Купленная. Доминация (СИ)

— Охренеть, — повторила я вслед за Ксюхой на ошалелом выдохе. Не думала я на тот момент, что в моей голове тут же сработает встроенный еще со школы "калькулятор". — А чека к нему там случайно не прилагается? Тем более, если бирка присутствует.
— Как ты вообще можешь думать о его возврате в такие минуты? Это же… кощунственно.
А что я еще могла думать, как не о возможности избавить свою семью от позорного выселения из нашей любимой трешки? Да, платье, не передать словами, насколько было шикарно и по размеру, и моей фигуре подходило просто идеально — кремово-розового, буквально воздушного цвета, из ткани сплошь расшитой глянцевыми пайетками, отчего создавался эффект перламутрового сияния или блеска очень маленьких "чешуек", независимо от окружающего освещения. Ну, и сам крой — приталенная модель с расклешенной до самого пола юбкой; спина полностью закрыта, зато попу должно будет обтягивать весьма аппетитно. Вместо рукавов — небольшие "крылышки-плавники", горловина отделана почти невидимой вставкой из прозрачной сетки, которая совершенно не прикрывала единственный у платья вырез в виде конусообразной фигуры с очень длинной по центру полосой, не дотягивающей до пупка где-то сантиметра три или пять. Вроде бы ничего вульгарного и вычурного, скорее даже на редкость строгое. Но вот этот вырез… Лифчик под него уже не наденешь. Да и по улице, естественно в нем не пройдешься.
При любом раскладе, я смогу его надеть не более двух раз за всю свою жизнь. И едва ли Глеб Анатольевич (господи, неужели я теперь все время буду его так называть?) потребует мне его вернуть, если я запорю с ним свидание и накосячу по самое неотмоешься? К тому же к платью прилагалась коробка с не менее дорогими туфлями, дамская сумочка (видно, тоже коллекционная) и… "Скромный" серебряный гарнитур со вставками из натурального янтаря вишневого цвета в виде разлетающихся или взлетающих то ли бабочек, то ли стрекоз. Хоть янтарь даже для меня считался не таким уж и дешевым полудрагоценным камнем, но выглядело все это невероятно изысканное великолепие воистину по-королевски роскошным. Правда, что-то мне подсказывало, что его магазинной цены едва ли хватит погасить хотя бы десятую часть наших семейных долгов.
Вот такая я неисправимая. Пока Лунева восхищалась подаренными МНЕ подарками, я мысленно прикидывала, сколько сумею получить с них денег.
— Я обычный реалист, и мне сейчас как-то до лампочки, кощунственно звучат мои слова или нет. Меня куда сильнее в эти минуты волнует судьба моей семьи, а не в каком магазине купили данное платье и какой у него логотип торговой марки.
— Ладно, проехали. Тем более до вечера еще нужно дотянуть. Единственное, до чего твой папик почему-то не додумался, так это о накидке или манто. Но, видимо, он не следит за очень быстрой у нас сменой сезонов и вполне мог прозевать начало осени. Не переживай, найду что-нибудь у себя.
— Можно тебя кое о чем попросить? Не называй его хотя бы сейчас моим папиком. Я его даже в лицо еще не видела, как и он меня.
— Как скажешь. — Ксюха апатично пожала плечом и как ни в чем ни бывало полезла разглядывать другие подарки. — Тем более до вашей встречи осталось всего ничего. Когда вернешься, уже не отвертишься.
— Если вернусь.
— Да куда ты с подводной лодки денешься-то?
* * *
Хотелось бы мне с нее (я про мнимую подводную лодку) сбежать прямо сейчас и не оглядываясь, только вот некуда, да и совершенно никак. Тем более к вечеру мое волнение раскачалось до максимальной амплитуды. Другие бы точно и на ноги не сумели бы встать, а я умудрилась и встать, и не без помощи Ксюхи одеться. Отказалась, разве что, от предложенного ею успокоительного. Во-первых, я понятия не имела, что это за транквилизатор и до какого именно эффекта он должен меня довести, а во-вторых, хотелось бы смотреть на происходящее относительно ясным взглядом. Даже если и буду дико волноваться, заикаться и немощно блеять, то уж лучше так, чем выглядеть в глазах совершенно незнакомого мне человека разбитной пофигисткой. Не хочу никого вводить в заблуждение несвойственным мне поведением. Если у меня нет ни единого шанса честно, без потери гордости и чести, заработать нужную сумму денег, то от права вести себя по-честному и быть собой — отказываться не собираюсь.
 
Самым тяжелым для меня оказалось ожидание последнего часа. К этому времени меня уже беспрестанно колотило нервной лихорадкой, от которой не помогали не глубокое дыхание, ни попытки расслабиться физически всеми известными мне способами. А от вылитого на меня Рокси как минимум литра очень стойких духов мутило так, что хотелось вновь залезть в ванную и хорошенько по-новому отмыться.
— Думаю, Лила тебя по любому заставит что-нибудь принять. Ей самой не выгодно, чтобы ты опозорилась в первый же день своей "премьеры". — Лунева теперь тоже посматривала на меня с опаской, пока везла на своей ауди в агентство за полчаса до назначенного времени.
Правда, я слишком часто начинала выпадать из режима реального времени, мало что запоминая из произносимого ею и происходящего за окнами автомобиля. Глаз смотрел, но не видел ничего в упор. Казалось, тут и без убойных успокоительных все происходило, как во сне, с резкими перескоками на другую сюжетную линию, в новую локацию или в разворачивающиеся вокруг меня чужие действия. Сложно понять, чем же меня так изъедало практически до основания, превратив в один сплошной обнаженный нерв. Дичайшим страхом перед неизбежным? Давно осознанной, но так до конца мною и не принятой обреченностью?.. Одно неверное движение или прикосновение и меня попросту убьет, прямо на месте. А главное, кто мне скажет, зачем?.. Зачем я все это делаю?
— Ты же умная девочка и прекрасно понимаешь, что вся эта паника ничем не обоснована и находится только в твоей голове. Причин для беспокойства нет. Как только ты встретишься с Глебом Анатольевичем, она отступит сразу же процентов на восемьдесят. Проверено, как говорится, на собственной шкуре. Так что давай, прими эту таблеточку, запей водичкой и подпиши эти документы.
— Что за документы? — хотя до этого я жутко хотела отпихнуть от себя руки Ройтенберг, протягивающей мне под нос стакан с водой и какую-то белую капсулу с неизвестным лекарством (а может и наркотиком).
— Я тебе о них говорила. От адвоката клиента о неразглашении касательно вашей сегодняшней встречи кому бы то ни было. Личность он не безызвестная в определенных кругах, так что это необходимые меры, от которых не отвертишься. Как только ваша встреча закончится, позвонишь нашему бухгалтеру и не зависимо от окончания свидания, он перечислит на твой счет твой заслуженный процент комиссионных.
— Даже если у нас ничего потом не будет?
— По всем законам нашего любимого государства, ничего быть после и не должно. Ты нанятая для сопровождения заказчика профессиональная эскортница — красивый аксессуар к его деловому образу.
— А все, что он мне сегодня прислал? Платье и украшения? Я должна потом буду все это вернуть?
Знакомая снисходительная улыбка Далилы лишь слегка задела мою малость контуженную память, скорее сливаясь одним нестабильным пятном со всеми ее чертами на бледном лице. Попытка на чем-то сконцентрироваться и наконец-то успокоится провалилась с оглушительным треском. Вернее, с поднявшимся оглушающим шипением в ушах кровяным давлением. Но несмотря на мое плачевное состояние я все еще не рискнула выпить успокоительного.
— Все это по праву принадлежит только тебе. Тем более эти вещи подбирались по твоим размерам.
 
— И даже украшения?
— Насколько я знаю, им красная цена десять тысяч, в ювелирном магазине они, конечно, будут стоить в два раза дороже, но в ломбарде тебе все равно за них больше не дадут. Цена моего айфона раза в пять выше, так что не бери в голову и принимай такие вещи, как само собой разумеющееся.
Что-то мне подсказывало на тот момент, что Лила говорила не только правду, но и являлась неплохим экспертом по таким вот "незначительным" деталям. Похоже, в украшениях и в их цене она разбиралась, как никто другой в этом месте. Впрочем, как и в клиентах, и в возможном развитии предстоящих событий.