История одного гоблина: Символ веры (СИ)

Была еще одна причина, по которой призрак страшился рассказывать о подробностях. Гарб, дорвавшись до новой информации, наверняка бросился бы ставить эксперименты с пространством, а это могло плохо для него кончиться. Бурбалка не желал парнишке своей участи и решил, что от таких знаний смертных, и этого любопытного в особенности, надо старательно оберегать.
Прояснив для всех явление живого духа миру, компания двинула дальше по намеченному маршруту. Каввелю все же пришлось нести гоблина. Гарб сумел встать, но не прошел и пары шагов, как его ноги подломились.
Бурбалка между тем продолжал думать и оценивать свое состояние. Получалось, что он почти невидим. Компаньоны сказали, что днем в воздухе угадывается лишь неясный прозрачный силуэт. Дух мог принимать любую форму и легко проходил сквозь любые препятствия. Работа мысли привела его к довольно очевидному решению: если большая часть энергии на Лумее находится в твердой и недоступной для его призрачных зубов форме, то нужно найти более удобный источник.
– Интересно, получится ли зачерпнуть из горящего костра? – подумал он и улыбнулся невидимыми губами.
  
Глава 13
 
Понемногу они начали выводить своих детей в новый мир. Только не все боги хотели жить в согласии. Многие находили упоение в жестокости битвы и сражались ради самого сражения. Эти злые боги впервые объединились, чтобы не позволить другим уйти с их последователями в открытый мир. Так наступил День Исхода. 
Гарб еще не успел толком восстановиться, когда в пределах видимости возник человеческий город. Флаги на башнях его крепостных стен горделиво развевались, а вымуштрованная стража сменяла друг друга с завидной регулярностью, вызывая определенные опасения у троих путников желающих попасть внутрь для пополнения припасов. Слишком уж подозрительными для людей выглядели гоблин с минотавром. А вот Бурбалка при свете дня почти никак не выглядел, поэтому его и послали на разведку.
За время пути Каввель наловчился добывать пропитание охотой. Когда прицельное метание боевой секиры и ножей в пробегающую живность не давало результата, что происходило почти каждый раз, минотавр просто искал птичьи гнезда на деревьях и срубал стволы одним взмахом своего грозного оружия. Потом собирал выпавших птенцов, битые яйца и регулярно нарывался на праведный гнев пернатых родителей.
Неоднократно воину с позором приходилось отступать под градом снарядов, которыми пичужки помельче щедро поливали его на бреющем полете. Более крупные пернатые норовили выклевать минотавру глаза, и, если бы не кошачья грация, вернувшаяся к пирату после тренировок на свежем воздухе, у Каввеля могло бы недоставать не только уха. Правда пичуги преуспели в вырывании шерсти, так что теперь у него на затылке красовалась изрядная проплешина.
Диета из птичьих яиц еще ни у кого благотворно не сказывалась на пищеварительном тракте, и как минотавр, так и гоблин мучились животами. Сразу после отбытия духа Гарб пожелал более сносной еды. Желание маленького шамана с некоторых пор стало законом для его большого друга. Не то чтобы минотавр был рабски услужлив, но в разумных пределах всегда был готов выполнить просьбу компаньона.
Костер из еловой хвои? Пожалуйста! Сбор из листьев и корней шалфея, люцерны, медуницы и страстоцвета? Расскажи, как они выглядят, и я их добуду!
Бурбалка, разумеется, скептически смотрел на такие задержки в пути, но помалкивал, надеясь, что шаман понапрасну не гоняет минотавра, а все заказы делает в целях своего скорейшего исцеления. Сам Гарб тоже по большей части молчал, отдавая слух во власть шума ветра, заливистого птичьего клекота и стрекотания насекомых. Впрочем, эти шумы мало его занимали. Он просто пытался вычислить, на кой ляд он сдался своим странным спутникам.
С минотавром все более-менее понятно – глупое проклятие, но Бурбалка… Гарб терпеть не мог, когда его гениальный мозг чего-то не понимал, и всегда начинал тихо злиться по этому поводу.
 
Отправив минотавра в очередной раз за провиантом подальше, он решил потренироваться в практической магии и вспомнить былые навыки без нежелательных свидетелей. Телесная боль на самом деле давно прошла, но притворяться немощным было удобно.
Произведя несколько манипуляций с магическими потоками, шаман вобрал в себя столько энергии, сколько смог. Получилось значительно меньше, чем в волшебной одежде, бесцельно сгоревшей в костре у ящеров. Про себя Гарб решил, что при первой возможности смастерит костюм лучше прежнего. Сделав еще несколько магических упражнений, гоблин принялся фехтовать.
За этим занятием его застал вернувшийся разведчик. Бурбалка какое-то время беззвучно висел, слегка искажая солнечный свет, затем не выдержал и кашлянул, чтобы привлечь внимание. Кашель в исполнении призрака заставил шамана подпрыгнуть.
– А чтоб тебя! – буркнул Гарб. – Духам не положено кашлять, да еще за спиной!
– Ну, прошу пардону. Призракам вообще много чего не положено, но я не большой охотник до крайностей, – парировал дух и уронил из воздуха к ногам гоблина книжку.
Шаман удивленно поднял тяжелый фолиант, сдул с него пыль и прочитал название, написанное на малопонятном ему древнечеловеческом. Название гласило «Сiе есть съ Божiею помощiю пiсаный трудъ о тваряхъ дикихъ».
Ниже мелким шрифтом было добавлено «Размышленiе о сравнительномъ достоинствѣ въ отношенiи нелюдей разныхъ срѣдствъ i способовъ убiѣнiя».
– Что это? – спросил он у Бурбалки.
– О, это офигительное чтиво. Глянь на досуге. Особливо интересные там странички о твоих родичах.
Гарб полистал книгу, наткнулся на иллюстрированную статью про гоблинов, и углубился в чтение, с трудом разбирая непонятные фразы. Сначала он побледнел, потом посерел и захлопнул книгу.
– Дикость какая-то! – выдавил шаман из себя.
– А то! – обрадовано поддакнул дух. – Полюбуйся, как тут любят вашего брата.
– Вижу, – глухо отозвался шаман. – А как ты ее принес? Книгу.
– Это самое интересное! – с энтузиазмом начал Бурбалка. – Помнишь, на днях костер погас ночью? Каввель тогда еще ворчал, что за хворостом надо опять идти.
– Ну, помню. Спать мне не давал, топал своими копытищами. Это ты к чему?
Гоблин задрал голову и попробовал рассмотреть у почти прозрачного силуэта черты лица. Они стали видны чуть больше, чем раньше. Человеческие, кажется, но это все, что удалось разобрать. По большому счету, призрак никогда не говорил, кем был при жизни. Он мог оказаться как эльфом, так и гномом.
– Это я костер погасил. Зачерпнул из него энергии, он и погас. Ее было маловато, но я малек восстановил силу. И тут же зацепился за дерево.
– Чего? – не поверил Гарб.
– Того! – ответил Бурбалка. – С дерева листья посыпались. Я стал как бы немного плотным. То есть, сквозь предметы еще прохожу, прозрачный пока, но могу трогать и даже переносить вещи, если немного постараюсь. Иногда, правда, цепляюсь за что-то.
– Думаешь, есть теоретический шанс полностью вернуть тебе материальное тело, если использовать достаточное количество разных источников энергии? – задумчиво почесал подбородок шаман.
– Не знаю, – печально ответил дух. – Я пробовал то же самое на других кострах, но ничего не вышло. То ли в месте было дело, то ли еще в чем, но тогда получилось, а сейчас нет.
– Ты главное не переживай! – искренне попытался утешить его Гарб. – Первый шаг уже сделан, а дальше будем ставить эксперименты и найдем способ сделать тебя материальным.
Бурбалка сделал в воздухе кульбит, и Гарба обдало легким ветерком.
– Вот это меня и пугает. Учитель так всегда говорил, когда начинал самые ужасные опыты над живыми и не очень, – призрак еще раз перевернулся за отсутствием возможности иначе выразить свои чувства.
– Кого тут на опыты сдать хотят? – возникший неподалеку Каввель возмущенно фыркнул, выражая негодование.
Как посмели обсуждать без него что-то важное!
Минотавр держал в руках освежеванную тушку енотовидного скунса. Толстый слой грязи покрывал тауросу с копыт до головы. Вероятно, животное пришлось выковыривать из норы, и оно не сдалось без боя, оставив следы острых зубов на кожаном налядвеннике[1] гиганта.