Похищенный шедевр, или В поисках “КРИКА”

 ПЕРЕГОВОРЫ 
 
6 мая 1994 года
У Чарльза Хилла оказалось больше проблем с полицией, чем у Пола Энгера. Первоочередной задачей оставалось нахождение «Крика» и возвращение шедевра в музей, прочее, в том числе и арест похитителей, отходило на второй план. Детектива интересовало не «кто это сделал», а «где украденное произведение». Лишь немногие коллеги соглашались с подобной расстановкой приоритетов. Сосредоточенность не на преступниках, а на картинах, по мнению оппонентов, играла на руку грабителям. Такие заявления всякий раз вызывали у Хилла приступ ярости, и он обвинял «этих бюрократов в близорукости».
Быстро найти картину и арестовать преступников — большего и желать трудно. Для сыщика Скотленд-Ярда не стоял вопрос, что важнее: на полгода посадить преступника в тюрьму или найти творение Брейгеля, чтобы им смог любоваться весь мир.
Как случилось, что «Крик» оказался в руках артдилера и его клиента, мало интересовало Хилла. После неудачи в отеле предстояло заново проделать огромную работу. Первая встреча с Ульвингом и Йонсеном, несомненно, прошла очень удачно, а когда Уокер показал продавцу деньги, злоумышленник долго не мог успокоиться. Однако полицейская конференция и агенты в гражданской одежде поверх пуленепробиваемых жилетов спугнули норвежский дуэт.
Йонсен спешно покинул отель, пообещав быть к обеду. Хилл надеялся, что мошенник отправился на встречу с партнерами, чтобы согласовать процедуру передачи картины. Однако в глубине души детектив побаивался, что полицейские, наводнившие гостиницу, встревожили торговца краденым до такой степени, что тот решил отказаться от сделки.
Чарльз попытался рассуждать как недоверчивый контрагент. С одной стороны, огромные деньги, с другой — отель, заполненный полицейскими, и двое иностранцев, готовых приобрести картину. Что перевесит?
Чтобы убить время до возвращения Йонсена, Ульвинг вызвался показать Хиллу город. Когда «Гетти» сел на заднее сиденье его «мерседеса», артдилер открыл большую коробку, в которой хранились гравюры, среди которых нашлось несколько ксилографий с изображением картины «Крик». Агент не мог с ходу определить, подлинны ксилографии или фальшивы, но выглядели они как настоящие. В тот день «экскурсия» посетила несколько галерей, и посредник очень гордился тем, что лично знал всех галерейщиков Осло.
В два часа дня вернулись в отель — к этому времени обещал подъехать и Йонсен. Решили скоротать время за чашкой кофе. Продавец появился через пятнадцать минут.
— Здесь везде полицейские! — воскликнул он. — А у входа в отель припарковано несколько машин с «мигалками», по крайней мере две!
Йонсен буквально брызгал слюной. Хилл, ничего не знавший о планах норвежской полиции, получившей задание следить за операцией Скотленд-Ярда, попытался его успокоить:
— Пройдемте в мой номер. Я захватил с собой бутылку «Кэнэдиен Клаб». Там мы сможем спокойно поговорить.
Номер «американца» располагался на шестнадцатом этаже. Из окна открывался великолепный вид на гавань и, что особенно важно для норвежца, — на главный подъезд отеля. Йонсен и Хилл подошли кокну. Внизу действительно скучало немало агентов в гражданском. Их было невозможно принять за кого-то иного, кроме полицейских, и сыщик в душе чертыхнулся.
Посмотрев вниз, Йонсен спросил Хилла:
— Что это значит?
Детектив решил, что ему следует придерживаться той же линии, что и раньше, объясняя присутствие полицейских в отеле мерами предосторожности на время конференции. Если бы экс-заключенному удалось выявить хорошо законспирированных норвежских сотрудников службы безопасности, такое объяснение не прошло бы. Но полное отсутствие профессионализма блюстителей порядка оказалось только на руку. Они вовсе не пытались прятаться.
— Вы посмотрите на них, — усмехнулся Хилл. — Болваны даже не заметили, что мы поднялись в номер. Не сомневаюсь, они здесь из-за полицейской конференции, будь она неладна.
 
Йонсен успокоился. Агент налил ему и себе виски «Кэнэдиен Клаб», Ульвинг от спиртного отказался. Поговорили о достоинствах виски на основе ржи по сравнению со скотчем и бурбоном. Хилл про себя вздохнул: пусть немного отвлекутся.
Сыщик вышел в туалет, благо заранее подготовился к приходу гостей, продумал все до мелочей, как в бродвейской постановке. Возле лампы положил визитные карточки: Чарльз Робертс, Музей Гетти; у телефона оставил авиабилеты и музейное удостоверение с фотографией; на письменном столе разложил канцелярщину с логотипом Музея Гетти и несколько чеков из магазинов после списания денег с кредитной карты, американскую мелочь для размена.
На случай если Йонсен из любопытства (или Ульвинг, что менее вероятно) пойдет в ванную комнату, Хилл положил на полочку крем для бритья, дезодорант, зубную пасту — все известных американских производителей.
Предусмотрительность оказалась нелишней. Как только агент закрыл за собой дверь, преступник, по словам Уокера, внимательно осмотрел комнату. Детектив предоставил мошеннику достаточно времени для того, чтобы убедиться в том, что Робертс действительно является сотрудником Музея Гетти.
Когда Чарльз вернулся в комнату, Йонсен, заметно более спокойный, вновь завел разговор о механизме осуществления сделки. Все должно состояться этой ночью, подчеркнул норвежец. Деньги привезут туда, куда будет указано.
Хилл возразил:
— Об этом не может быть и речи. Мы никуда ничего не повезем, пока я лично не увижу картину. Необходимо убедиться в ее подлинности и сохранности. Только после этого сделка может состояться.
Партнеры начали спорить, затем Йонсен вышел, чтобы позвонить, — ему не хотелось, чтобы «американец» слышал разговор, — и вернулся через несколько минут, взволнованный, но полный надежд. Детектив питал спортивный интерес к такому осмотрительному соперничеству. Нужно оставаться внимательным, чего ждать — неизвестно, разговор идет ни о чем, чтобы убить время, а главная цель — сбить соперника с толку.
Оставалось только ждать. Сыщик решил не форсировать события и расслабиться, что весьма непросто для смелого, энергичного человека. Англичанин принялся теребить ключи, взял и снова поставил стакан, оглядел комнату в поисках книги или журнала, подумал, не включить ли телевизор.
Готовность к неожиданным вопросам является частью работы секретного агента. Удачный экспромт доставлял Хиллу такую же радость, как победа в забеге спринтеру или захватывающий спуск горнолыжнику. Постепенно нервозность прошла.
Ульвинг спросил о работе в Музее Гетти. Ответ на этот вопрос Чарльз продумал загодя. Гетти он посещал двадцать лет назад и поэтому не мог видеть изменений, сделанных в последние годы. Узнав, что Ульвинг тоже давно там не был, почувствовал облегчение.
— Будете в Штатах, заходите к нам. И обязательно позвоните. Если меня не будет, скажите, что вы друг, и мои коллеги о вас позаботятся.
Иногда просто необходимо пустить пыль в глаза. Трудно отказаться от излюбленного приема, который порой имел решающее значение в ходе переговоров. Страшнее любого врага — скука, а работа тайного агента открывала широкое поле деятельности.
 Глава 25 
 ПЕРВАЯ ТАЙНАЯ ОПЕРАЦИЯ 
 
Чарльз проводил тайные операции и раньше, задолго до похищения «Крика». Первая из них, как и большинство других, также была связана с кражей картины. В большинстве случаев Хилл исполнял роль нечистого на руку дельца, желающего приобрести известное произведение. Однажды пришлось даже побывать в заложниках. Решение поручить ему расследование подобного рода преступлений возникло само собой. Чарльз подходил по всем статьям — общительный человек, совершенно не походит на полицейского, к тому же служил в армии, а значит, умеет держать ухо востро. И самое главное — игрок.
 
В 1982 году Скотленд-Ярду удалось внедрить агента в банду, промышлявшую вооруженными нападениями на юге Лондона. Каким-то образом в руки грабителей попало произведение Пармиджанино, знаменитого итальянца, творившего в шестнадцатом веке. Налетчики предполагали сбыть картину за несколько миллионов фунтов стерлингов, и полиция решила воспользоваться случаем. Именно тогда возникла идея подключить к операции Чарльза Хилла. Ему поручили сыграть американского артдилера, желающего приобрести шедевр.