В ожидании рассвета (СИ)

Нежность накатила на него ласковой волной, и он прижался к стволу всем телом.
Кто-то грубо тряхнул Мирта за плечо, и он обернулся, испуганный. То была целительница Ольмери. Он не мог узнать её лица, скрытого туманом его отвратительного зрения, но всё равно понял, что это именно Ольмери. Сон испарился.
— Будем шисменять. Это единственный способ её спасти, — сказала женщина.
— Ши что?
— Шисменять. Трансформировать ши, плоть. В той области, где вы пытались проводить… операцию. Я уже позвала сморта.
— Разве это сейчас возможно? Ведь закон судей запретил… — ужаснулся Мирт.
— У этого сморта есть древние инструменты, созданные до закона, — отозвалась Ольмери.
Мирт притащил Нефрону к целительнице несколько часов назад. Он и не подозревал, что в его окостлявившемся теле ещё осталось только сил. Энергия утекала из его возлюбленной, как вода из дырявого кувшина, так что у Мирта не оставалось выбора.
— Я могу побыть с ней, пока не придёт сморт?
— Конечно.
Тридан зашёл в палату, ту самую, в которой когда-то Ольмери лечила его руку. Сферы под потолком теперь были тусклыми, как полагается. Их вялый свет почти не освещал девушку, лежащую на столе в углу, под плотным одеялом.
Мирт взял её за руку — почему-то серую — и сидел так, пока Ольмери снова не нарушила его покой:
— А я знаю, это вы мне подбросили ту записку про сферы, — сказала целительница. — Хотела сказать спасибо. Проверка пришла буквально на следующий день, как я их заменила…
Как будто это сейчас важно — говорить про потолочные сферы!
В палату прошуршал чей-то контур. Сморт, догадался Мирт.
— Уступите-ка место, — сказал вошедший, и Мирт вскочил со стула, чуть не опрокинув его.
Сморт уселся перед пациенткой, отбросил одеяло. Мирт вздрогнул. Он не видел грубо зашитой раны на животе возлюбленной, но представлял её так живо — и в его воображении этот кровавый шов был ещё страшнее, чем в реальности.
— Более хренового аборта я ещё не видел, — усмехнулся сморт. — А практикую я, между прочим, больше ста двадцати лет.
— Это не аборт! — возмутился Мирт. — Это…
Он даже не знал, как сказать.
— Не аборт? — повторил сморт. — Хм…
Мирт бы многое отдал, чтобы увидеть, что сейчас творит этот незнакомый врач с Нефроной. А тот что-то шуршал, шуршал над её телом.
— Вот это да! — удивился сморт. — Кажется, я понял… я всё понял…
Мирт съёжился, ожидая обвинений в свой адрес, но сморт больше ничего не говорил, только продолжал свои неведомые манипуляции.
А берёза больше не пела. Хорошо ещё, что позволяла сыну обнимать себя, пока тот удивлялся, почему душа его матери решила поселиться в дереве…
— …или ребёнка? — вырвал сморт Мирта из его грёз.
— Что?..
— Кого, говорю, спасать будем, её или ребёнка? — повторил тот.
— Её, конечно!
— Жаль.
— Почему?!
— Магичек много. А я б хотел вырастить эмбрион без матки. Но, как скажете… Идите-ка домой. Это надолго.
Мирт подумал, что надо сказать, мол, нет, он должен быть рядом со своей подругой, но молча повиновался. Выйдя за ворота, он понял, что не знает, как добраться домой через вездесущий теперь туман. Сюда-то он пришёл, ведомый не то интуицией, не то самой Тьмой… Он даже не думал, куда идти, ноги сами несли его. А теперь — всё, потерялся.
— Вы не могли бы довести меня до дома? — спросил он у стражника-кшатри. — Я живу в квартале Славы…
— Мне нельзя покидать пост, — сказал тот. — Слушай… это ты не ты тот парень, что давно спрашивал меня про Ихритт?
— Ага, — проронил Мирт с надеждой. Вдруг он ему поможет, по старому знакомству, пусть и такому беглому…
— Видать, в дорожке тебя всё-таки потрепали, — хохотнул кшатри. — Выглядишь унылее, чем человечье дерьмо.
Мирт не нашёл в себе сил на остроумный ответ, развернулся, и побрёлв сторону дома. Когда-то он жалел людей, но люди избили его, как только он оказался беззащитен. Тогда он начал думать, что люди — и вправду не больше, чем скот для право имеющих…но ведь это неправда. Право имеющие сами ведут себя как скот. Стражник насмехался над его бедой. Сморт был готов пожертвовать жизнью пациентки ради интересного опыта. Нефрона, его любимая, почти святая Нефрона, убила девицу из ревности. И пусть девушка была тогда под воздействием амулета, но ведь она и потом не раскаялась, даже выбросив его…
 
Опять на ум пришёл Фарлайт. Когда-то маг его раздражал. Тучный, наглый, к тому же — соперник в борьбе за дамское сердце. И фанатик-параноик. Но этот фанатик был прав. Для этого мира уже нет возможностиисправиться. Его можно только стереть, стереть начисто, начерно… Его может исправить только смерть.
Вот и его дом. Зря боялся, что не найдёт путь в тумане. Помощь и не понадобилась. Мирт наощупь поднялся по лестнице, открыл дверь, сделал несколько шагов… упал. Споткнулсяо распростёртое тело Хеды.
Птицы-падальщицы взметнулись с диким криком, скорее возмущённые, чем напуганные, шум их крыльев был оглушающим в тишине его омертвевшей квартиры. Мирт, прикрывая голову, отполз в угол за диван, и птицы вернулись к своему пиру. Как они сюда попали? Нефрона же запирала окно…
Так Мирт и сидел за диваном, непрошеный гость в своём же собственном доме.
— Кра-ак! Кра-ак! — раздалось со стороны открытого окна.
Ещё одна птица. Мирт не шевелился, пытаясь провалиться в грёзы. Не криалиновые, а свои собственные.
— Кра-ак! — не унималась птица. Мирт поднялся и, чуть не поскользнувшись несколько раз на помёте падальщиц, добрался до окна. Птица взметнулась в воздух и исчезла.
— И что?! — вскричал Мирт. — Зачем ты орала?
Он сгрёб со стола какую-то мелочь, швырнул её птице вслед и только потом заметил бумагу на подоконнике. Письмо.
Мирт развернул послание, но сколько он ни силился его разобрать, буквы плыли перед глазами. Пришлось ему обратиться за помощью к соседям. Тридан стучал в одну дверь, в другую, но никто не открывал. На улице ему встретилась служанка-человек, но та оказалась неграмотной. Наконец, ему согласился подсобить какой-то мальчишка-маг.
— Фу, сколько ошибок! — выпалил мальчишка, развернув письмо. — «Дорогая тётя Нефрона, — начал он читать. — Я пытался добраться домой сам. Я дошёл до Срединной земли. Демоны отобрали у меня лунник. Сказали, в их стране лунники не носят. Потом я добрался до города Ур-Шамаза. Там другие демоны схватили меня и отправили работать, потому что все люди в Срединной земле должны работать. Я говорил им, что я сморт, только у меня отобрали лунник, но мне не верят. Говорят, у право имеющих не бывает таких глаз, как у меня».
— Всё? — спросил Мирт, когда мальчишка умолк.
— Не всё. Грустненько это всё, — вздохнул маг и продолжил чтение. — «Тётя, пожалуйста, вытащите меня отсюда, как я вытащил нас тогда из колодца! Ваш Рем». Теперь всё.
Мирт забрал письмо.
— Спасибо, мальчик. Жаль, мне тебя нечем отблагодарить…
— Вы ведь вытащите того маленького сморта?
— Вряд ли у меня получится. Тем более, он сам виноват. Сбежал из школы.
— Я из своей тоже сбегал, — пожал плечами мальчишка. — Там было стрёмненько. Кормят фигнёй, и учителя-грымзы… Так что я его понимаю.
— Нельзя так делать, — сказал Мирт. Строгость его голосу не давалась. — Надо стараться. Хорошо учиться. А то будешь потом, как я.
Видимо, перспектива стать таким, как Мирт, показалась мальчишке ужасающей, потому что он кивнул и убежал. А может, юный маг не захотел выслушивать нотации.
* * *
Ровно в то же самое время, как в комнату Мирта влетела птица-почтальон, на подоконник Фарлайта тоже уселась почтовая птица, только покрупней размерами.
 
Когда Фарлайт отвлёкся от книги, то понял, что бесовица сидит на окне давным-давно, бесцеремонно наблюдая за ним.
— Ты милый, — сказала она.
— Кыш, — замахал на неё руками Фарлайт. — Оставь меня одного.
— …особенно, когда злишься.
— Ты кто вообще?
— Как кто?! Я Нинур.