Патологическая анатомия (ЛП)

Крил, конечно, весьма заинтересовался, когда Говард сказал, что это было что-то сшитое из разных вещей, задавшись вопросом, какой это был дикий ужас на самом деле, но вошли Кирк с Джеймсоном, и, судя по выражению их лиц, что-то случилось, и явно что-то нехорошее.
- Что...
Кирк поднял палец, заставляя его замолчать. Его глаза были дикими и очень близкими к безумию. Он что-то увидел, и это было что-то ужасное. На лице Джеймсона играла глупая и бессмысленная улыбка, похожая на нарисованную ухмылку деревянной куклы. Никто не осмеливался заговорить. Они слушали, ждали, ощупывали все вокруг экстрасенсорными пальцами, чтобы установить контакт с тем, что было снаружи. И к этому моменту Крил был уверен, что это не враг. Немецкий патруль был бы более желанным гостем.
Какой-то звук. Сначала он даже не был уверен, что слышал его: едва уловимый скребущий звук. Это могла быть крыса, но по тому, как Кирк судорожно втянул воздух, он понял, что это не крыса. Он очень медленно двинулся к орудийной щели, которая давала ему довольно хороший обзор системы траншей перед ним. Он ничего не видел... но слышал это царапанье, и тогда он понял.
Что бы там ни было снаружи, оно кружило за забитым мешками с песком парапетом, царапаясь в поисках входа, как голодная собака. Сами траншеи были глубиной более семи футов[9]. Нужна была лестница, чтобы подняться наверх и перелезть через него. За парапетом был вырыт еще один глубокий ров, и немецким налетчикам пришлось бы потрудиться, чтобы перелезть через стену. Ров был немного глубже, почти восемь футов в глубину.
И то, что напугало Крила в тот момент, набило его горло ледяными иголками и заставило кожу на голове покрыться мурашками. Потому что он мог видеть только самую макушку чего-то – возможно, головы, движущейся по периметру канавы. Это было то, что так сильно напугало Кирка и Джеймсона, и это было то, чего они боялись увидеть: что-то достаточно большое, чтобы над мешками с песком торчал дюйм его головы.
В землянку проник запах, и Крил слишком хорошо знал этот запах. Это была отвратительная вонь гноящихся, инфицированных ран и гангренозных тканей, грязных боевых повязок и желчи. И, может быть, что-то еще помимо этого – рвота, разложение и выгребные ямы, наполненные трупным газом. Это был запах существа снаружи, чего-то, рожденного в разоренной, мертвой утробе полей сражений и покрытых личинками массовых захоронений.
Они слышали, как он скребет ногтями по мешкам с песком, терпеливый, очень терпеливый, но стремящийся добраться до них.
- Что... это? - наконец прошептал Говард.
- Призрак, - сказал Джеймсон сиплым голосом.
Кирк безостановочно облизывал губы.
- Оно... Я видел, как оно появилось из тумана... Что-то серое, похожее на извивающуюся простыню... Шуршащее...
Теперь Крил дрожал, как и остальные, какая-то сломленная, безнадежно оптимистичная часть его самого желала, чтобы оно просто ушло. Его губы и язык казались толстыми и неуклюжими, и он не думал, что сможет заговорить, чтобы спасти свою собственную несчастную жизнь.
А потом он услышал голос, сухой и царапающий, наполненный грязью:
- Крил, - сказал он. - Крил...
И он чуть не потерял сознание, его сердце забилось так сильно, что он начал опасаться, что оно может взорваться. Он видел то существо в своем сознании, тот кладбищенский ужас, который звал его по имени – ходячая, гнетущая смерть – и это стерло с его лица все краски. В горле застрял крик, но у него не было сил выпустить его. Он попытался встать рядом с бойницей, но ноги его не слушались, и он споткнулся, его лихорадочный разум показал ему, что именно скрывалось за этим саваном: деформированная мертвая голова с глазами, похожими на сверкающие луны, плоть, покрытая раздувшимися черными мухами. Кирк схватил его, прижал к себе, но он мало что мог сделать, чтобы заставить кровь циркулировать по его телу.
Они дали ему рома, растерли немного его лицо, и, наконец, губы Крила приоткрылись, и он сказал:
- Оно назвало мое имя.
 
Кирк и его бойцы переглянулись.
- Оно ничего не говорило, - сказал он.
- Точно, - подтвердил Говард.
И вот тогда Крил понял, что это было у него в голове, только в его голове, нечто очень личное, приглашение на мессу по усопшим, на которую вызывали только его.
- Оно почти здесь, - прошептал Джеймсон на грани истерики.
Крил полагал, что это случится. Рано или поздно. Там были части парапета, разрушенные снарядным огнем, и тварь нашла одну из них. Они могли слышать его, и это был не призрак: он плескался в траншеях, оставляя за собой след коричневой грязной воды. Ближе, ближе...
Сержант Кирк вывел их из блиндажа, и их окружил туман, дымящийся и промозглый. Плескающиеся звуки, казалось, доносились со всех сторон, становясь громче с каждой секундой. Крил слышал болезненное хриплое дыхание, зловоние становилось все сильнее. Наконец Кирк свернул направо, и Говард потащил Крила за собой. Убегая, он ясно увидел огромную закутанную серую фигуру, появившуюся из тумана.
- Крил, - сказалa онa.
 19. Погребенные 
 
Туман казался фантомами и дрейфующими призраками, которые следовали за отступающим отрядом сержанта Кирка, когда они продвигались вперед и удалялись от разрушенного кавалерийского поста и того, что их преследовало. Желто-коричневая засасывающая грязь доходила им до колен, а вокруг них были лужи стоячей воды, воронки от пузырящейся грязи, пни и мачты безликих деревьев. Больше ничего, кроме мусора и костей, нескольких трупов, которые распухли и побелели под дождем, покрывшись жирными серыми поганками. Туман окутал их тяжелыми одеялами и покрывалами густых испарений.
Их ботинки и шинели были настолько заляпаны грязью, что временами они буквально не могли двигаться дальше, но Кирк не допускал остановок. Через некоторое время они нашли какую-то возвышенность, островок в болотах Фландрии, и несколько минут провели среди деревьев и жестких кустов, чтобы смыть грязь со своих ботинок.
Кирк, который ориентировался по солнцу – сейчас это был не более чем туманный опускающийся диск – сказал:
- Итак, мы должны быть недалеко от наших позиций. Я удивлен, что мы не попали прямо к гуннам. Я думал, что здесь их будет много.
Никто не прокомментировал это. Они курили, выдыхали клубы дыма и смотрели по сторонам остекленевшими глазами на бледных, покрытых грязью лицах.
У них было короткое путешествие через чащу, а затем они снова выбрались на поле боя – или то, что когда-то им было. Еще больше пробоин от снарядов, огромные воронки от бомб, остатки проволочных ограждений, уходящих в землю, огромные болота застоявшейся, засиженной мухами воды, в которых плавали дохлые крысы. Но сразу за ним из болота поднимались деревянные настилы. Они были пересекающимися, зигзагообразными, настоящий лабиринт, уходящий в туман. Здесь проходили боевые действия, и не так давно, потому что там были несколько разлагающихся тел, как людей, так и мулов, банки из-под кордита, расколотые опоры траншей, гильзы, осколки листового железа, поваленные деревья, пустые ботинки... везде один мусор. Они также обнаружили несколько столбов из мешков с песком и обглоданные птицами останки солдат, которые их охраняли.
Они вскарабкались на ближайшую доску, и было облегчением почувствовать под собой что-то твердое. Но самым тревожным, что они все глубоко чувствовали, была почти неестественная тишина. Не было слышно ни отдаленного обстрела, ни отрывистой очереди из пулемета, но Кирк заверил их, что они движутся на юг, навстречу дружественным силам.
 
Они двинулись вперед, выискивая какие-либо признаки жизни.
Затем...
Сквозь туман они начали различать предметы, выступающие из темноты. Они были высокими и наклонными, ярко-белыми, некоторые из них были простыми деревянными крестами, а другие возвышались надгробиями в форме изголовья кровати.
- Чертово кладбище, - сказал Говард.