Соври мне красиво (ЛП)

— Твою мать, — произносит Холден.
Тайер останавливается передо мной, а сердце колотится в груди от волнения.
— Мы можем поговорить?
Я качаю головой и стараюсь, чтобы мой голос звучал увереннее:
— Не здесь.
— Ты не отвечаешь на мои звонки. Дома не подходишь к двери. Ты просто не оставила мне выбора.
Я оглядываюсь по сторонам, не желая устраивать сцену. Все смотрят на нас с пристальным вниманием, но Тайеру, похоже, наплевать. Если раньше окружающие не верили слухам, то теперь они увидели все воочию.
— Мне насрать на всех этих людей, — произносит парень, будто прочитав мои мысли. — Я без малейших колебаний могу вывалить все свое дерьмо перед кем угодно.
Это побуждает меня к действию. Встав из-за стола, я дергаю его за запястье и тащу через столовую в вестибюль, соединяющий тренажерный зал с кафетерием. Я скрещиваю руки на груди в ожидании, что он что-нибудь скажет. Тайер протягивает руку, чтобы коснуться меня, но я делаю шаг назад, создав между нами столь необходимую дистанцию. Его брови сходятся на переносице, словно он обижен моим телодвижением.
— Я не могу. — Это больно. Физически больно находиться так близко к Тайеру.
— Останься со мной. К черту наши семьи. К черту всех остальных. Просто останься со мной. Будь со мной.
Я качаю головой, в уголках глаз собираются слезы.
— Как ты можешь просить меня остаться, если сам постоянно сбегаешь? Все вокруг только и делают, что бросают меня. Ты. Грей. Моя мама. Черт, да даже родной отец сбежал еще до того, как успел узнать меня. — Я разговариваю как сумасшедшая. Чувствую, как по щеке катится слеза, и смахиваю ее тыльной стороной ладони. — Что со мной не так? Очевидно, что я являюсь всеобщим камнем преткновения.
— В тебе нет ничего неправильного, — яростно произносит Тайер. Он подносит ладони к моему лицу, большими пальцами поглаживая щеки. — Я не собирался бросать тебя, Шэйн.
Я вырываюсь из его хватки.
— Именно это ты и сделал. Ты узнал о Грее и ушел в себя. Прогнал меня, не удостоив объяснений. — Я сглатываю образовавшийся в горле комок и стараюсь не расплакаться. — Но теперь мы знаем, что мой брат непричастен к трагедии. Ты пришел, ожидая, что это все изменит, но это не так.
— Я услышал ту запись и беспокоился лишь о том, как преподнести тебе эти новости. Я стоял и наблюдал, как ты спишь, и я выбрал тебя. Я предпочел тебя своему собственному брату. Потому что я должен быть рядом с тобой, Шэйн, и мы оба это знаем, черт возьми. Признаю, — говорит Тайер, проводя рукой по волосам. — Из-за жуткого чувства вины у меня случился пьяный срыв, но я не бросал тебя. Так я смирился с тем фактом, что должен оставить Дэнни позади, если хочу двигаться вперед вместе с тобой. Вот почему я пришел в твой дом. До того как узнал, что Грей невиновен.
Слезы неумолимо бегут по щекам. Тайер говорит правильные вещи, и мне так хочется ему верить.
— Между нами слишком много неразберихи. Ради всего святого, ты же неполнородный брат Грея…
— И что? Чем это отличается от тех времен, когда я был твоим сводным братом? Наши родители даже не вместе. Это ни на что не влияет.
— Мне кажется, я только и делаю, что борюсь за нас. И я просто… Тайер, я устала.
— Настал мой черед бороться. Я не отпущу тебя.
— Что ж, теперь я отпускаю тебя.
Я наблюдаю, как Тайер сглатывает, его челюсти напрягаются.
— Мы оба знали, что нам не суждено быть вместе, не так ли? — Я ухожу, прежде чем сделаю какую-нибудь глупость. Например, заберу свои слова обратно. Когда я возвращаюсь в столовую, все взгляды устремлены на меня. Здесь так тихо, что можно услышать, как падает булавка.
— Ешьте свои сраные обеды, любопытные засранцы! — кричит Холден, нарушив воцарившуюся тишину. У большинства людей хватает порядочности отвести глаза. Холден и Вален встают по обеим сторонам от меня.
— Сегодня я не могу здесь находиться, — говорю я, как только мы выходим в коридор.
— Хочешь, я пойду с тобой? — предлагает Вален.
— Нет, я в порядке, честно, — отвечаю подруге, заставив себя улыбнуться. Вален посылает мне полный сомнения взгляд.
 
— Заеду позже. — Я киваю, и она заключает меня в объятия.
— Идем. Я провожу тебя, — говорит Холден, притягивая меня к себе.
Мы идем по коридору и проходим через двойные двери, которые ведут на школьную парковку. Когда мы добираемся до моей машины, я забираюсь внутрь, оставив дверь открытой. Холден опирается рукой на крышу.
— Прошедший год всех нас добил, — неожиданно произносит Холден.
Я издаю смешок. Ты так думаешь?
— Но Тайер, похоже, воспринял все тяжелее, чем кто-либо из нас. Он носил этот груз на плечах, отгородившись от окружающих. Но когда ты приехала... Вернулся и он. Ты буквально вернула его к жизни.
Мой подбородок дрожит, а потом я снова начинаю плакать. Смахнув слезы, я шмыгаю носом, чувствуя себя глупо. Но Холден вытаскивает меня из машины и обнимает, его рука поглаживает мои волосы. Я обнимаю его в ответ, прижавшись щекой к его твердой груди, принимая это утешение. Если во всей тьме есть хоть один лучик надежды… Так это то, что мы с Холденом снова обрели нашу дружбу.
— Тайер упрямый, капризный и ненавидит себя. Не думаю, что он любил хоть кого-то до встречи с тобой.
Тайер сказал, что будет бороться за меня. Я всегда думала, что разбитое сердце — это эмоциональные терзания. Но боль в моей груди говорит об обратном. Я уже несколько дней не видела и не слышала о Тайере. Мне стоило бы обрадоваться, что он окончательно отпустил меня. Отчего бы ему этого не сделать? Я ясно дала понять, что планирую сделать то же самое. Но какая-то часть меня хотела, чтобы Тайер боролся за меня, как он и обещал. Страх от того, что он уйдет, и моя глупая гордость, не позволили мне так быстро сдаться. Почему девушки так поступают? Ждут весомого количества унижений, прежде чем окончательно отпустить? Это лишь усиливает боль. Для обоих.
— Я никогда не хотела быть похожей на свою мать, — произносит мама. Поднимаю взгляд и замечаю ее в дверях моей комнаты. Я хмурюсь, недоумевая.
И тебе привет.
— Ты совсем на нее не похожа. — Мы с бабушкой не были близки, но я знала ее достаточно хорошо, чтобы понять: эти двое — полные противоположности.
— Неправда, — говорит она, приблизившись и усевшись в изножье моей кровати. Она оглядывается вокруг, рассматривая висящие на стенах плакаты и фотографии. — Ты знала, что раньше это была моя спальня?
Я качаю головой.
— Я вылезала из этого окна больше раз, чем могу сосчитать.
Мне хочется рассмеяться, но легкая улыбка — это все, на что я способна. Я никогда не убегала таким образом, но ко мне пробирался парень. И я бы все отдала, чтобы он снова проник в это окно.
— Я сбегала при каждой возможности. Я провела большую часть своей жизни, испытывая ненависть к собственной матери. Она всегда пыталась заставить меня вписаться в это общество. Она хотела, чтобы я была той, кем не являлась. Она была властной и принимала все решения за меня. И я сказала себе, когда забеременела твоим братом, что никогда не поступлю также. Я бы никогда не вмешалась в его жизнь так, как мать вмешивалась в мою. Но теперь я совершаю те же ошибки.
— Как? — Искренне сбитая с толку, я сажусь, обняв подушку.
— Во-первых, я не так часто бываю рядом, как следовало бы. Я зависела от Грея гораздо больше, чем стоило. Я забрала вас из Шедоу-Ридж, где вы с братом были счастливы, и бросила на съедение волкам, прекрасно зная, какими могут быть люди в этом городе. Я была так сосредоточена на том, чтобы обеспечить вам жизнь, которую, по моему мнению, вы заслуживали, что совершенно забыла дать то, в чем вы больше всего нуждались.
— Мама. Это не одно и то же.
— Я не хочу, чтобы ты обижалась на меня. — Слеза скатывается по ее щеке. — Не хочу, чтобы ты однажды сбежала и больше никогда не вернулась.