Герцог в моей постели

– Признайтесь: это вы подговорили его так поступить? – поинтересовалась она.
– До сего момента я был уверен, что вы подговорили его.
– Я? С какой стати?
– Я полагал, вам самой не терпится выйти за меня замуж!
– Замуж за вас? Я не вышла бы за вас замуж, даже будь вы весь сплошь золотым или бриллиантовым! Как только мы приехали в Лондон, я вдруг получила письмо от дядюшки, в котором тот заявлял, что уехал из столицы. Но о том, что он покинул страну, я не знала! Оставил нам единственную служанку, миссис Трампингтон… Она уверяет, что понятия не имеет, куда он уехал, и у меня нет основания ей не верить.
– Вы хотите сказать, что вы с сестрами приехали в Лондон совсем одни?
– Не совсем. Нас сопровождала мисс Киндред, которая давно живет в нашей семье в качестве гувернантки. Когда-то она была моей гувернанткой, теперь вот – младших девочек…
– Я полагаю, – герцог сдвинул брови, – Гвен понадобится компаньонка, чтобы сопровождать ее на балах. Об этом ваш дядя тоже не позаботился?
– Как написал дядя в письме, на роль компаньонки для Гвен он назначил сестру своей жены, некую миссис Рамону Колтраст. Но, когда мы приехали сюда, никакой миссис Колтраст мы не обнаружили, и до сих пор она еще не дала о себе знать…
– Мне приходилось встречаться с этой Колтраст, – сухо произнес герцог. – Такой компаньонки я бы и врагу не пожелал!
– Что ж, а я не пожелала бы врагу такого опекуна, как вы! – не скрывая своего презрения, парировала Луиза.
Игра Лилиан, совсем не попадавшей в такт, вдруг начала действовать на нервы ей самой, и Луиза попросила, стараясь говорить в самой вежливой манере:
– Лилиан, не будешь ли так любезна попросить миссис Трампингтон принести абрикосовых пирожных?
– Хорошо, сестренка! – обрадовалась та и отправилась исполнять ее просьбу.
Луиза снова перевела взгляд на герцога, не зная, на кого злиться больше: на самого Дрейкстоуна или на дядюшку, назначившего ей в опекуны этого прожигателя жизни. Сначала ушли в мир иной ее родители, затем брат, а теперь, как оказалось, и дядя скрылся неизвестно куда, оставив ее на произвол человека, с которым она до сегодняшнего дня даже ни разу не встречалась!
– То, что мой дядя не склонен обременять себя заботой о нас, для меня давно не новость, – произнесла она. – Но я, признаться, не ожидала, что вы станете поддерживать его в этой нечистоплотной игре. Будь на вашем месте настоящий джентльмен, он бы непременно отказался!
– Ваш дядя не оставил мне выбора, мисс. Но дело даже не в этом. Между прочим, раз уж на то пошло, настоящий джентльмен обязан исполнять свои обещания. Как я уже неоднократно говорил, я поклялся вашему умирающему брату жениться на вас. Свидетелями той клятвы были не менее дюжины джентльменов, и они до сих пор ждут от меня ее исполнения.
– Я не верю ни единому вашему слову! Моего брата уже все давно забыли, не говоря уже о какой-то клятве, которую вы якобы ему дали.
– Вы ошибаетесь, мисс. На протяжении двух лет, что прошли с тех пор, мне буквально ни дня не давали прохода вопросами, когда же я наконец исполню то, что пообещал вашему несчастному брату. Можно подумать, я горю желанием стать опекуном целой оравы детей, которые целыми днями носятся по дому как угорелые и орут как резаные поросята!
У Луизы даже дыхание перехватило от этих слов.
– Резаные поросята? – медленно, с расстановкой повторила она, глядя ему в глаза. – Вы изволили назвать моих сестер резаными поросятами?!
Дрейкстоун пожал плечами:
– А с кем еще прикажете их сравнить? Орут так, словно за ними гонятся все черти ада!
– Вы… вы чудовище! – задыхаясь от гнева, воскликнула Луиза.
– Это комплимент? – как ни в чем не бывало улыбнулся он.
– Оставьте ваши шутки! Обо мне вы можете говорить что угодно, но когда дело касается моих сестер…
Как ни старался герцог держать себя в руках, от взгляда Луизы не укрылось, как скрежетнули его зубы.
– Я не называл их резаными поросятами. Я сказал «как резаные поросята», мисс!
– О своих собственных братьях и сестрах вы тоже позволяете себе подобные выражения, ваша светлость?
 
– Видите ли, мисс Луиза, у меня нет ни братьев, ни сестер.
– Даже двоюродных?
– Даже двоюродных.
От удивления Луиза заморгала чаще.
– Но… но ведь это ненормально! – пробормотала она.
– Нормально или нет – в моем случае это факт, мисс. Возможно, причина этого в том, что мои мать и отец тоже были единственными детьми у своих родителей. И прежде чем вы меня спросите, есть ли у меня друзья и позволяю ли я себе подобные выражения в их адрес, отвечу: да, есть. Но если бы я назвал их поросятами, они бы просто посмеялись вместе со мной, только и всего…
– Неудивительно, – усмехнулась, в свою очередь, Луиза, – если представить себе, какие у вас друзья! Впрочем, перейдем к делу. К вашему сведению, завтра же я собираюсь обратиться в суд с требованием, чтобы мне и сестрам назначили другого опекуна. И я даже не сомневаюсь, что суд встанет на мою сторону!
– А я уверен в обратном, мисс.
– Уж не хотите ли вы сказать, – Луиза уперла руки в бока, – что собираетесь помешать мне? Интересно, как?
– При чем здесь я? Существует закон, мисс Луиза! Если ваш дядюшка назначил меня вашим опекуном в полном соответствии с законом, то вы не можете менять опекунов как перчатки всякий раз, когда вам заблагорассудится!
– Будем надеяться, что законники все-таки неглупые люди, сэр, и сообразят, кто сможет быть лучшим опекуном для несовершеннолетних девочек: их родная сестра или какой-то повеса, у которого, хотя ему уже исполнилось тридцать лет, до сих пор гуляет ветер в голове!
Герцог приблизил лицо вплотную к лицу Луизы. Ноздри его раздувались от гнева.
– Я не ослышался, мисс, вы изволили сказать, что у меня гуляет ветер в голове?
– Судя по тому, что пишут о вас в газетах, иной характеристики вы не заслуживаете!
– Вы доверяете сплетням из бульварных газетенок?
– Газетам можно было бы и не верить, но то же самое говорил мне о вас мой брат, пока еще был жив.
– А вам не приходило в голову, мисс, что, возможно, говорил он вам это, будучи изрядно пьяным?
– Судя по его рассказам, спаивал его не кто иной, как вы! Не беспокойтесь, я знаю о вас вполне достаточно, ваша светлость: и о вашем пристрастии к карточным играм, за которыми вы проводите целые дни, и о пари наподобие того, в результате которого погиб мой брат, и даже о ваших многочисленных любовных похождениях… Ваш клуб следовало бы переименовать в Клуб беспутных людей, и вы – главный претендент на этот титул!
Луиза обратила внимание, что его светлость так же тяжело дышит, как и она сама. Нервничает, стало быть… Не ожидал, бедолага, что неведомая ему до сих пор Луиза Прим даст ему отпор!
Впрочем, Луиза заметила еще и то, что зеленые глаза герцога Дрейкстоуна теперь уже почему-то смотрят на нее немного добрее, а сердитая складка на лбу понемногу разглаживается. Или это ей только показалось?
Наконец, прервав паузу, герцог произнес:
– А ведь мы стоим так близко друг к другу, мисс Прим, что мне не составило бы труда поцеловать вас…
Луиза отчаянно заморгала. Нет, этого не может быть, это, вероятно, ей послышалось… но отчего вдруг сердце так сладко замирает в груди?
– Что? – переспросила она.
– Ваши губы всего в дюйме от моих… Вот я и думаю: поцеловать вас, чтобы оправдать ту репутацию ловеласа, которой, если верить вам, наделил меня здешний свет, или все-таки отойти в сторону и вести себя как джентльмен?
Еще секунда – и Луиза протянула бы губы навстречу его губам, но все-таки она сумела одуматься. Словно отгоняя наваждение, девушка решительно вскинула голову, отбросив растрепавшиеся от погони за сестрой волосы назад, сама удивляясь тому, почему этот человек, которого она, казалось бы, должна ненавидеть всей душой, вдруг вызвал у нее столь странное влечение.
– Нравится вам или нет, мисс Прим, – заговорил вдруг герцог совсем на другую тему, – заботу о вас и ваших сестрах я беру на себя, и вы не сможете это изменить. Не беспокойтесь, я одену их в платья от лучших модисток и украшения от лучших ювелиров. Я сведу их с самыми влиятельными людьми города. И обещаю вам найти лучшего жениха для мисс Гвен уже в этом сезоне!