и его правильность. Самый обыкновенный вояка, — устав и солдатская жизнь прежде всего. Их было здесь много таких, простых солдат, к которым я привязался и даже начал уважать, за их простоту и честность. После двухчасовой прогулки по окрестным постам я завалился спать, и до девяти утра не просыпался. Пробившие девять часы разбудили меня, а солнце, нагрев стенки палатки, выгнало наружу. Стейвер сидел на чурбачке возле выхода, осматривал бластер и, морщась, подставлял своё бледное лицо яркому дневному светилу.
«Бедняги, всю жизнь прожить под землёй, не видеть солнца, не загорать под ним и не чувствовать его животворного тепла, неудивительно, что их взгляды на жизнь так резко расходятся с нашими», — подумал я.
Всё было таким обыденным — и четверо часовых в полном вооружении возле ворот, и поблескивавшие шлемы аванпоста на большом холме, где я несколько дней назад вступил в свой первый бой, и ходившие туда-сюда люди, нежащиеся под солнечными лучами. У многих из них даже появился слабый загар за эти дни. Стейвер, похоже, удовлетворился состоянием своей «пушки», засунул её в кобуру на правом боку, вынул из ножен меч, льдисто сверкнувший лезвием, и вызвал на учебный бой воина из соседней палатки, своего приятеля, с которым мы часто ходили в патруль. Они начали тщательно отработанную и сбалансированную тренировку, постепенно повышая скорость. Клинки сходились со звоном, взлетали, подсекали и вновь обрушивались друг на друга. Звенела песнь мечей, та самая песнь, которая приводила в неистовство наших предков, которая заставляла их забыть про смерть, собирающую свой урожай и броситься врукопашную в самую гущу боя. Теперь уж негде её услышать, простые клинки сняты с вооружения и в подземном мире, уступив место своим энергетическим собратьям. Остались только «ритуальные» мечи, выдаваемые каждому мужчине, прошедшему Сборы Совершеннолетия. Эти клинки имеют почти прямую форму, чуть расширяясь к острию, и напоминают железные мечи греческих гоплитов, которые называются «ксифос». Кто прошёл сборы, мечом немного умеет махать в любом случае. А кто не прошёл без уважительной причины, полным гражданином стать не может.
Я с интересом наблюдал за тренировкой, подмечая приёмы, как вдруг почувствовал нечто необычное. Что-то неуловимое и тревожное, скользнув по крепости, изменило привычный ритм жизни. Я увидел Роб-Роя, он стоял возле своего шатра, прислушиваясь к коммуникатору и выкрикивая какие-то распоряжения. Откуда-то из-за холма послышался глухой взрыв, и внезапно стало ясно, что аванпоста там уже нет — несколько воинов только что пробежали через ворота, и их тут же снова закрыли часовые. Стейвер с соседом уже не дрались, они бросились к оружейному складу, где собралась небольшая очередь. Пришлось тоже топать туда. Стерк лично выдавал оружие, ему помогали двое пехотинцев. Мне дали, как обычно, арбалет, колчан с «рентиками», бластер и трофейный нож, который подобрал после первой схватки. Слава богу, хоть проклятый меч не стали подсовывать. Подошёл Саша, тоже получил арбалет и с немного грустной улыбкой отсалютовал им мне. Только вот улыбаться было совершенно нечему. Битва началась, а дождаться ночи и уйти мы не смогли. Весь воздух, казалось, звенел предвкушением схватки, горячности боя и всепоглощающего азарта. И эта битва не только разрушила все планы Роб-Роя, захватив его врасплох, не только уничтожила и наши планы относительно побега, но и навсегда поставила крест на моей, да и Саниной тоже, жизни в мире Поверхности. И принять участие в ней нам пришлось независимо от желания.