Весь Дэн Браун в одном томе (СИ)

— И вы, как мне кажется, выступаете в роли адвоката дьявола. Все время подливаете масло в огонь дискуссии.
— Вам, видимо, тоже не чужда преподавательская деятельность? — улыбнулся Лэнгдон.
— Нет, но я многому научилась у папы. Леонардо Ветра мог с одинаковым успехом представлять обе стороны петли Мёбиуса.
Лэнгдон рассмеялся, представив себе так называемую петлю Мёбиуса — поверхность, получаемую при склеивании двух перевернутых относительно друг друга концов прямоугольной полоски. Строго говоря, петля Мёбиуса имеет всего лишь одну сторону. Впервые эту петлю Лэнгдон увидел в творениях Эшера [36].
— Могу я задать вам один вопрос, мисс Ветра?
— Зовите меня Виттория. Когда я слышу «мисс Ветра», то сразу начинаю чувствовать себя ужасно старой.
Он подавил вздох, вдруг ощутив свой преклонный возраст, и произнес:
— В таком случае я — Роберт.
— У вас был ко мне вопрос.
— Да. Что вы, будучи дочерью католического священника и одновременно ученым, думаете о религии?
Виттория помолчала немного, отбросила упавшую на лоб прядь волос и сказала:
— Религия подобна языку или манере одеваться. Мы всегда тяготеем к тому, с чем выросли. Но в конечном итоге все мы заявляем одно и то же. Мы говорим, что в жизни имеется скрытый смысл, и мы благодарны силе, нас создавшей.
Слова девушки заинтриговали Лэнгдона.
— Следовательно, вы утверждаете, что религия — будь то христианство, мусульманство или буддизм — зависит только от того, где мы родились?
— Но разве это не очевидно?
— В таком случае вера вообще случайное явление?
— Ничего подобного. Вера — явление универсальное. Но методы ее познания, к которым мы прибегаем, целиком зависят от нашего выбора. Одни возносят молитвы Иисусу, другие отправляются в Мекку, а третьи изучают поведение элементарных частиц. В конечном итоге все мы заняты поиском истины, гораздо более грандиозной, чем мы сами.
Лэнгдон пожалел, что его студенты не умеют выражать свои мысли с такой точностью. Да что там студенты! Он сам вряд ли смог бы высказать это столь же ясно.
— А как же Бог? — спросил он. — Вы в Бога веруете?
На сей раз Виттория молчала довольно долго.
— Наука говорит мне, — наконец сказала она, — что Бог должен существовать. Но мой разум утверждает, что я никогда не смогу понять Бога. А сердце тем временем подсказывает, что я для этого вовсе и не предназначена.
Четко изложено, подумал он и спросил:
— Итак, вы полагаете, что Бог существует, но понять Его мы никогда не сможем?
— Не Его, а Ее, — улыбнулась Виттория. — Я считаю, что аборигены Северной Америки были правы.
— Мать Земля? — улыбнулся Лэнгдон.
— Гея [37]. Наша планета является организмом, а каждый из нас — его клеткой с только ей присущими функциями. И в то же время мы все взаимосвязаны. Мы служим друг другу, и одновременно мы служим целому.
Глядя на нее, Лэнгдон вдруг почувствовал, что в нем шевельнулись чувства, которых он не испытывал уже много лет. В ее глазах таилось какое-то очарование… А голос звучал так чисто… Он ощутил, что его тянет к этой девушке.
— Мистер Лэнгдон, разрешите мне задать вам еще один вопрос.
— Роберт, — поправил он ее. — Когда я слышу «мистер Лэнгдон», я ощущаю себя стариком. Впрочем, я и есть старик…
— Скажите, Роберт, если можно, как вы начали заниматься орденом «Иллюминати»?
— Вообще-то в основе всего были деньги, — ответил он, немного подумав.
— Деньги? — разочарованно протянула девушка. — Вы оказывали какие-то платные услуги? Давали консультации?
Лэнгдон рассмеялся, осознав, как прозвучали его слова.
— Нет. Я говорю не о заработке. Я говорю о деньгах как о банкнотах.
С этими словами он достал из кармана брюк несколько купюр и выбрал из них бумажку достоинством в один доллар.
— Я увлекся изучением этого культа после того, как обнаружил, что американская валюта просто усыпана символами иллюминатов.
Виттория взглянула на него из-под полуопущенных ресниц. Она, видимо, не до конца понимала, насколько серьезно следует воспринимать эти слова.
 
— Посмотрите на оборотную сторону, — сказал он, протягивая ей банкноту. — Видите большую печать слева?
— Вы имеете в виду пирамиду? — перевернув долларовую бумажку, спросила Виттория.
— Именно. Какое значение, по вашему мнению, могла иметь пирамида для истории США?
Девушка в ответ пожала плечами.
— Вот именно, — продолжил Лэнгдон. — Абсолютно никакого.
— Тогда почему же она смогла стать центральным символом Большой государственной печати? — нахмурившись, спросила Виттория.
— Мрачный зигзаг истории, — ответил Лэнгдон. — Пирамида — оккультный символ, представляющий слияние сил, устремленных вверх, к источнику абсолютного Света. Теперь внимательно посмотрите на то, что изображено чуть выше пирамиды.
— Глаз в треугольнике, — ответила Виттория, изучив банкноту.
— Этот символ называется trinacria. Вам доводилось раньше видеть глаз в треугольнике?
— Да, — немного помолчав, сказала девушка. — Но я не помню…
— Он изображен на эмблемах масонских лож во всем мире.
— Значит, это масонский символ?
— Нет. Это символ иллюминатов. Члены братства называют его «сияющая дельта». Призыв к постоянным изменениям и просвещению. Глаз означает способность иллюминатов проникать в суть вещей, а треугольником также обозначается буква греческого алфавита «дельта», которая является математическим символом…
— Изменения, эволюции, перехода к…
— Я совсем забыл, что беседую с ученым, — улыбнулся Лэнгдон.
— Итак, вы хотите сказать, что большая печать Соединенных Штатов призывает к переменам и проникновению в суть вещей?
— Или, как сказали бы некоторые, к Новому мировому порядку.
Витторию эти слова Лэнгдона несколько удивили, но, вглядевшись в банкноту, она протянула:
— Под пирамидой написано: «Novus… Ordo…»
— «Novus Ordo Seculorum», — подхватил американец. — Что означает «Новый секулярный порядок».
— Секулярный в смысле «нерелигиозный»?
— Да. Именно нерелигиозный. В этой фразе ясно выражены цели ордена «Иллюминати», и в то же время она кардинально противоречит напечатанным рядом с ней словам: «Мы веруем в Бога».
— Но каким образом вся эта символика смогла появиться на самой могущественной валюте мира? — обеспокоено спросила Виттория.
— Большинство исследователей считают, что за этим стоял вице-президент Соединенных Штатов Генри Уоллес. Он занимал место на верхних ступенях иерархической лестницы масонов и, вне всякого сомнения, имел контакты с иллюминатами. Был ли он членом сообщества или просто находился под его влиянием, никто не знает. Но именно Уоллес предложил президенту этот вариант большой печати.
— Но каким образом? И почему президент с этим согласился?
— Президентом в то время был Франклин Делано Рузвельт, и Уоллес сказал ему, что слова «Novus Ordo Seculorum» означают не что иное, как «Новый курс» [38].
— И вы хотите сказать, что Рузвельт дал команду казначейству печатать деньги, не обратившись за советом к другим экспертам? — с сомнением спросила Виттория.
— В этом не было нужды. Они с Уоллесом были словно родные братья.
— Братья?
— Загляните в свои книги по истории, — с улыбкой произнес Лэнгдон. — Франклин Делано Рузвельт был известнейшим масоном.
  
Глава 32
 
Лэнгдон затаил дыхание, когда «Х-33» широкой спиралью пошел на снижение в международном аэропорту Рима, носящем имя Леонардо да Винчи. Виттория сидела с закрытыми глазами. Создавалось впечатление, что она усилием воли пытается держать себя в руках. Летательный аппарат коснулся посадочной полосы и покатил к какому-то частному ангару.
— Прошу извинить за долгое путешествие, — сказал появившийся из кабины пилот. — Мне пришлось сдерживать бедняжку, чтобы снизить шум двигателя при полете над населенными районами.