В ожидании рассвета (СИ)

Они стояли на одном из многочисленных балконов особняка, с которого открывался вид на теперь сухое поле. Внизу, за малым кольцом стен, виднелись маленькие аккуратные домики, увитые растениями — разительный контраст с мёртвой долиной. Саотими дышал умиротворённостью, не то что протыкающая небо шпилями зданий Лаиторма.
Прямо перед балконом, с шумом всколыхнув воздух, пролетела большая горгулья, заставив историка вздрогнуть и отвлекая его от любования.
— Я до сих пор не могу понять, — снова заверещал он, — как вам удалось? Тысячи право имеющих со времён сотворения плотного мира проводили дни в тренировках, а вечера над книгами, но ни у кого не получилось прыгнуть выше семёрки!
Историк, не надеясь на успех, мысленно прочитал формулу откровенности, снова уставив взгляд в соседнее энергетическое облако.
— Всё существующее находится в балансе, — задумчиво пробормотал Фарлайт. — Если что-то дают, то одновременно чего-то лишают; если вы обретаете дар, то за него требуется выполнение неких обязательств. Как в страшилках человечьих детей — хочешь богатство, заключи контракт с бесом, который тебе принесёт мешок с серебром, но потребует каждое утро плевать на перекрёсток, ослушаешься — заберёт сердце… А вот, мол, рецепт, как быстро заработать несколько полумесяцев на медальон… Не будешь следовать рецепту, обезумеешь. Добровольно-принудительный порядок. Главный наркотик — не возможности силы, а сама энергия. Похлеще криалина.
Маг поймал себя на том, что опять наговорил лишнего в разговоре с триданом, удивился сам себе, сухо попрощался и оставил историка в одиночестве. Польримик потёр виски.
— Рецепт, рецепт… А я-то уж было поверил, что дело в стараниях и таланте!
  
44. Сморты
 
Фарлайт шёл по террасе, опоясывающей одну из внутренних башен — самую высокую. На вершине башни была обсерватория, с которой сморты следили за мерцалками. Фарлайт не понимал, зачем это было нужно: какой интерес наблюдать за точками на небе? Разве есть с того какая-нибудь польза?
Ещё он не мог сообразить, почему Ирмитзинэ позволяет ему так свободно разгуливать по её землям, зная намерения мага. Но великая смортка сама по себе была для него непознаваемым объектом — как мерцалки; и столь же не требующим глубокого познания.
На террасе было полно цветов, куда более чудных, чем те, что он нашёл в доме травницы Лоренны. Маг не боялся наступить на какой-нибудь из них и попортить экспонат, он топал бодро и резво — если что, у запасливых смортов найдутся запасные, разве нет?
Фарлайт наклонился и сорвал один себе на память — бледно-сиреневый на стебле такого же цвета и будто выточенный из тончайшего стекла, с такими лепестками, что казалось, стоит на них дунуть, и они рассыплются; такими хрупкими они выглядели.
Послышался шорох, что-то скользнуло меж глубоких стеблей. Фарлайт выбросил руку вперёд, и с пальцев сорвалась невидимая сетка. Добыча затрепыхалась на земле.
— Вот так встреча, — сказал маг. — А ты что тут разгуливаешь?
— Ищу свою горгулью, — отозвался Рем. — Мне сморты подарили…
Фарлайт оставил юного ученика в ловушке и пошёл гулять дальше. Тот звал его по имени, но маг не удосужился даже обернуться.
«Выбирайся сам, ты же имеешь право обратиться ко Тьме, что ж ты ноешь, как человек, чёрт тебя дери!» — телепатировал он мальчику, когда его голос стал совсем уж жалобным.
Так, блуждая по террасе, Фарлайт наткнулся на звериную голову из камня. Здесь было много скульптур: человеко- и горгулоподобных; в полный рост, бюстов и голов, но эта вытянутая голова с длинными ушами привлекла его внимание. Энергии рядом с ней было больше, чем в любом другом месте во дворе — да и в комнатах саотимского замка, примерно то же самое он чувствовал только рядом с Ирмитзинэ. Маг подловил себя на мысли, что с недавнего времени стал прикидывать количество энергии во всём, что его окружало, будто бы он находился в постоянном поиске новой жертвы.
 
Маг прильнул к каменной голове, провёл пальцами по выбитому в камне геометрическому орнаменту.
— Что ты скрываешь?
Фарлайт не удивился бы, если бы голова вдруг ответила ему; более того, он этого ожидал, сморты ведь любили оживлять свои игрушки.
Голова молчала. Фарлайт рассматривал её, гадая, вытёсывали ли её, копируя морду какого-то реального зверя, или же голова — лишь воплощение чьей-то буйной фантазии… Впрочем, во Тьме второе вполне могло стать первым, при должном упорстве.
Фарлайт всмотрелся в память этого места и увидел Ирмитзинэ, склонившуюся над головой и прикасающуюся к деталям орнамента в определённом порядке. Маг повторил увиденное, но ничего не произошло. «Тут какая-то проверка, и я её не прохожу», — догадался он. — «Нужен сморт?»
Маг поторопился назад, к Рему. Тот полностью оправдал его невысокие ожидания, всё ещё беспомощно сидя в сетке.
— Спасибо, — проговорил Рем, когда маг освободил его.
— Ты не справился с моим заданием, — строго сказал Фарлайт.
— Я старался, но сетка магическая, чего мне с ней было делать, я ничего не мог…
— А подкопаться под землю?
— А-а-а…
— Пойдём, я придумал тебе другое задание.
Они пришли к каменной голове.
— Повторяй за мной.
Фарлайт провёл пальцами по зигзагам, треугольникам и ромбам.
— Запомнил?
— Нет…
Маг повторил ещё дважды. Рем прикоснулся к голове, неуверенно провёл по ней руками и застыл.
— Я забыл, что дальше?
Фарлайт раздражённо схватил Рема за острые плечи — их костлявость ощущалась даже сквозь плотную куртку — и подчинил его тело себе. Он чувствовал Рема, как свой новый орган и легко зашевелил его руками, как конечностями марионетки. Фарлайт вдруг услышал мысль камня и понял, в чём состоит суть его проверки: «сморт, восьмой ранг…»
Да, к камню прикасались руки сморта, и через его тело сейчас проходило столько энергии, что седьмому рангу и не снилось — так что статуя позволила себя обмануть. Голова раскололась надвое, обнажив проход вниз.
Фарлайт отпустил мальчика, тот рухнул на землю без сознания.
Маг достал у него из кармана блокнот с самопишущей палочкой, и черкнул:
 
«О Тьма, Рем, ты опять провалился! Давай вообще забудем об этом испытании, чтобы тебя не позорить. Я никому о нём не расскажу, но и ты молчи. После прочтения — съешь записку».
 
Он сунул бумагу сморту за пазуху и спустился под землю по винтовой лестнице из чёрного с белыми вкраплениями гранита. Фарлайт никогда не видел такого камня и догадался, что его привезли с Земли. Было в нём что-то такое… нездешнее. Сверху послышался шум — это голова скрыла проход.
* * *
Лестница казалась бесконечной, и Фарлайт сел на ступени, заходясь в одышке. Он спросил себя, зачем вообще сюда спустился, и тут же нашёлся с ответом — если это тайник Ирмитзинэ, то здесь можно найти оружие против неё самой.
«Но она мне помогала, даже узнав, в чём моя цель… Но как она узнала? Тоже шпионила…»
Совесть замолкла, только проснувшись. Фарлайт поднял себя в воздух и поплыл дальше, размышляя о том, что если планета — шар, то как скоро он провалится на ту сторону и вылетит в перевёрнутое небо? Ступеньки мелькали под ним; их минуло, наверное, не меньше тысячи тысяч, когда его взору открылась библиотека: множество стеллажей с книгами, глиняными табличками, ящиками, полными бумаг. Свет лунника выхватывал только ближайшие из них, но Фарлайт чувствовал, что библиотека огромна, может, не уступает по размерам даже лаитормскому суду.
 
Он обошёл шкаф с книгами, ближайший к нему, с другой стороны он почему-то оказался в два раза шире. Маг вернулся и снова его глазам предстал узкий шкаф. Фарлайт ткнулся к другому стеллажу, но и тот был какой-то странный: маг никак не мог понять, треугольное у него основание, или прямоугольное, как у всех нормальных шкафов. Всё пространство здесь было изломано, искажено, будто кроме длины, ширины и высоты здесь существовало ещё одно неведомое измерение, которое Фарлайт не мог объять разумом, сколько ни силился.