Похищенный шедевр, или В поисках “КРИКА”

Верхолаз, почти добравшись до последней ступени лестницы, потерял равновесие и оступился, но быстро поднялся и продолжил подъем. Охранник, сидя в своем бункере, ничего не замечал, всецело поглощенный заполнением бумаг. Любитель предрассветного стенолазания благополучно добрался до верха лестницы, выбил стекло молотком, осторожно вынул несколько опасных осколков и через оконный проем проник в зал галереи. Когда завыла сирена, охранник бегло оглядел мониторы, решил, что произошел сбой в системе охранной сигнализации, и отключил ее. Он не обратил внимания на тот факт, что на одном из мониторов совершенно четко была видна фигура постороннего.
Ранний посетитель бросился к полотну «Крик», оно висело на стене всего в метре от злополучного окна. Произведение размером приблизительно семьдесят на девяносто сантиметров, оправленное в богатую раму и заключенное в стеклянный короб, было слишком громоздким и тяжелым, грабитель вряд ли мог спуститься с ним по скользкой металлической лестнице. Но похититель сделал уж вовсе неожиданное — распахнул окно, насколько это представилось возможным, положил картину на лестницу и заботливо, как родитель, выводящий малыша на первую самостоятельную прогулку, подтолкнул ее, так что она, как по салазкам, съехала прямо в руки подельника. Затем злоумышленник спустился сам.
Налетчики побежали к машине, положили бесценную добычу на заднее сиденье и покинули место преступления. Все заняло в точности пятьдесят семь секунд. Меньше чем за минуту неизвестные стали обладателями произведения стоимостью семьдесят два миллиона долларов!
До абсурда просто.
— Организованное преступление в норвежском стиле, — отметил позже один из детективов Скотленд-Ярда. — Двое и лестница!
В шесть часов тридцать семь минут порыв ледяного ветра ворвался в зал галереи через разбитое оконное стекло и растрепал занавески. Детектор сигнализации вновь уловил движение, сирена завыла второй раз. Охранник, двадцатичетырехлетний Гейр Бернтсен, подумал, что нечто действительно все-таки произошло. Он запаниковал и никак не мог решить, что следует делать. Проверить все самому? Позвонить в полицию? Бернтсен все еще не замечал, что на одном из мониторов отчетливо виднелась лестница, приставленная к фронтальной стене галереи. Молодой человек также не обратил внимания, что сигнализация включилась в десятом зале, в котором экспонировался «Крик».
Бернтсен позвонил начальнику и, разбудив его, рассказал о ночном происшествии. Пока шеф и подчиненный говорили по телефону, снова завыла сирена, часы показывали шесть часов сорок шесть минут. Начальник закричал Бернтсену, чтобы тот немедленно вызвал полицию и следил за мониторами. Примерно в это же время полицейская машина, совершавшая патрулирование безлюдных улиц Осло, проезжала мимо Национальной галереи. Полицейские сразу заметили лестницу, приставленную к стене, и разбитое окно. Патруль немедленно остановился, один из полицейских сообщил по рации о взломе, двое других бросились к музею. Патрульный, сообщивший о проникновении в галерею, поднялся по лестнице, но, как и его предшественник-грабитель несколько минут назад, поскользнулся, упал и повредил ногу.
Вызвали подкрепление, подъехала еще одна машина. Стражи порядка поспешили в музей. Холодный воздух выстудил зал, увешанный картинами, но на стене рядом с окном, выходящим на Университетскую улицу, зияла пустота. Полицейский забрал занавеску, волнуемую ветром из разбитого окна, и шагнул вперед, наступив на осколки стекла. На полу лежали кусачки и открытка.
Та суббота была необычным зимним днем. Двенадцатого февраля 1994 года в Лиллехаммере открывались зимние Олимпийские игры. Для Норвегии, в особенности для ее политической и культурной элиты, представился редкий шанс оказаться в центре внимания всего мира.
Предполагалось, что торжественную церемонию открытия Олимпийских игр, превращенную в сказочный спектакль, увидят двести сорок миллионов телезрителей. Для большинства Норвегия ассоциировалась со снегом, фьордами, соснами и, возможно, северными оленями. Еще с блондинками, но норвежек трудно отличить от шведок. Каждого второго просьба назвать кого-нибудь из знаменитых норвежцев завела бы в тупик.
 
Олимпийские игры стали отличным шансом восполнить этот пробел. Включив телевизоры, зрители всего мира получили возможность познакомиться со всем лучшим, что есть в Норвегии.
Однако праздничное настроение омрачил шок от циничного преступления.
— Трудно поверить, — посетовал министр культуры Норвегии, — что в этот прекрасный день совершено столь циничное преступление.
Мрачное настроение министра не разделяли грабители. На месте преступления они оставили открытку, предназначенную тем, кто станет заниматься поисками пропажи, — репродукцию одной из работ популярной норвежской художницы Мерит Валле, известной ироничным изображением сцен повседневной жизни. К примеру, «Неистовые гормоны» представляют на пляже двух седовласых матрон, разглядывающих в бинокль юнцов. Грабители с пристрастием подошли к выбору открытки, как это обычно бывает, когда заранее готовишься к чьему-либо дню рождения. Они остановились на картинке «Веселье», изображающей троих мужчин, раскрасневшихся от смеха. На обороте открытки один из преступников написал: «Спасибо за плохую охрану».
Система безопасности в галерее оставляла желать лучшего.
— Все окна были закрыты, — заявил журналистам директор Национальной галереи Кнут Берг. — Мы не могли предположить, что грабители могут проникнуть внутрь через разбитое стекло. Кто бы мог подумать, что такое возможно?!
Скоро стало ясно, что администрация галереи за последнее время приняла ряд фатальных решений. «Крик» для удобства посетителей переместили со второго этажа на первый, из-за чего картина стала доступнее для грабителей. Кнут Берг занимал пост директора Национальной галереи на протяжении двадцати лет и все эти годы конфликтовал с властями, которые противились увеличению бюджета на охрану. Теперь, незадолго до отставки, посмотрев записи, сделанные камерами наружного наблюдения, он с гордостью заявил, что система видеоконтроля появилась в галерее благодаря его усилиям.
Начальник службы безопасности галереи пребывал мрачнее тучи. «С января по май 1994 года, — написано в его памятке для охраны, — картины Эдварда Мунка будут экспонироваться на первом этаже (второй по американской традиции) в залах № 9, 10, 12. Камеры… должны быть постоянно включены в темное время суток. Охраннику, дежурящему ночью, следует особенно внимательно следить за внешними стенами здания. На первом этаже экспонируется уникальная выставка. Прошу всех сотрудников службы безопасности оставаться бдительными».
Перемещение полотна «Крик» в зал первого этажа оказалось ошибкой. Грубым промахом стало и размещение его возле окна, выходящего на улицу. На окнах здания защитные решетки отсутствовали, а в рамах стояли обычные стекла. «Крик» висел на стене, как обычная картина в обычном доме, и даже не был защищен отдельной сигнализацией.
Грабители основательно подготовились к операции. Они провели наблюдение за музеем и выяснили, что ночной охранник заканчивает обход в шесть утра, после чего возвращается в кабинет. Кроме того, злоумышленники побывали в галерее на фестивале норвежской культуры и, смешавшись с толпой, не без удовлетворения отметили, что камеры, установленные в музее, давно устарели и не рассчитаны на полный обзор. В десятом зале их вообще не было.
 
Преступники решили сосредоточиться на картине «Крик», обуздав желание прихватить еще пару шедевров. Не стали усложнять себе жизнь обрезанием телефонных проводов, выводом из строя системы сигнализации и другими хитроумными задачами. Грабители сделали ставку на скорость — если удастся быстро попасть в зал галереи и не менее быстро его покинуть, даже самая лучшая в мире система безопасности не сможет помешать, разве что наделает много шума.