Попаданка для Ректора. Влюбиться во врага (СИ)

Из головы не уходит та женщина, боль которой я приумножила своим появлением.
Снова показываться на глаза я ни в коем случае не собираюсь. Но не могу успокоиться, пока не проверю, что у нее все хорошо.
Накинув капюшон мантии на голову, я спешу в сторону ее дома. Постоянно оглядываюсь, опасаясь случайной встречи. К счастью, никого подозрительного нет.
Прячусь за теми самыми кустами, где господин ректор меня мысленно отхлестал по попе за отсутствие совести, и тихо наблюдаю, есть ли в окнах движение.
Никто не мелькает. Но мысль, что с женщиной что-то случилось, тут же гоню прочь. Может быть, она не дома, или просто спит? Чем дольше тут стою, тем сильнее ноет сердце.
Не я уничтожила ее счастье, но стыд пожирает именно меня. Мне жизненно важно знать, что с госпожой все хорошо. Настолько, насколько это вообще возможно в этих обстоятельствах.
- Эй! Хозяйка! – появляются у ворот какие-то типы и с ноги выносят калитку. – Выходи, дорогая, мы за своим пришли!
От их грубого поведения кидает и в жар, и в дрожь. Кулаки сжимаются, но показываться мне нельзя. Женщина выходит на порог. Уставшая, изнеможденная, но все-таки стоит на своих двух.
Она что-то им хрипит, но я не слышу. Зато пугающие гости горлопанят на всю улицу, требуя каких-то денег. Чем дольше я слушаю, тем больше убеждаюсь, что бандюганы и есть бандюганы. Точнее кредиторы, вытрясывающие с нее какой-то долг.
Ведут они себя так грубо, что я с трудом держу себя на месте. Вышла бы и стала бы на них тявкать или даже кусаться, как Моська на слона. Пока не пришиб бы меня ногой кто-нибудь из них.
Но вышла бы!
Если бы была уверена, что мое явление не доставит этой женщине еще больше боли, нежели какие-то отморозки со словарным запасом из междометий.
Потому и продолжаю прятаться, впиваясь пальцами в кусты, и молюсь, чтобы гопники поскорее свалили и ни в коем случае не притронулись к матери.
Они, вроде, отступают. Плетутся изображать из себя пупов земли где-нибудь в другом месте, а женщина устало вздыхает и идет в дом.
Вроде как, самого страшного не произошло. А на душе гадко…. Тьфу.
- Леди Сьерра? – звучит знакомый голос, и подпрыгнув в обороте, я смотрю на Озорника. А он - с неменьшим любопытством на меня.
Эм… да. Не каждый день увидишь барышню, подглядывающую за кем-то из кустов.
- Я ничего дурного не задумала! – сразу же заверяю я.
Вот так вот. Теперь оправдания сами выскакивают изо рта вместо приветствий. Выдрессировали, блин!
- Я и не думал. Но что вас так увлекло? – кажется, у этого дядюшки, действительно, нет предубеждений на мой счет. – Рэкетиры?
- Вы знаете, что им нужно от…, - и тут я осознаю, что не знаю, как зовут женщину.
- От госпожи Ганны? – продолжает за меня… его имени тоже не знаю до сих пор!
- Да.
- Она брала кредит на обучение дочери, и успешно его гасила до последних событий, - говорит мужчина, внимательно наблюдая за моей реакцией. Не то чтобы хочет уличить или поймать, а так, с каким-то непонятным любопытством, как мне кажется.
- А вы откуда знаете?
- Так соседи же. Меня, кстати, Серафим зовут.
О! Вот так имечко! Наше, родное. Может, тоже попаданец?
- Могу я вас кое о чем попросить, господин Серафим? – аккуратно спрашиваю я, концентрируясь на том, что сейчас было куда важнее, чем разгадка личности Озорника.
- Пфф, - смеется тот. – Смотря, о чем попросишь.
- Мне нужна услуга. Возможно, это покажется вам наглостью, но сама я никак не могу, - объясняю я ему и тут же стягиваю с пальцев все кольца.
Местные ценники мне неизвестны, но судя по размерам камешков, они должны стоить прилично.
- Вы можете продать эти драгоценности и передать деньги госпоже под каким-нибудь неброским предлогом или самим рэкетирам, чтобы отстали? – прошу я, храня хрупкую надежду, что не откажет.
Откажет ведь? Свалились ему на голову чужие проблемы.
- Хочешь откупиться деньгами от крови? – спрашивает он, и его улыбчивое солнечное лицо становится непривычно строгим и холодным.
- Нет, я не…, - «виновата»? А могу я так говорить?
 
- Я просто хочу помочь чем могу, - только и шепчу я.
Он соизмеряет меня внимательным взглядом и вновь улыбается по-доброму.
- Ну раз хочешь, помогу, - перехватывает он у меня побрякушки с каким-то уж очень хитрым видом. Не жулик ли?
- Чаю хочешь? – предлагает господин.
- Нет, спасибо, - мотаю головой.
- Ну, тогда возвращайся через день. Сама увидишь, как я твое поручение исполню, чтобы душа была спокойна, - предлагает мне дядюшка.
Эх, а я его только что к жулью приписала.
- Спасибо, - отзываюсь со всей искренностью и спешу унести ноги, пока никто лишний меня тут не увидел.
Вечером, как и планировали, мы с Лейси оправляемся в «театр». Из-за ее версии «прикрытия» приходится распрощаться с планом принарядиться во что-нибудь неброское, и нацепить выходное платье. Но с закрытой шеей - и такое есть в гардеробе. И оно темное, что отлично подходит.
А вот кузина додумывается напялить алое. Заставила бы ее переодеться, но времени нет. Эх. Будет отсвечивать теперь, как фонарь.
Это и говорит ей Алонзо, когда встречает нас у входа в одно из зданий. С виду, оно походит то ли на ресторан, то ли на гостиницу в четыре этажа. Приличное такое.
- Нам точно сюда? – уточняю я, и парень кивает. Пересчитывает мои золотые монеты, инструктирует касательно поведения и стучит в дверь.
Портье показывает длинный крючковатый нос. Соизмеряет взглядом сначала адепта, потом нас с кузиной и грозным кивком велит войти внутрь.
- Одна, - хрипит его низкий бас, и Лейси испуганно вздрагивает, но не отступает. Не хочет отпускать меня одну.
- Все в порядке. Жди, - заверяю я ее, а потом на ушко добавляю. – Не вернусь через двадцать минут, дуй за «братиком».
Угрюмый портье ведет меня по холлу и вплоть до широкой лестницы.
- Верхний этаж, последняя дверь, - сообщает он.
Я киваю и спешно перебираю ногами ступени. Место, вроде как, не пугает антуражем, а вот на душе все равно тревожно.
Вон люди в ресторане едят. Тут, на третьем этаже кто-то кости кидает в клубах дыма. Вроде общество многосортное. А, значит, я не в логово врагов попала.
Перед нужной дверью стоит громила. Даже не знаю, что ему сказать, но он молча открывает дверь. В кабинете уже ждет женщина. Лишних вопросов она не задает, хотя понятно, что узнала меня.
Осматривает с ног до головы и велит охраннику проверить на «кристаллы». Что это, значит, наверняка я не знаю, но догадываюсь, что сейчас будет обыск, как в аэропорту.
Громила движется на меня, выставляет вперед руки. Кольца на его пальцах светиться. И я сглатываю ком.
Хочу ретироваться, но продолжаю стоять. Тела, к счастью, он не касается, но водит своими длинными сосиськами достаточно близко, чтобы я облилась потом от нервов.
- Чисто, - отчитывается громила, и женщина велит мне достать деньги.
Мешок с монетами тут же переходит в ее цепкие ручки. Монеты звенят по столу, и через пару секунд мне вручают мешочек поменьше.
Но он сейчас самое ценное для меня – мой шанс разобраться, что происходить и попытаться вернуть все на круги свои.
Не знаю, как положено прощаться, потому просто сдержанно киваю, сжимаю мешочек в ладони и покидаю это странное место. Дверь закрывается за моей спиной, я спешу к лестнице.
Миную один пролет и уже выдыхаю с облегчением, как чья-то цепкая рука хватает меня за локоть и разворачивает с такой силой, что я чудом удерживаюсь на ногах.
  
Глава 14. Отчаянная Тесса
 
Захватчиком оказывается здоровенный мужик лет сорока пяти с кривыми желто-коричневыми зубами, что грызут трубку. И запах табака сейчас спасает от жуткого смерда потливого немытого типа и алкоголя.
Он воняет, как мужлан, не заходивший в душ несколько дней подряд. Хотя выглядит как олигарх, судя по камзолу и внушительным перстнях на цепких пальцах.