Ребенок не по плану (СИ)

Я вспомнила нашу недавнюю сорванную свадьбу с Даном. Свои растрепанные чувства и слезы. А еще, как раздался робкий стук в дверь, и я услышала тихое подвывание собаки. Как дверь открылась, и на пороге возник донельзя смущенный мой герой — Даниил.
Я помню, как от него веяло запахом лимонного мыла, с волос капала вода, так, будто он выскочил из ванной на самой середине купания. Собака, которую он крепко держал на руках, выглядела идентично Даниилу. Большая, смущенная, насколько могут быть смущены собаки, рыжая и кудлатая. Тоже чисто вымытая, судя по запаху, тем же лимонным мылом, и не высушенная.
Я тогда не нашлась что сказать. Просто в шоке переводила взгляд с Даниила на собаку и обратно. Даниил остался стоять на пороге. Я подошла к нему и посмотрела прямо ему в глаза. Возникла неловкая пауза, а потом он протянул мне собаку.
«Вот! Это тебе. Ты же просила коккера…»
Воспоминания подбодрили меня и я улыбнулась, заходя в отель. Неважно, что Даниил сейчас злится и обижается на меня. Никакое непонимание не сможет развести нас. Скоро мы останемся вдвоем и сможем все объяснить друг другу. И он простит меня за глупость и те высказывания, что так задели его. Простит так же, как я простила его за сорванную свадьбу.
Даниил прав, неважно кто выручит Катрину. Главное, чтобы моя девочка оказалась поскорее на моих руках. Я очень сильно переживала за дочку, и была благодарна Монике за то, что она молчала, и не пыталась развлекать меня разговорами. Как будто чувствовала — пока я не узнаю, что Катрина у Дана, в безопасности, мои страхи никуда не денутся. А пока мне оставалось только ждать…
Время в отеле тянулось невыносимо медленно. Моника скучала, сидя в кресле лениво листая модный журнал. Я, не в силах усидеть на месте, ходила по большой комнате взад-вперед, и косилась на часы. Стрелки равнодушно вертелись вокруг своей оси, и я поняла, что выдохнула, только когда мой смартфон завибрировал. А на дисплее высветилось: «Дан».
— Да? — Мой голос сорвался от волнения. Его — низкий, спокойный, уверенный в себе, наоборот заполнил мой эфир.
— Дишка, все в порядке. Катрина у меня. Скоро вы встретитесь с дочкой! Моника отвезет тебя… Я подъеду чуть позже.
* * *
Я остановил машину у подъезда моего брата и перевел дух, впервые за последние несколько суток. Диана умело сыграла на моих нервах, как на музыкальном инструменте. Но как бы я не злился, к жене меня тянуло, словно магнитом. К жене и дочке…
А впереди уже виднелись празднично горящие окна квартиры брата Макса и его жены Леси. Дверь мне открыл брат. Счастливый, улыбающийся, прижимавший к боку свою выросшую дочку Машу, которая с самого детства обожала меня. Он открыл и шепнул мне:
«С Катриной все в порядке, она в детской, с ней играла Маша, а сейчас малышка ждет вас», — я с благодарностью кивнул ему, переведя взгляд на племянницу, что прыгала вокруг нас с братом.
— Дядя пришел! Ты останешься на ужин? — Радостно закричала его дочь Маша, и кинулась обнимать меня, прямо с порога, вывернувшись из-под руки отца. Я кивнул и щелкнул по носу племянницу.
— Еще бы! А ужин ты готовила? Голоден, как волк!
— О, Даниил, наконец-то ты вернулся, а то забежал так быстро, мы не успели с тобой и поздороваться нормально. — Леся вышла из кухни в переднике, наверное, что-то лепила. Ее нос был в муке, глаза сияли. — Проходи, а мы пиццу делаем. Останешься на ужин?
— А где Диана и Катрина?
— В спальне. — Улыбнулась Леся и повела меня туда.
  
Глава 96
 
Я, незамеченный, стоял в дверях спальни, где сейчас находились моя жена и дочка. Диана… Я невольно залюбовался ею. Моя жена, такая трогательная, особенно сейчас, когда покрывает поцелуями щеки Катрины. Девочка обвивала ручками шею мамы так крепко, что казалось — и захочешь, не оторвешь.
Диана не замечала никого и ничего вокруг, она едва заметно шевелила губами, что-то шепча дочке. Наверное то, как сильно она любит малышку. Как ей не хватало Катрины. И было видно, что девочка отвечает ей полной взаимностью, светясь от счастья, что она находится на руках у мамы.
 
«Интересно, а по тебе Катрина соскучилась? Полюбит ли она тебя так же сильно, как родного отца? Ты помнишь, что она плакала, когда ты забирал ее у Валеры? Она забыла тебя за этот день, отвыкла от тебя!
Может, ей было бы лучше с ним, с родным отцом? Так же, как Диане — с ее бывшим мужем? Может, надо оставить в покое Диану и Катрину? Они же жили с Валерой прекрасно до того момента, как появился ты…» — Я ненавидел свой внутренний голос. В первую очередь за то, что он всегда говорил правду. Голос разума, что уж там кривить душой…
Диана прижалась губами к пушистой детской макушке и неожиданно обернулась, словно почувствовала мое присутствие. Но я успел отступить на шаг назад и моя фигура скрылась в темноте коридора.
«Но я сделал Диану счастливой!» — Упрямо ответил я сам себе, зная, что это — правда. Тоже — правда. Ведь Диана никогда не скрывала своих чувств, они читались на ее лице, когда она оборачивалась на мой зов и улыбалась. Ее улыбка, как и любовь к мне, освещала лицо изнутри миллионом лампочек, и у меня иногда перехватывало дыхание от такой непреложной безусловной любви, которую я никак не заслужил.
Я не безупречен, слишком «взрывоопасен», часто порчу настроение Диане, но… я знал, что стоит мне умолкнуть и открыть объятия, как слезы моментально высыхают на ее длинных черных ресницах. Диана никогда не держала на меня обиды. И я иногда, в такие моменты, осознаю, насколько мне все-таки повезло.
Меня любит такая удивительная женщина, у меня есть прекрасная дочь. И плевать на Валеру. Уже через пятнадцать минут после того, как я забрал Катрину, она просилась ко мне на ручки и улыбалась так, словно и не плакала до этого. Катрина — всего лишь маленький ребенок, она вырастет и поймет, что лучше иметь не родного отца, который любит ее, чем терпеть холодность и безразличие того, «настоящего» отца.
«Но ведь Диана права. Ты — не родной. И неважно, как сильно ты будешь любить Катрину, ты так и останешься для нее вторым номером после Валеры. Год за годом она будет расти и отдаляться от тебя. И однажды, когда вы поссоритесь из-за мелочи, она, так же, как ее мама, бросит тебе в лицо: «ты мне не родной отец», и что ты почувствуешь при этом? Не проще уйти сразу, не допуская этого? Так будет проще, ты же знаешь…», — Я поморщился, не желая слушать этот чертов голос разума. Я никогда не был трусом в реальной жизни, зато в отношениях всегда бежал от ответственности. Поэтому и тогда, шесть лет назад, я послушал внутренний голос, и оставил Диану. Оставил, прикрываясь тем, что я — беглый преступник, без роду и племени. И что так ей будет лучше. А откуда я знал, как в действительности будет лучше?
Я просто струсил, не оставив Диане шест лет назад даже права выбора. Все решил за нее. И пожинал плоды… бежал от близости изо дня в день. Не влюблялся, жил воспоминаниями. А теперь я получил второй шанс, использовал его, обрел жену и дочку, и? Собираюсь отказаться от них по своей воле? Из-за собственной трусости? Нет, так нельзя!
Но заставить замолчать этот голос я не мог. Слишком силен был страх внутри меня. Больше всего на свете я боялся сейчас не за себя, а за Диану и Катрину. Того, что подставляю их под удар Гюрзы. Того, что Гюрза догадается, что я заманиваю ее в ловушку и нанесет ответный удар по моей семье. А еще, я не хотел признаваться себе в том, что я боюсь просто не вернуться с задания, того, что я «погибну при исполнении…»
 
А мне есть что терять. Теперь. Есть к кому возвращаться.
Моника выполнила свою часть уговора. И Катрина освобождена, она у Дианы, под охраной, которую мне выделило руководство на время выполнения мной задания. Теперь я должен выполнить свою часть, и неважно, насколько велики риски. Да, только дурак не боится смерти. А я никогда не считал себя ни героем, ни дураком.
  
Глава 97
 
Вечер «с семьёй» прошел сумбурно. При первой возможности я затащил брата в детскую, чтобы поговорить. В детской сейчас не было никого — Диана ушла в спальню жены моего брата, чтобы спокойно провести время с дочкой. А Маша сейчас вертелась на кухне. В детской было полутемно и тихо. Только ночник освещал небольшую комнату.