Чудовищ не бывает
Алиса побежала вниз. Звук становился все громче и громче. Она остановилась возле низенького стола. Этот звук — низкий и глухой — издавал орган. Девушка направилась к боковому выходу, звук стих. Кто-то по ступенькам спустился к инструменту.
Звук шагов был другим — он словно разбивался эхом о стены. Алиса подумала о дохлой птице. Вот она встрепенулась и взлетела под потолок, над кучками мух.
Алиса подумала о мертвом дне — том, что снова вернулось к жизни. Обратные функции. Как будто существует формула. Словно одно действие отменяет другое.
Прислушайся. Улавливаешь разницу?
Она посмотрела на ступеньки и увидела там женщину с партитурой в руках. Заметив девушку, та остановилась. Не дожидаясь, пока женщина заговорит, Алиса открыла дверь и вышла на улицу. За ней никто не последовал. Она остановилась и глубоко вздохнула. Алиса так отчетливо представляла себе отца. Его блестящие глаза, волосы, которые он всегда тщательно причесывал перед службой, но потом они все равно ложились как вздумается, его загорелые руки, выглядывавшие из белоснежных манжет. То, как он едва заметно шевелил пальцами, проигрывая у себя в голове какой-нибудь сложный фрагмент. Миг, когда он поднял голову и посмотрел на нее. Когда он засмеялся и сказал: «Ну вот, Алиса, мы и остались с тобой вдвоем. Давай-ка по велосипедам и поедем побыстрее домой — тогда и на лодке успеем выйти».
Его фигура растворилась в воздухе. Исчезла. Неужто это тоже сон? Тело на полу, комната, лестница. Это все она тоже напридумывала? Может, на ней так сказалась учеба? Бессонные ночи? И этот дом на берегу. Было ли все на самом деле так, как она себе представляла: девочка в лодке, капли воды на ее руках и пустая скамейка посредине. Та, где раньше сидел он.
Алиса закрыла глаза. Гносиенна № 1. Черные ноты на бумаге. Ее собственные руки на клавиатуре, отец, садящийся в лодку. Она зовет его, просит вернуться: «Послушай меня. Послушай меня!»
— Тебе помочь?
Алиса обернулась. Женщина с партитурой стояла на пороге. В руках у нее был ключ.
— А то пора закрываться.
Алиса покачала головой.
Женщина заперла дверь и словно задумалась о чем-то. А потом слегка улыбнулась.
— Что ты играла? — спросила она.
Алиса удивленно посмотрела на нее.
— Ты шевелила пальцами, как будто что-то играла.
— Сати, — ответила Алиса.
— А что именно?
— Гносиенну номер один.
Женщина понимающе закивала.
— До него этого слова не существовало, — сказала она, — он его изобрел. Но это ты наверняка и сама знаешь.
Алиса покачала головой.
— Какой смысл он в него вкладывал, неизвестно. Возможно, оно образовано от слова «гнозис», что означает «духовное откровение», а может, это отсылка к «Энеиде». Кносский дворец. Миф о Минотавре, Ариадне и Тесее, который вошел в лабиринт и убил чудовище.
Машина на парковке коротко просигналила. Женщина посмотрела на машину и расстроенно махнула рукой.
— Вечно мне не дают договорить.
Рисунок, изображение башни. Все это никак не оставляло ее. На следующий день Алиса вновь отправилась в церковь, но та была заперта. Она обогнула ее и прошлась между могил. Посмотрела наверх, на окно, возле которого стояла накануне. Черный прямоугольник на белом фоне. Ничто здесь не напоминало ей о рисунке. Ничто, кроме самой колокольни.
Ей хотелось вспомнить больше, но воспоминания приходили обрывками.
Она вернулась ко входу и услышала треск, словно что-то раскололось. Звук доносился со стороны магазина. Алиса двинулась туда. Перед входом девушка увидела, что кто-то сидит на корточках, а по асфальту рассыпаны продукты. Вытекшее из пакета молоко, яблоки, осколки стекла. Сумка явно оказалась дырявой.
На корточках перед магазином сидела Соня.
— Как это ты умудрилась? — Алиса не сдержалась и ухмыльнулась.
Вчерашние свежесть и бодрость испарились. От Сониных рук резко пахло уксусом — бутылка разлетелась вдребезги, и ее содержимое залило асфальт. Соня подняла взгляд, но тут же вновь бросилась собирать разбросанные продукты. Алиса посмотрела на машину матери, оставленную возле бензоколонки. Там стояли и другие автомобили, а вот людей не было. Алиса взглянула на магазин. Они стояли возле окна. У кассы. Несколько человек. Стояли и смотрели. Их лица за стеклом казались сероватыми. Некоторые Алиса узнала. Рогера Эдви-ка, например.
Алиса присела на корточки рядом с Соней.
— Может, бросишь все тут?
Соня покачала головой. Рядом хлопнула дверца машины и послышались чьи-то шаги. Каролина Эдвик. На ней были большие темные очки. Она прошла мимо и скрылась в магазине. Алиса смотрела ей вслед. Дверь за Каролиной захлопнулась. Лица за стеклом напоминали безмолвные маски. А Соня все сидела на корточках и собирала продукты.
Алиса похлопала ее по плечу:
— Пойдем.
В следующий миг дверь магазина открылась, и на пороге показалась Каролина. Она тащила несколько пустых пластмассовых коробок. Очки женщина сдвинула на лоб, и Алиса заметила у нее под глазами темные круги. Одну коробку Каролина протянула Соне. Увидев женщину, Соня резко вскочила. И опустила руки. Коробку она брать не спешила. Каролина едва заметно улыбнулась, а потом наклонилась и принялась поднимать совсем испорченные продукты, уже ни на что не годные. Раздавленные молочные пакеты и расколотые бутылки. Помидоры, фрукты и разорванную сумку. Каролина сложила все в коробку. Соня молча посмотрела на женщину, а затем развернулась и пошла к машине. Алиса присела рядом с Каролиной.
— Спасибо! — сказала она.
— Не за что.
Они собрали оставшиеся продукты, Каролина отдала Алисе коробку, кивнула и направилась к машине, но по пути остановилась и подняла с асфальта что-то еще.
— Оно вроде хорошее, — сказала она, протягивая Алисе яблоко.
Как только Каролина уселась в машину, из магазина вышел Рогер Эдвик. Спустившись с лестницы, он посмотрел на Алису, однако ничего не сказал.
Соня неподвижно сидела в машине. Алиса постучала по стеклу, мать опустила окно, взяла коробку и небрежно поставила ее рядом с пассажирским сиденьем. Она не сводила глаз с выезжающей с парковки машины.
— Зачем ты с ней говорила?
— Вообще-то, она тебе помогла, — ответила Алиса.
— Не нужна мне ее помощь.
На асфальте виднелось пятно от разбитой бутылки.
— Что случилось-то? — спросила Алиса.
— Я торопилась и споткнулась, — ответила Соня. Она помолчала, а затем устало проговорила: — Положи велосипед в багажник, и поехали.
Алиса посмотрела на велосипед, на ступеньки, на размытые лица за стеклом. Сильнее всего ей хотелось запустить велосипедом прямо в окно, так, чтобы полетели осколки.
За окном проплывал лес. Алиса вертела в руках яблоко. Гладкое, с блестящей кожицей. Ни единого пятнышка, ни бугорка.
— У тебя ведь завтра последний экзамен? — поинтересовалась Соня. За все время она не проронила ни слова, ехали они молча. Возле шлагбаума Соня вышла и, по-прежнему ничего не говоря, подняла его. Сейчас Алиса чувствовала на себе взгляд матери.
Может, тебе полезней было бы посидеть дома и как следует подготовиться?
Не успела она ответить, как Соня резко ударила по тормозам. Алиса вгляделась в дорогу перед ними. Животных не было. Вообще никого не было. Пустая дорога, реденький лесок и земля, усыпанная листвой и поросшая мхом. Соня обернулась и дала задний ход. Позади между деревьями просматривался фургон.
— Ты это зачем?
— Там машина стоит.
Мать припарковалась на обочине, вылезла из машины и наклонилась к Алисе:
— Спросим, не знают ли они чего про девочку.
Алиса вышла и двинулась следом за Соней. На месте трейлера теперь стоял старенький «фиат», а на земле возле фургона остались следы трейлера. Рядом с дверцей Алиса увидела палку.
— Я недавно тут машину заметила, — сказала мать, — но торопилась, поэтому останавливаться не стала.
Алиса снова посмотрела на палку. На фургон. На маленькие темные окошки. Взяла мать за руку.