Таинственный герцог

В итоге из стаи остались всего восемь: сестры Драммонд со своими приверженцами Бетси Аберкромби и Эллен Спенсер, Белла и те, кто считал себя ее сторонниками — Мэри Ившем, Клара Ормонд и, как ни странно, Гортензия Спротт.
Белла всегда считала, что Гортензия ее не любит, но теперь поняла, что она никого не любит.
Станок продолжал выполнять свою работу, но у наборщика теперь появился помощник, неприятный молодой ирландец, которого, как решила Белла, наняли для охраны. Судя по самодовольной улыбке Оливии Драммонд, он присутствовал здесь исключительно для того, чтобы не позволить Белле совершить что-нибудь, что помешало бы их работе.
Но что это за работа?
Текст набирали и печатали, а потом листы исчезали. Белла подозревала, что они хранятся в комнате леди Фаулер, но не могла придумать, как вынести оттуда большие стопки. Некоторое успокоение она находила в том, что эти информационные бюллетени не распространялись, но само их существование висело над домом как дамоклов меч.
И свадьбы, которые пока еще не были назначены, тоже висели в воздухе. Когда октябрь подошел к концу, Белла позвала Китти и Энни и потребовала назначить дату.
— Сейчас это не совсем удобно для нас, мисс, — ответила Китти, обменявшись с сестрой взглядами. — Мы надеемся, что вы не станете возражать.
— Почему это неудобно?
Сестры снова переглянулись, и Энни выпалила:
— Нам не нравится тот дом!
— Две недели назад вы сказали, что он великолепный.
— Он немного темноват, — объяснила Энни. — Мы подыскиваем другой.
— Вы откладываете свадьбы из-за меня?
Белла вздохнула, а сестры потупились.
— Нам не хочется оставлять вас, мисс, — призналась Китти.
— Мы этого не вынесем! — воскликнула Энни, со слезами в глазах взглянув на Беллу. — После всего, что вы для нас сделали! Почему вы до сих пор не уехали из Лондона?
— Тихо, Энни, — строго сказала Китти. — Простите, мисс. Мы вас не торопим.
Белла обратилась к небесам за советом. Она тоже не вынесет, если бросит оставшихся, но и допустить, чтобы сестры снова и снова откладывали свадьбы, она тоже не может.
— Две недели, — объявила она тоном Беллоны. — Назначьте дату не позже чем через две недели, и никакого откладывания. Мы с Пег поможем все организовать. Хорошо?
— Хорошо, мисс, — пробормотали сестры, но без особого воодушевления.
— Мои дорогие девочки! — Белла подошла и обняла их. — Вы хорошо служили мне, и я очень хочу видеть вас счастливыми. Обещайте, что через две недели выйдете замуж и будете счастливы.
— В этом не сомневайтесь, мисс, — сказала Китти, и обе служанки заулыбались и покраснели.
Отправив их заниматься делами, Белла погрузилась в размышления и неожиданно нашла решение. В этом доме три спальни: одна принадлежала ей самой, другую занимала Пег, а в третьей располагались сестры. Когда девушки уедут, в их комнате можно поселить Клару и Гортензию, а Мэри расположится в комнате Беллы.
Это создаст тесноту, но зато решит задачу и положит конец ее общению с леди Фаулер. Она чувствовала, что поступает неправильно, что собираются грозовые тучи, но задерживалась только ради того, чтобы помочь тем, кому хотела помочь. А сестры Драммонд и те, кто решил поддерживать их, могут сами о себе позаботиться.
Свадьба была простой, но счастье переливалось через край. У Китти и Энни были друзья, с которыми они дружили с самого детства, и с семьями и друзьями двух братьев в доме Беллы на свадебный завтрак после венчания собралось около двадцати человек.
Белла была искренне счастлива за девушек, но ей с трудом удавалось все время сохранять радостную улыбку. День и ночь она старалась не думать о Торне, но боль становилась все острее, вместо того чтобы утихать. Ей постоянно приходилось бороться с настойчивым желанием отправиться в Дувр и снова разыскать его. Белла не могла запретить себе читать книги о кораблях и навигации или учиться вязать узлы.
Она была бы капитану хорошей женой. Они много времени проводили бы врозь, но пока Торн был в море, она создавала бы в доме уют, ожидая его возвращения.
 
У него, конечно, не было таких мыслей, и она больше не будет его искать — не будет.
Однако когда она думала о том, чтобы уехать куда-нибудь, где он никогда не бывал, появлялось искушение сообщить ему о своем новом месте жительства, ведь он сказал ей, куда посылать сообщения: гостиница «Черный лебедь», Стоутинг, Кент. Разве не будет простым проявлением вежливости послать туда письмо со своим новым адресом? Просто на случай, если ему понадобится найти ее.
Безрассудная идея, но она владела ею даже тогда, когда Белла проводила Китти и Энни в их новую жизнь. В ту ночь Белла не могла не думать об их брачных постелях и надеялась, что молодые мужья будут нежными и смогут показать им чудо, которое показал ей Торн.
Без девушек дом казался пустым, но вскоре он должен наполниться. Однако прежде чем Белла успела осуществить свой замысел, она получила записку, в которой сообщалось о том, что мистер Клаттерфорд в Лондоне и хотел бы с ней поговорить. Она тут же пригласила его на чай, радуясь возможности снова стать Беллой. Она надела красивое платье с рисунком из веточек, и он расценил это как признак того, что она перестала быть Беллоной Флинт.
— Мне намного легче, дорогая. То, что я слышу о леди Фаулер, тревожит меня. Печальный случай. Леди Фаулер занималась… — Мистер Клаттерфорд покачал головой. — Она, возможно, замешана в опасных делах. Я получил предупреждение.
— Предупреждение?
— Это был косвенный намек, — покачал он головой, — и я получил его только потому, что упомянул о ваших связях с ней. Надеюсь, вы больше не поддерживаете с ней отношения?
Белла чуть не солгала, но ей хотелось навсегда покончить с ложью.
— Вернувшись, я хотела распрощаться с ней, сэр, но не знаю, где смогу жить спокойно.
— А теперь еще и поведение вашего брата добавило неприятностей, — сказал он, качая головой. — Не знаю, слышали ли вы… Крайне отвратительно. Крайне.
— До Пег дошли слухи из Каре-Грин. Трудно поверить.
Белла покраснела.
— Но это правда, дорогая. Я узнал об этом из самых надежных источников. Просто невероятно. Сэр Огастус всегда казался таким… в общем, совсем другим. — Клаттерфорд снова покачал головой. — Разумеется, непристойная история, в которой замешаны трое судей, распространилась повсюду.
— Не думаю, что это имеет какое-то значение, — вздохнула Белла.
— Я много размышлял над вашим положением, дорогая, — продолжал Клаттерфорд, поставив чашку. — Много размышлял. В вашем проступке во многом виноват ваш отец, но он был известен своим жестким и неумолимым характером. Учитывая, каким безупречным было с тех пор ваше поведение, многие могут усомниться в той старой истории, поддержать вас.
— Мое безупречное поведение было вынужденным. А потом я стала Беллоной Флинт.
— Забудем о Беллоне Флинт. Вы просто тихо прожили последние шесть месяцев, восстанавливая свое физическое и моральное состояние.
— И этому поверят?
— Если нет причин усомниться в этом. Полагаю, вы никогда не совершали преступления и не устраивали скандала под носом у тех, кто имеет вес в обществе?
Белла подумала об Олимпийской пирушке и об «Олене и зайце», но никто не знал, что там была Белла Барстоу.
— Большинство из тех, кто имеет вес, никогда не слышали о вас.
— Но они, вероятно, слышали об Огастусе, — заметила Белла.
— Это скорее заставит их пожалеть вас, чем измазать в его грязи.
— Вы действительно так думаете?
Белла наморщила лоб.
— Не собираюсь вас обманывать, дорогая, особенно в таком деле. Леди Раддел вернулась бы обратно и не дала бы мне покоя. Я действительно уверен, что если вы снова появитесь в обществе в образе достойной леди, то можете быть принятой. Потребуется мужество и немного дерзости, которые толкали вас на риск несколько лет назад, а еще та моральная сила, которая спасла вас.
— Пег Гассидж считает это безумием мартовского зайца.