Новый порядок 2 (СИ)
— Надо нам будет как-нибудь повторить, — улыбнулась Даниэль. — Покажешь мне город, самые красивые его улицы.
Маэстро глянул на нее с неподдельным ужасом.
— Не смотри на меня так, — рассмеялась чародейка. — Я тебя не съем. Наоборот, это мне следовало бы тебя опасаться. У тебя такой голодный взгляд, как будто укусить меня хочешь. Стыдно подумать, за что. И сколько раз.
— Извини, — шмыгнул носом Бруно, отводя голодный взгляд. — Просто ты… ну…
— Ну?
— Ну… Эх, — махнул рукой он, не найдя слов.
— Скажи, как есть.
Он собрался с духом и сказал, как есть. Напрягся и сжался, ожидая пощечины, однако чародейка беззлобно расхохоталась, присев и чуть ли не пополам согнувшись.
— Иными словами, — кончив смеяться, произнесла она, держась за вздрагивающий живот, — опуская красочные и яркие эпитеты, я вызываю слишком сильное сексуальное напряжение?
Бруно почесался за ухом, пытаясь сообразить, что это должно значить.
— Ну, типа. Наверное, — решил он.
— Не стоило этого так стесняться и столько времени держать в себе, — чародейка поправила пальцем тушь на левом глазу. — Это нормальная реакция.
— Зачем тогда спрашиваешь? — проворчал Бруно. У него горели щеки.
— Чтобы тебе полегчало. Но я и без слов вижу, что с тобой творится. Не думай, что мне это доставляет удовольствие. Я вообще терпеть не могу, когда мужчины страдают от неудовлетворенности. Поэтому мы здесь.
Чародейка остановилась у крыльца двухэтажного домика, из-за стен которого доносились отголоски шумного веселья.
— Где? — спросил Маэстро.
Даниэль указала на дверь черного входа. Если бы Бруно смотрел на дом со стороны улицы, он бы сразу узнал. Но даже без этого его посетила смутная догадка.
— Это… — протянул он, косясь на улыбающуюся чародейку.
— Бордель, — подтвердила она с очаровательной простотой. — Но хозяйка зовет его «скромным домом любви и удовольствий».
— Зачем?..
— О господи! — жеманно закатила глаза Даниэль. — Бруно, тебе сколько лет? Только не говори, что ни разу не был в борделе и не знаешь, чем там люди занимаются.
— Ээээ…
— Послушай, — чародейка скрестила руки на груди, — ты очень мил, когда краснеешь и смущаешься, но теряешь все очарование, когда строишь из себя тупого барана. Прекрати.
— Извини, — пробормотал Бруно. — Но, правда, зачем?
— Во-первых, — Даниэль опустила сияющие в темноте глаза вниз, — если так дальше будет продолжаться, брюки порвутся. Я не против, но тебя это будет сильно смущать.
Бруно обиженно выпятил губу и отвернулся.
— Во-вторых, — продолжила чародейка, — твой друг, Райнхард, не самый чуткий, скажем так, человек. Я бы даже сказала, местами неблагодарная, бездушная скотина. Ты столько пережил и сделал для него, что ему вовек не расплатиться. Но, бьюсь об заклад, он ни разу даже спасибо тебе не сказал.
Бруно поскребся за ухом и попытался вспомнить. Если принять за благодарность все те случаи, когда он не помер…
— Это неправильно, — прервала его размышления Даниэль. — Вот я и решила поблагодарить тебя за него.
Она постучалась в дверь, и Бруно в полной мере осознал, что колдунья не шутит: она действительно притащила его в бордель.
— Эээ… нууу… — затянул Бруно, задыхаясь от нахлынувших чувств, которые спутывали слова. — Спасибо, но не стоило… Знаешь, я… нууу… да обойдусь в общем-то…
— Бруно, — строго обратилась чародейка, — не серди меня. Если я рассержусь, то сама сниму твое напряжение. И поверь, дорогой мой, я не остановлюсь, пока не выжму тебя досуха.
Бруно тяжело сглотнул.
Дверь приоткрылась, из-за нее выглянул верзила с кретинской физиономией.
— Так что кончай капризничать и топать ножками, — чародейка указала пальцем на открывшуюся на всю ширину дверь: — Марш без разговоров.
Бруно подчинился и с понурой головой вступил в ворота, ведущие к плахе. Хотя ей оказался хорошо освещенный коридорчик с софой у входа, отгороженный ширмой от общего зала, откуда доносился шум голосов и женский смех.
— Элен, милая подруга! — радостно протянула мадам Анжелика, широко раскинув руки. — Добро пожаловать в наш скромный дом любви и удовольствий! Рада снова тебя видеть! Ты к Ариане? Она по тебе очень скучала.
— Я тоже по ней скучала, — отозвалась чародейка, позволив себя приобнять, — но не сегодня. Сегодня я пришла сделать подарок.
— Подарок? — растерялась хозяйка «Морской лилии» и перевела взгляд на Бруно. — О-о-о, — томно протянула она, оценивающе окинула его заблестевшими глазами и приосанилась, — мои девочки будут рады такому подарку.
Маэстро прикрылся снятой с плеч сумкой. Чародейка отвела Анжелику в сторону, взяла под локоть, и они долго шептались, то хихикая, то стреляя в Бруно глазками.
— Обождите немного, — наконец обсудив все, заверила мадам. — Я все подготовлю.
Она развернулась и энергично, деловито засеменила по коридору, уводя за собой охранника. Даниэль подвела Бруно к софе, указала на нее. Маэстро бухнулся на мягкое сиденье, крепко обнявшись с сумкой.
— Может, не надо? — беспокойно спросил он, тряся ногой.
— Надо, — чародейка присела рядом. — Ты же все равно никуда уже не денешься.
***Переступив порог, Бруно едва не хрюкнул от удивления: в полумраке на краю кровати сидела Кармелита — грудастая, крутобокая, широкобедрая красавица из Пуэсты. Но, присмотревшись, он понял, что это не она, а вся схожесть ограничивалась черными, как смоль, волосами и смуглой кожей. Девушка была не альбаркой, а метиской, причем этельская кровь заметно преобладала над ландрийской. Она была моложе Кармелиты, свежее, а черты округлого, красивого лица — тоньше и плавнее.
Девушка встала. На ней была только ночная рубашка, настолько тонкая, что почти не скрывала молодое крупное, но стройное, фигуристое тело.
Дверь тихо прикрылась, в замочной скважине щелкнул ключ. Бруно хотел обернуться, но ему не дала вторая девушка — русая, белокожая поморка, пышная, сдобная, мягкая и нежная, как он любил. Она обняла сзади, притиснулась тяжелой, теплой грудью к спине и настойчиво подтолкнула к кровати.
Бруно послушно повиновался.
Глава 47
Здесь миленько. Хотя за двадцать тысяч могло бы быть и получше, подумала Даниэль, манерно делая глоток шампанского из хрустального бокала.
Гаспар покрепче обнял ее за талию, ладонью чувствуя тепло женского тела. На Даниэль было плотно облегающее платье из тонкого голубого атласа со спущенными плечами и шокирующим разрезом юбки сбоку. Для чародейки такое платье было бы приемлемым, даже почти целомудренным и скромным, однако Даниэль играла роль обычной недалекой, пустоголовой, капризной дурочки, спутавшейся с распутным, аморальным сынком бессовестно богатого промышленника. Оттого блондинка мгновенно стала центром всеобщего внимания. Судя по эху мыслей окружающих, такого, которого лучше избегать, но ради благого дела Даниэль героически согласилась стать предметом пересудов, почаще выставляя напоказ стройную ногу в белом шелковом чулке.
За десять тоже, согласился Гаспар.
Игорный зал на цокольном этаже был практически пустым. В центре на помосте возвышался стол, накрытый зеленым сукном и огороженный столбиками с натянутой красной лентой. Света пока что хватало — испускали его не магические кристаллы, а обыкновенные свечи, которых Йозеф Вортрайх не жалел. Гостей собралось около четырех десятков, что было не так много, зал спокойно вместил бы и сотню. Охрана на турнире тоже была малочисленной. Гаспар насчитал только семерых крепких, хмурых, с пристальным взглядом парней в черных сюртуках. Видимо, эксцессы на турнирах Вортрайха были редки, и проигрыш участники воспринимали стоически.
Пожалуешься папочке, когда будешь объясняться, куда непутевый сынок истратил его двадцать тысяч, хихикнула чародейка, кокетливо постукивая краешком бокала по нижним зубкам.
Мы истратили значительно больше, помрачнел менталист . Этот фрак обошелся недешево.