Попаданка для Ректора. Влюбиться во врага (СИ)

– Новенькая все перепутала, вот ваше платье, – говорит она, не поднимая больше на меня глаз, кладет платье на край комода, что у входа, и убегает.
Мы с ректором вновь остаемся одни, и нервы начинает щекотать.
– Я сейчас же переоденусь! – заверяю я, хочу взять платье с комода, только вот он находится рядом с ректором. А приближаться к нему в таком виде я не хочу.
– Жаль, – говорит мужчина, берет платье и, сделав пару шагов навстречу, протягивает его мне. – Мне так тоже нравится.
– Чего?! – хочу возмутиться я, но слова теряются под его напористым и в то же время мягким взглядом. Как у него так получается-то?
– Соблюдайте границы! – отсекаю я, выдергиваю из его рук наряд и спешу скрыться за дверями
Да что же это за день такой? Еще немного и мое сердце точно не выдержит!
Надеваю платье. Благо опять без корсета, зато с неудобной пуговкой у седьмого позвонка. Еле как ее закрываю, тороплюсь. Распускаю волосы, чтобы выглядеть получше, но тут же себя одергиваю.
Это не твой мужчина! Нечего для него прихорашиваться! Лучше руку себе по локоть откусить, чем покуситься на чужое. Мне ли не знать, что испытывает брошенная женщина? Я никогда не стану разлучницей. Никогда!
Стираю с глаз зародившиеся слезы, принимаю боевой вид и выхожу к ректору.
– Вы чего-то хотели? – спрашиваю у него немного дерзким тоном. – Если на счет вашего предложения, касательно моего спасения. То я очень признательна, но принять его не могу. Лучше отправьте меня в общежитие к Лейси, если это возможно. А если нет, я буду сама по себе.
– Хочешь жить в слухах и позоре? – спрашивает он.
Конечно, не хочу. Но по-другому нельзя.
– Такова, значит, моя судьба.
– Почему ты от меня бежишь? – говорит он мне, подходя так близко, что нервы опять начинают зашкаливать.
– Ничего я не бегу! – хмурюсь я. Отхожу и стараюсь выглядеть строго и неприступно. Ибо нечего тут!
– Я неплохо разбираюсь в людях, как ты могла заметить, – улыбается он, продолжая неумолимо сокращать между нами дистанцию.
– И если женщина, которую я выбрал, бежит от меня, притом что я ей небезразличен, я хочу знать причину, – говорит он, чуть ли не прижимая меня к стене своим горячим телом.
– Вы ошиблись! – твержу я ему.
– Алефтина, я не идиот. Мы можем играть в эту игру вечность, или ты просто скажешь мне, что сидит у тебя в голове, и я это решу.
Ага, решит он. Как же! Как мой бывший муж со Светкой? Развод и девичья фамилия? Или, точнее, прощай несчастная Ларетта. Нет уж, не по моей вине!
– Ректор, ваше сердце было занято другой. И я не хочу занимать чье-то место! Ни при каких условиях! Я знаю, что такое боль. Не вынуждайте меня в вас разочаровываться! – говорю я ему, но вместо того, чтобы дать мне ответ, он смеется.
Я что-то не так сказала?
Он достает из кармана темных брюк фотографию и вручает ее мне.
– Так и знал, – говорит он с довольным видом, но я не понимаю….
Не понимаю, пока не вижу снимок. Это Ганна, только лет на пятнадцать моложе, чем сейчас. Рядом стоит мальчишка лет двенадцати со строгим выражением лица. Ректор? Он и тогда был таким же серьезным и суровым?
На снимке еще один ребенок. Девочка. Совсем маленькая. Сколько ей? Года три? Кто это?
– Это Ларетта, – словно прочитав мои мысли, отвечает мужчина. – Та самая, к которой ты упорно меня сватаешь по непонятным причинам.
– Что значит непонятным? Так сказали подруги Тессы! Да и сама она….
– Сама она небольшого ума. Точнее ее мозг отлично заточен только на подлости и вопрос выживания, с остальным же, увы, – сообщает он мне.
– Значит, Ларетта не ваша невеста? – охаю я.
– Разве женятся на сестрах? – ухмыляется ректор, но тут же добавляет. – Нет. Общей крови у нас нет. Но Ганна была моей кормилицей и заменила мне покойную мать. Так что, они обе для меня, как часть семьи.
Ничего себе! Смотрю во все глаза на ректора и не верю. Так вот почему он звал ее “матушкой”? Вот почему в ее ветхом доме столько новой мебели, почему то там, то тут ремонт.
Уверена, ректор бы все там переделал, если бы госпожа разрешила. Он она ведь гордая, это чувствовалось еще в тот день, когда я хотела помочь ей с сумками.
 
– Обалдеть! – выдаю я, упав на край кровати, ибо стоять больше нет сил. Вот это я дура!
– Еще одно новое слово, – отмечает ректор. – Скоро заведу блокнот.
– Тогда вам понадобятся несколько. В моем мире много языков, – предупреждаю я.
– Один из них я уже слышал. В песне.
– В песне? – хмурюсь я, пытаясь припомнить, когда ж это я петь-то при нем умудрялась? Да никогда.
– В библиотеке, – подсказывает он. Вот же черт!
– Вы что следили за мной?! – покрываюсь красными пятнами.
– Думаешь, я бы оставил такую загадку без интереса? – спрашивает он, глядя мне уже не в глаза, а прямо в душу, и все внутри сжимается.
Мама мия, я не могу!! Не могу мыслить и не могу дышать, потому что он вновь сокращает дистанцию. Как же я хочу этого поцелуя, и как его боюсь.
Хочется бежать прочь, но ноги не слушают меня. Не слушает и сердце. Оно выбирает его.
Горячие губы касаются моих. Страстно, пылко, жадно. Ректор утягивает меня в безумный головокружащий поцелуй, и все вокруг меркнет. Все теряет смысл.
Все, кроме него.
Страх отступает, и я чувствую лишь трепет и будоражащую страсть. Чувствую себя такой слабой и беззащитной и впервые не хочу выставлять щиты. Потому что я ему доверяю. Целиком и полностью. И я знаю, что не пожалею. Никогда.
Я хочу сгорать в его объятиях. Здесь и сейчас. Но сознание гаснет, как свет в моменты перебоев с напряжением. По телу расходится боль, а следом за ней слабость и тошнота, и я повисаю на крепких руках ректора, точно тряпичная кукла.
– Алефтина! Алефтина! – слышу его голос, который доносится до меня все тише и тише.
– Пора домой, стерва!
  
Глава 40. Пришлая
 
Голова гудит, словно я не спала двое суток. Но все, как раз, наоборот. Я только просыпаюсь. Нежусь в теплой, уютной постели, наслаждаясь приятным ароматом с нотками древесины. Запах ректора.
Чего?!
Открываю глаза и обнаруживаю, что, в самом деле, нахожусь в его постели. И Редмонд тут. Измученный, взволнованно смотрит на меня.
– Что произошло? – спешу я вопросом, и голову тут же кружат воспоминания.
Комната, разговор, страстный поцелуй, стирающий все грани и… голос Тессы. “Пора домой, стерва!”. Это кто кого стервой назвал?!
Хотя сейчас не об этом.
– Она не вернулась? – спрашиваю я у Редмонда и наспех оглядываю тело. Платье тоже же, пальцы те же, волосы Тессины. А что за черные браслеты на руках?
– Пыталась, – сообщает он. Говорит так, будто в горле полно осколков стекла. Злится на себя, что допустил это, но показывать не хочет.
– Это значит, что срок вышел? Мы не успели? – пугаюсь я.
– Эти печати тебя защитят, – заверяет он, показывая на браслеты. Но я слышу подвох. – На время. Но этого мне хватит. А я найду способ, как все остановить.
Вроде, понятно все объяснил. Я ему верю. Уж кто может перевернуть мир вверх дном, если ему что-то надо, то это ректор.
Вот только боюсь, не случится ли так, что того, что он ищет, попросту нет в природе.
– Хорошо, – отзываюсь я с улыбкой. Не хочу его расстраивать.
– На всякий случай останься дома. Сейчас лучше не рисковать, – говорит он мне, и я послушно киваю. – Я вернусь сразу, как только смогу.
– Я буду здесь, – обещаю я, и редмонд касается моих волос.
Чувствую себя смертельно больной, которой сейчас ищут волшебное лекарство. А разве это не так?
Ректор уходит, и все страхи, что я прятала, выбираются наружу.
Как же близка я была к концу. И как это несправедливо, что срок обмена пришелся к тому моменту, когда этот мужчина признал меня. Когда я только-только смогла его коснуться.
Из-за ожидания время тянется, как резина. Слоняюсь по дому, и чтобы хоть как-то себя занять прошусь в помощь к Тоам. Ректор про пирожки как-то намекнул. Вот и слеплю.