Таинственный герцог

— Давай поговорим о чем-нибудь более интересном. — Торн отступил под редко проявляющимся гневом Poбина. — Как Петра?
— Нет, не отвлекайся.
Робин был исключительно беспечным, но когда начинал говорить таким тоном, умному человеку следовало быть начеку.
— Чего ты хочешь? Или правильнее сказать — чего он хочет?
— Познакомиться, — ответил Робин.
— Мы знакомы. Мы вели переговоры по делу Кристиана и даже сотрудничали. Мы постоянно встречаемся при дворе и в парламенте.
— Ты понимаешь, о чем я говорю.
Торн взял пресс-папье, но, осознав, что вертит его в руках, поставил на место.
— Зачем?
— Британия получила мир, и это похоже на музыку, которая убаюкивает народ и внушает ему, что все хорошо. Но существует много опасных движений.
— Это мнение твое или твоего тестя?
— Ты не разозлишь меня этой насмешкой. Доказательства очевидны, но он приложил лупу, которая делает все яснее. Беспорядки в колониях не исчезнут. Если Британия не справится с ситуацией, мы можем уступить Франции все Америки.
— А что, этого не произойдет, если Ротгар и я вместе выведем людей на баррикады?
Робин вздохнул.
— Ты и он относитесь к немногим обладающим властью людям, которые не руководствуются собственными интересами. В его случае, я уверен, это моральный выбор. В твоем, как я понимаю, это больше потому, что ты слишком богат.
— Если хочешь быть полезным, найди мне идеальную жену.
— Женись на одной из сестер Кристиана.
— Он мне запретил.
— Как так? — изумился Робин.
— Несколько месяцев назад. Он хочет, чтобы я женился по любви.
— И я тоже.
— Пожалуй, и я, но любовь просто так не приходит. Во всяком случае, любовь к подходящей женщине.
— А есть неподходящая? — заинтересовался Робин.
— Забудь.
— Не могу, если ты влюблен. Просто подумай вот о чем: Петра «неподходящая женщина» для меня, и большинство считают Каро плохой партией для наследника графства.
— Петра была воспитана аристократкой и с легкостью ориентируется в нашем мире, несмотря на то что она незаконнорожденная католичка. То, что она побочная дочь Ротгара, скорее помогает ей, чем создает трудности. Каро воспитывалась среди джентри, а предки Кристиана тоже джентри, несмотря на его будущий графский титул. Она будет свободно чувствовать себя в светском обществе Девона, и пройдут десятилетия, прежде чем ей придется стать графиней. Мне не дано такой роскоши. Я должен жениться на герцогине.
— Если только твоя возлюбленная не молочница, она научится.
— Она молочница, — согласился Торн, и Робин добродушно выругался. — Я встречусь с Ротгаром. Готов на что угодно, чтобы ты убрался отсюда. Когда и где?
Шипение заставило их обернуться, и обоим пришлось принимать срочные меры.
Соболь вылез, чтобы поиграть с новым другом, а Табита собиралась броситься ему на помощь. Робин схватил свою нелепую собачонку, чтобы спасти от беды, но в спину Кокетки вцепился котенок, а Табита приготовилась к одному из своих невероятных прыжков.
Торн схватил кошку, а это привело к тому, что ее задняя часть оказалась прижатой к его груди. Пока Робин отдирал котенка, который по какой-то причине старался вцепиться покрепче, Табита задними ногами нанесла Торну удар в грудь, и если бы он ее не выпустил, могла бы сломать ему ребра.
Робин увернулся от стремительного нападения и опустил котенка на ковер, а Кокетку поднял повыше.
Табита несколько секунд смотрела, размахивая хвостом, а потом зашипела на его ботинки, схватила Соболя за загривок и отправила обратно в корзину.
— Фью! — присвистнул Робин. — Пожалуй, стоит вывести породу бойцовых кошек.
— Только нападающих задом наперед. — Торн потер побаливавшие ребра. — В моей жизни постоянный беспорядок, и это мне не нравится.
— Расскажешь? — с надеждой спросил Робин.
— Нет. Скажи мне, когда и где мне положено засвидетельствовать свое почтение Ротгару.
— Мы с тобой приглашены на ужин в Маллорен-Хаус сегодня вечером. — Робин поглаживал разволновавшуюся собаку. — Если тебе удобно. Если нет, в любое другое время по твоему выбору. Но как можно скорее. Вопрос срочный.
 
— Дело Уилкса?
— Оно уже всем наскучило. Нет. — Робин взглянул на дверь, чтобы убедиться, что она плотно закрыта. — Король, возможно, нездоров.
— Я ничего не слышал.
Торн весь превратился во внимание.
— Это скрывается, но у него был странный приступ. — Хотя они и были одни, Робин понизил голос. — По-видимому, на долю секунды он лишился рассудка. Были и другие признаки.
Обдумывая возможные последствия, Торн прошелся к окну и обратно.
— У него есть сыновья:
— Малолетние.
— Что случится, если король сойдет с ума? Его заставят отречься?
— Скорее назначат регента. Но кого? Королеву? Она очень молода и плохо говорит по-английски. Следующий вероятный выбор — мать короля.
— Которая находится под влиянием Бьюта.
— Еще существует его дядя, герцог Камберленд.
— Нет.
— Нет, — согласился Робин. — Очевидного подходящего кандидата нет, и это означает, что разные группировки при дворе и в парламенте устроят из-за этого войну.
— То есть король может оставить трон, сойдя с ума и не назначив регента?
— Такое возможно. Или назначит совершенно неприемлемого регента. Ротгар уверен, что нужно создать группу надежных людей, готовых в случае необходимости действовать сообща.
— Чтобы он был выбран регентом?
— Можешь не верить мне, но нет.
— Неужели леопард поменял свои пятна?
— Леопард имеет самку и детенышей. Я знаю, как это все меняет. Ротгар уже перенес основное внимание с государственных дел на домашние заботы. В декабре он ожидает рождения своего первого законного ребенка. Он в самом деле не хочет управлять страной. Поверь моему слову, Торн.
— Не могу избавиться от подозрений, Робин, но в данной ситуации постараюсь. Отлично, значит, сегодня вечером.
— По-дружески? — Робин пристально смотрел на друга.
— Так далеко зайти не могу, но надеюсь, что я разумен.
— И у тебя найдется для меня скромный уголок?
— Могу предложить буфет. — Торн позвонил лакею. — Как дела с будущим потомством? Надеюсь, у Петры все хорошо?
— Вполне, но она хочет провести Рождество в Ротгар-Эбби.
— Поездка не причинит Петре вреда, если вы будете ехать медленно.
— Я знаю, но беспокоюсь. Наверное, так бывает со всеми мужьями.
— К сожалению, нет, но, наверное, со всеми любящими мужьями.
Торн повернулся к лакею и попросил пригласить экономку.
— Кузен, если ты влюблен, то очень постарайся сделать ее своей женой, — посоветовал Робин, когда лакей вышел.
— Даже если я знаю, что она будет несчастной?
— С мужчиной, которого любит? Это, несомненно, взаимная любовь, иначе ты бы даже не задумывался над этим. Она научится быть герцогиней. Если ты в нее влюбился, то она, должно быть, необыкновенная.
— Оставь это, Робин. Ты лучше всех остальных знаешь, что любовь не всегда на веки. В нее окунаешься и выныриваешь. Через несколько недель я забуду ее имя, тем более что назревают серьезные события.
— А как ее имя?
— Белла. — Проклятие. Торн не собирался этого говорить. — Пожалуйста, приготовьте комнату для лорда Хантерсдауна, — обратился он к вошедшей экономке, а Робину сказал: — Уходи. Если мне предстоит впустую провести вечер, придется поработать еще усерднее.
Робин ушел и в своей комнате немедленно сел писать письмо Кристиану в Девон.
«Кого мы знаем по имени Белла? Торн сражен, но считает ее неподходящей. Нужно действовать. Недавно он ездил в Дувр. Приходит кто-нибудь на ум?»
Робин подписался, сложил лист, запечатал и отослал.
Вечером Белла вернулась в дом леди Фаулер. Некоторые женщины пили чай в гостиной, а нескольких она нашла в подвале, где они помогали печатать бюллетень. Оливия посмотрела на Беллу, но не нашла предлога удалить ее.
Беллу заинтересовала сама машина, которая выглядела совсем простой. Наборщик положил все буквы в своего рода ящик в середине деревянной рамы. Пышная Бетси Аберкромби плотным тряпичным тампоном нанесла на буквы чернила. Эллен Спенсер, выглядевшая, как всегда, встревоженной, положила лист бумаги в раму, а Оливия дважды надавила на рычаг, чтобы прижать к бумаге большую Плоскую поверхность. Потом она подняла пресс, а Эллен вытащила бумагу с уже напечатанным текстом.