Рождение новой расы (СИ)

— Ну, подадите вы сигнал колдуну. Когда его элементали будут здесь, вы уже будете мертвы.
— Ха, думаешь, сможешь справиться с нами троими?! — Шонк сплюнул на землю. На тренировках он сильно колошматил Стиггу. За что даже получил пару нагоняев, дабы не портил ценный товар.
Стигга был уверен, что троих он одолеет, но решил направить диалог в другое русло.
— Не так важно, смогу ли я справиться с вами всеми. Важно лишь то, что я точно убью одного из вас. Ударишь в барабан первым, Силион. Проткну живот тебе. Дунешь в флейту, Курб, и бросок будет в твою сторону. Ну, а если ты, Шонк, надумаешь пойти в атаку, не обессудь. Все-таки у меня стальной наконечник, не то что у тебя.
Трое мужчин на это ничего не ответили. Ухмыльнувшись Стигга продолжил.
— Есть у вас такая игра — шахматы. И там такая ситуация называется пат. Ни вам, ни мне. Но мы можем все переиграть, и каждый останется в выигрыше.
— Он заговаривает вам зубы. Трубите уже подмогу! — Шонк почти кричал.
— Я тебя слушаю, — спокойно проговорил Курб.
— Ты что, черт побери, делаешь? — Шонк хотел повернуться к нему, но Стигга сразу же его одернул.
— Не советую поворачиваться ко мне спиной. Соблазн ударить уж больно велик становится. Так я могу продолжить? — обратился он к Курбу и Силиону, которые стояли позади копейщика. Получив от них утвердительные кивки, Стигга вновь заговорил. Внешне он казался спокойным и расслабленным, но сердце его колотилось, готовое разорваться на куски. Одно неверное слово, и весь план пойдет прахом.
— Давайте смотреть правде в глаза. Дриаду вам уже не поймать. Многих из вас поглотит лес, кое-кого убью я. Те же, кто останутся, порвут друг другу глотки, словно бешеные псы. А знаете, какой пес будет самым кусачим? Олаф! А знаете, чью глотку он порвет первой? Твою, Курб.
— С чего ты это взял?
— Когда я заговорил о предателях, одним из первых, на кого он подумал, был ты.
— Я ни в каком заговоре не участвовал.
— Это неважно. Олаф теперь везде будет видеть угрозу. Я слишком жестоко с ним обошелся. И теперь он отчаявшийся отец, дикий зверь и крикливый истерик. Но только не лидер. Тем из вас, кто переживет этот день, будет нужен новый вожак.
— И кто, по-твоему, за мной пойдет?
— Братья Райгеры уважают тебя, как никого другого. У Ернилайса и Алерса ты в авторитете. Возможно, Варлеск к тебе потянется. Да и ты, Силион, не составишь компанию будущему вождю? — обратился Стигга к присутствующему с некой долей нескрываемого сарказма.
Тот ничего не ответил. Вместо него продолжил говорить Стигга. И чем больше он говорил, тем сильнее тряслись ноги у Шонка.
— Шестеро. Не очень много, если подумать.
— Прояви инициативу — и число может смело вырасти до десяти, а то и больше. Это уже какая-никакая мощь. Я вам даже подскажу, где раздобыть денег на первое время.
— Я тебя внимательно слушаю.
— Превосходно. А ты, Силион, заинтересован в моем рассказе?
— Говори.
— Ах вы, проклятые ублюдки! — прорычал Шонк. — Просто подайте сигнал магу!
— Это, конечно, не пятьдесят тысяч аргенов, что вам обещали за дриаду, но тоже весьма внушительная сумма. Семьсот тридцать два аргена хранятся в старом сундучке покойной жены Олафа. Только смотрите внимательно, в самом сундуке с виду пусто. Если покопаться, обнаружите тайник, в нем тоже ничего особо ценного. А вот внутри тайника будет еще один. Денежки ждут вас там.
— Откуда такая информация?
— Узнал от одного из заговорщиков. Того самого, что спит с Линнеей.
— Но почему я должен тебе верить?
— Потому что я клянусь своим богом — Грихтваром. Спроси у более начитанного Силиона. Станет ли орк разбрасываться такими клятвами?
— Кажется, он не врет, — ухмыльнулся тот. Он уже не сомневался в том, как поступит.
— Ах вы суки! — Шонк проревел медведем.
— Каково это быть одному против троих, а не наоборот? — ухмыльнулся Стигга. — Но наш план все еще не идеален. Мне необходимо, чтобы вы помогли мне убить колдуна. Пока он за Олафа, к вам никто не примкнет.
— Я против своих не пойду.
 
— А я твоих и не трону. Убью лишь Гермесея, который, хочу заметить, всегда тебе не нравился. А для этого мне понадобится один из ваших инструментов и этот бедолага. Живой.
— Забирай — усмехнулся Курб.
И губы орка скривила та самая улыбка, за которую его в детстве прозвали падальщиком.
Спустя пару минут Курба и Силиона уже и след простыл. Шонк лежал, распластанный на холодной земле. На его теле зияло множество колото-резаных ран. Самая страшная была на животе, кровь обильно хлестала из нее. Жить мужчине оставалось недолго.
— Умоляю, орк, пощади. Дай мне выползти за пределы этого леса. Дай хотя бы попытаться. Я не хочу подыхать здесь!
— Сделай, как я велю, и ползи куда хочешь, — Стигга с ненавистью сплюнул кровавый сгусток на землю. Пару раз крепко врезать ему Шонк все-таки смог.
— Не стану я бить в этот проклятый барабан! Я не предатель!
Зеленокожий не выдержал и уселся тому на грудь. Схватив его за шею, он уставился расширенными от злобы глазами и сказал:
— Все мы немножко предатели. Нельзя сохранить преданность одним, не предав других. Не желаешь подставлять своих под удар — твое право. Но обещаю тебе, когда пыль поуляжется, темной ночью я нагряну к твоей ненаглядной Лое и этими самыми клыками выгрызу ребенка из ее чрева. И последнее, что она увидит затухающими глазами, это то, как я его пережевываю! Клянусь Грихтваром! Если ты этого не хочешь, то сейчас возьмешь в руки барабан, отсчитаешь десять минут и подашь сигнал своим. Понял?!
По глазам Шонка скатилась слеза. Затравленный мужчина быстро заморгал.
— Так-то лучше, — Стигга похлопал его по щеке.
***
Время между прыжками с дерева на дерево становилось все длиннее, а сами прыжки — куда короче. Каждый раз Кайли прижималась к стволу, и происходил небольшой, но очень чувственный диалог. Древо ощущало переживания дриады. Горечь, которую та испытывала от невозможности снова стать частью леса, как опавший листок уже никогда не станет частью родного растения.
Лиственные породы помогали беглянке, чем могли. Энергия поднималась от корней и текла вверх по кроне, дабы дриада могла напитаться ею для нового прыжка.
Но не каждое древо оказывалось благосклонным. Два раза подряд Кайли не повезло. За скупым багрянником последовал очень недоброжелательный вяз. Все части тела, которые соприкасались с ним, обжигало, как от котла, который поставили на огонь. Дерево было настроено крайне недружелюбно. У обессилевшей Кайли оставалось мало времени на раздумье. Шорохи, издаваемые людьми, приближались.
Собрав волю в кулак, она оттолкнулась и, подобно белке, которая пряталась у нее в волосах, перемахнула на липу, что стояла неподалеку.
Дерево оттолкнуло ее. Пытаясь ухватиться за словно пылающую кору, Кайли полетела вниз, ударяясь о ветки. В ее голове проскользнула одна-единственная мысль: лишь бы не поранить бельчонка.
Кое-как приземлившись на копытца, дриада упала, как подкошенная.
«Проклятие, подвернула», — пронеслось в голове.
Она попыталась подняться, но тут же скуля повалилась на землю. Бельчонок в пару прыжков оказался у больного места и уткнулся в него холодным носом. Не помогло.
— Беги, беги, маленький, — прошептала она сквозь слезы. Зверек лишь пискнул в ответ, на что дриада резко покачала головой. — Нет, не стоит. Беги, спасайся!
Пропищав еще что-то, что могла понять только Кайли, малыш скрылся в густой траве.
Голоса людей стали уже почти осязаемы. Дриада поползла от них, как от надвигающегося пожара. Но каждое движение отзывалось болью в ноге. Небольшая просека, что протянулась перед ней, казалась почти непреодолимой преградой. Когда Кайли упала, нога стрельнула так, что пришлось зажимать рот рукой, дабы не закричать.
 
Она осознала, что полностью обессилела. И все что, ей остается — это дожидаться своих тюремщиков, которых этот орк успел порядком разозлить. Покорно закрыла глаза, боясь открыть их и увидеть над собой мужчин.