Тайна Змея (СИ)
— Мне нужен ваш вердикт, — тихо произнесла она, словно прочтя его мысли.
Геральд удивленно вскинул бровь и вновь выпил из бокала.
— Вы знаете о крыльях всё, — говоря это, подавив гримасу боли, она раскрыла свои сломанные крылья, обняв себя руками за плечи и вцепившись от боли ногтями в кожу. — Вы сломали сотни таких крыльев. Вы знаете в них каждую кость. Скажите, я смогу вернуть им подвижность? И если нет - окажите мне честь, лишите меня их совсем, и отпустите с Небес с миром.
Геральд замер. Сердце пропустило несколько ударов и лишь потом вернулось к обычному ритму. Ещё через пару секунд он вспомнил, как дышать. А она не лгала. Она и правда знала кто он. И совершенно чётко подметила, что о сломанных крыльях он знает всё. Но больше всего его удивило, что она хочет сбежать из этого места, просто лишившись крыльев. И ему даже не нужно было спрашивать, почему она пришла с этим вопросом только сейчас. Он видел её перебинтованные крылья, и прекрасно понимал, что она милостиво отдалась в руки Мисселины, позволив той попытаться всё исправить. Но Мисселина и понятия не имела что именно и как надо было исправлять. Он искренне не мог понять, что заставило Уокер отдаться в руки костоправам и добавить к ежедневной боли ещё парочку болезненных травм. Что заставило её довериться Мисселине? И почему он сам не остановил Ангела, когда понял чем они с Уокер занимаются? Почему он позволил ей продолжать?
Ах, да!
Он сам разрешил сломать им Уокер все кости.
— Мне нужен ваш вердикт, — тихо произнесла она, разорвав наступившую тишину, — пожалуйста…
Её тихое «пожалуйста» возымело обратный эффект. Геральд понял, что он опять злится. Природу этой злости он не мог объяснить даже сам себе, но он злился, чувствовал, как эта злость начинает медленно закипать и плавиться.
— Повернись.
Уокер послушно повернулась к нему спиной, не закрывая крыльев, и стараясь не смести ничего вокруг. Он смотрел на её спину, на судорожно сжатые плечи, на свежий шрам у основания крыльев. Топ с открытой спиной давал возможность всё рассмотреть и без слов.
И он увидел.
И неправильно сросшуюся лучевую кость, и чуть вывернутую лопатку. Имей он цель пытать Уокер до смерти, он не справился бы лучше, чем это сделала Мисселина из благих побуждений. А Уокер безропотно всё это вытерпела. Каждый день приходя на занятия, отсиживая их, и завершая свой день в библиотеке. И впервые внутри него зародилось ощущение, что он совсем не знает её. Кто она и на что способна.
Он тихо встал, подошёл к ней вплотную, и провел руками по её крыльям. Она вздрогнула, лишь сильнее вцепилась ногтями в предплечья, и чуть ниже опустила голову. Кожа спины покрылась мурашками, но Геральд точно знал, что такое личное, почти интимное прикосновение, не принесло ей удовольствия, и мурашки были вызваны болью.
— Потерпи, — он прощупал кости, оценивая, насколько сильно их повредили. И чем больше он ощущал, тем отчётливее понимал, что восстановить их уже невозможно.
— Их не восстановить, — выдохнул он почти беззвучно.
Но она услышала, крылья мгновенно опали и сложились. Он повернул её к себе, ожидая увидеть поток слёз и услышать истерику, но её глаза остались сухими. Ледяной холод её синих глаз прямо смотрел в такие же холодные синие глаза напротив.
— Тогда вырвите их. Отпустите меня.
— Есть и другой выход. Подожди ещё несколько месяцев и …
— Я не хочу ждать. Вы не понимаете. Я не хочу выбирать сторону. Я не хочу быть Ангелом, особенно глядя на Фенцио или слушая сплетни о моей матери. Я не хочу быть Демоном, особенно глядя на самовлюбленного Люцифера и на вас, на всех вас! Я не хочу выбирать сторону. Отпустите меня.
Её слова больно резанули его. «Не хочу быть демоном, глядя на вас». А от сравнения его с Люцифером его передернуло ещё больше. Какая-то серая «пташка» решила осудить его за то, кем он является?
Пташка… Отчего-то это слово откатило волну его негодования. Но злость осталась. И этой злости как раз хватит на то чтобы вырвать ей крылья, и покончить с этим.
— Пути назад не будет.
— Меня ничего и никто здесь не держит. Вырвите их. Отпустите меня, — она усмехнулась. — Не отрицайте, в своих мыслях вы не раз уже это провернули, верно?
Он усмехнулся.
Как хорошо она его считывает, как тонко она улавливает все его колебания.
Уокер развернулась к нему спиной, медленно опустилась на колени, и замерла. Он положил ей руку между лопатками, нагревая их, давая возможность расслабить мышцы. Реально представляя, сколько боли она вынесла, он искренне хотел чуть ослабить силу последней боли, что собирался ей причинить. Она права, ей не место здесь, на Небесах. Она слишком слаба для них.
И словно опровергая его мысли, память услужливо начала выкидывать картинки.
… Ожесточённый спор Уокер на защите своей работы по философии мироздания…
… Горящие глаза в мерцающем коконе миндаля «Кап…»
… Удар о скалу…
… Забинтованные основания крыльев…
Она не была слабой. Больше не была. И почему он заметил это только сейчас? В тот момент, когда собирался отправить её в Небытие?
«Если бы вы с Фенцио, и вашей Матерью Терезой Мисселиной, хоть раз увидели в ней её саму, а не дочь Ребекки, вы бы очень удивились.»
Старый демон разглядел этот стальной стержень раньше их всех. И не просто разглядел, а дал ему окрепнуть. Подал ей руку, чтобы она смогла подняться.
И сердце Геральда дрогнуло.
Он наклонился к уху Уокер и прошептал:
— Потерпи немного, будет больно, адски больно. Но мы всё исправим. Потерпи, не сдавайся.
Она кивнула. Задержала дыхание, и лишь сильнее вцепилась в предплечья. Демон чуть сильнее разогрел мышцы, положил одну руку ей на плечо, захватывая шею, а второй резко рванул крыло на себя. И мгновенно проделал это со вторым крылом.
Облако резко завибрировало, увеличилось в размерах, заискрилось молниями внутри. Концентрация боли моментально выросла в разы. Фариа улыбнулся.
— Ну вот и всё. Потерпи, пташка, потерпи…
И он начал сжимать облако, сжигая его огнём своих глаз, уничтожая эту боль, не давая ей возможности снова вернуться. Подняв руку, он развеял по ветру оставшийся от облака прах.
Из рваных ран на спине струйками потекла кровь. Он положил обе руки на зияющие раны и тихо произнес, на одном ему понятном языке:
— Я дарую тебе право обрести крылья. Я дарую тебе право жить. Я дарую тебе право обрести бессмертие…
Боль была настолько сильной, что Вики едва цеплялась за грани сознания. Дикая разрывающая все внутренности боль. На глазах появилась поволока. Она не кричала, лишь изорвала в кровь предплечья и закусила внутреннюю сторону щек. Во рту разливался металлический вкус крови. Усилием воли удерживая сознание, она вскинула голову и встретила взгляд синих глаз.
— Потерпи, Пташка, потерпи. Сейчас станет легче, — он опустился напротив неё на колени.
И она зацепилась за его глаза, как за единственное что могло её удержать. Пытаясь вынырнуть из омута своей боли, она смотрела в его глаза, не позволяя им не на миг выпустить её из своего плена. И совершенно неосознанно память выпустила из-под контроля её воспоминания, позволяя ему увидеть.
…Тёмная фигура Демона, трепещущие на ветру края мантии, и умиротворенное лицо, обращённое к небу… И почему-то это воспоминание было таким важным для неё, что она вспомнила о нём на пороге смерти? Но она хотела, чтобы он увидел.
Поддавшись порыву, он притянул её к себе. Вики судорожно вздохнула и расцепила свои руки, обнимая его в ответ. Его руки согревали каждую мышцу её спины, пытаясь утихомирить боль. Она лишь сильнее вжалась в него, спрятав голову на его плече. В объятиях этого демона уходить в Небытие было не так страшно…
Когда внутри спины прошлись первые толчки, она тихо застонала.
— Ш-ш-ш… Расслабься, — прошептал он. — Выпусти их, Вики. Позволь им раскрыться.
Она мгновенно отстранилась от него, заглядывая в его глаза. С удивлением, с недоверием, с немым вопросом.