Неизведанные гати судьбы (СИ)

— Благодарствую, матушка. Вы не только родили меня, но и сделали счастливым.
— Будьте счастливы, дети, но не торопите события, срок которых ещё не наступил. За тебя, Демидушка, я не переживаю, но сможет ли Яринушка до положенного срока усмирить все свои чувства к тебе?
— Не волнуйся, матушка, мы вместе с Яринкой со всеми трудностями справимся.
— Ну тогда, Боги вам в помощь, — сказала матушка и покидая трапезную, неожиданно добавила: — Яринушка, там тебя у ворот твой отец дожидается. Попрощайся с Демидушкой, завтра у вас ещё будет время поговорить.
Когда матушка ушла, я нежно обнял и крепко поцеловал Яринку. Она опешила от такого прощания, но потом улыбнувшись, тихо сказала: «до завтра», и убежала из трапезной. Затушив лампу я подождал пока глаза привыкнут к темноте, а потом счастливый пошёл домой отдыхать…
  
Глава 15
 
Поселение «Урманное». В Алтайском Белогорье.
Ещё долгое время, после моего возвращения с охоты, у меня так и не получалось выполнить своё обещание, вновь посетить базу наблюдения и по-дружески пообщаться с Даром и Дариной. Этому помешал ряд причин. Через два дня, после моего возвращения, ночью резко похолодало, а с самого раннего утра поднялся ветер и началась настоящая снежная метель. Снег сыпал ещё несколько дней, словно старался наверстать упущенное время и покрыть собой случайно забытый участок земли и леса. Глядя через окно на улицу, мне вспомнились прочитанные слова из книги написанной Пушкиным: «В тот год осенняя погода стояла долго на дворе: Зимы ждала, ждала природа — Снег выпал только в январе». Эти слова, лучше всего отражали то, что видели мои глаза. А потом начались повседневные домашние дела и хлопоты, которые навалились на меня с такой чередой, что не было возможности найти времени, чтобы просто выйти из дома и побродить на лыжах по заснеженному урманному лесу.
Мои бабушки с матушкой, закрывшись в одной из комнат, целыми днями чему-то обучали Яринку. Скорее всего, они передавали ей какие-то древнейшие Знания по целительству. Отец с дедом что-то творили в соседней комнате, запретив мне туда заходить. Было слышно, что они там что-то пилили и стругали, постоянно стучали молотками. Когда отец с дедом появлялись в зале за обеденным столом, чтобы попить чаю или взвару, то от всех моих предложений помочь им, они решительно отказывались, отправляя меня заниматься с младшими сёстрами чтением, письмом и счётом.
Через несколько дней, в соседней комнате наконец-то наступила тишина. Мы с сестрицами, в тот момент, после очередных занятий счётом, пили чай с вкусными пирожками, поэтому очень удивились увидев хоть и усталые, но радостные лица отца и деда, зашедших в зал. Они пожелав нам смачного, тоже присоединились к чаепитию. Когда наша лёгкая трапеза закончилась, первым из-за стола поднялся дед.
— Пойдём, внучок, будешь принимать наше с Ярославом творение.
— Что за творение, деда?
— Пойдём, сам увидишь.
— Деда, а можно нам тоже посмотреть? — спросила за себя и сестру Влада.
— А вы посидите пока тут, — строго сказал дед, — Демидушка сам вам всё потом покажет.
Пришлось подниматься из-за стола и идти следом за отцом и дедом. Отец первым подошёл к комнате и открыл дверь украшенную изумительными резными кружевами.
— Проходи, сын, — сказал отец.
Я прошёл в комнату и остолбенел от увиденного, и запаха свежеструганного дерева. Справа у стены, часть которой занимал большой бок нашей домовой печи, стояла украшенная фигурной резьбой дубовая кровать с не очень высокими спинками. Она была гораздо больше и шире моей, на ней запросто могли одновременно улечься я, отец и дед. На заправленной кровати уже лежало множество подушек самого разного размера. Прямо к изголовью кровати, примыкал высокий книжный шкаф с пятью полками и с двумя застеклёнными дверками. На средней полке справа, уже стояла какая-то толстая книга с чёрной кожаной обложкой. У изножья кровати, в один цвет с ней, стоял массивный дубовый сундук окованный железными полосками, а за ним, в самом углу, умостилось невысокое подножье с фигуркой улыбающегося домового. Прямо передо мною, у большой стены с двумя выходящими на улицу окнами, находился большой стол с двумя широкими лавками. У стены слева, недалеко от двери находился оружейный шкаф с замком на узкой дверке, а рядом с ним вещевой. Ближе к окнам стояла детская колыбель-качалка, а за ней подножье с аршинным куммиром Рода и незажжённой огневицей. Всё то, что видели мои глаза, было украшено великолепной искусной резьбой.
 
— Ну что, внучок, нравится? — спросил дед.
— У меня просто слов нет, деда, чтобы в полной мере выразить восторг. А для кого создана ента красота?
— Для тебя, Демидушка. Отныне енто твоя комната. В такое жильё не стыдно и супружницу привести. Так что считай, что енто от Ярослава и меня тебе подарок к будущей свадьбе. Можешь хоть сейчас переносить сюда свои книжки, ружьецо со снаряжением, да и все остальные вещи.
— А кому из сестёр достанется моя комната, Владе или Неждане?
— Ни той, ни другой. Оне по-прежнему совместно будут жить, где и раньше. В твоей бывшей комнате поселится Яринушка. Мы с Родасветом помозговали, и решили, что пора его дочке к нам переселяться, пусть к жизни в новом роду привыкает. Лекарки наши Яринку уже в оборот взяли и своим премудростям обучают.
Ничего не сказав, я молча подошёл и обнял, сначала деда, а потом отца.
— Значит не зря мы с твоим отцом старались и красоту наводили, — первым сказал довольный и улыбающийся дед, — переноси свои вещи, Демидушка, а наши две егозы тебе в ентом помогут. Сам же понимать должон, что оне от любопытства уже извертелись на лавке в зале. Вот пущай теперь за полезным делом всё здесь и осмотрят.
— Тут ещё вот какая хитрость имеется, — добавил отец, — видишь большую волчью шкуру, что на полу возле книжного шкафчика лежит? — я лишь кивнул головой в ответ. — Так вот, Демид, под шкурой находится лаз в подпол, а открыть его можно, только лишь потянув на себя, вон ту чёрную книжку на средней полке, — и отец показал на толстую книгу, что была в шкафу изначально. — Там в подполе, находится большая оружейная комната, чтобы вести долгую оборону от ворогов, а за полками на дальней стене, скрыт вход в подземный ход, ведущий в урманный лес. Мы с твоим дедом ентот ход прокопали, на тот случай, если вороги вновь захотят наше поселение сжечь. Про него никому не говори, а когда нужда придёт, воспользуешься, чтобы родных и близких спасти.
— Я всё понял, отец. Примите от меня благодарность, — сказав это я поклонился отцу и деду.
— Ну вот и ладушки. Пойдём, Ярослав, пусть Демидушка сам тут обживается-обустраивается, не будем ему мешать…
Перенос всех вещей затянулся почти до самого ужина, так как сестрицы старались больше времени потратить на то, чтобы разглядеть всю созданную красоту, над которой несколько дней корпели отец с дедом, чем перетаскивать из одной комнаты в другую мои вещи. Поэтому я дал задание сёстрам расставлять все книги по полочкам в книжном шкафу, а сам занялся переносом и раскладкой остальных вещей. Когда с этим делом закончили, я занялся переноской своего оружия и припасов, а также старого мешка со всем добром из кладовки бани, всё сразу же было заперто на замок, чтобы не привлекало внимания двух любопытных сестёр. Они с малолетства знали, что к оружейному шкафу даже подходить нельзя, а не то что заглядывать в него.
Едва мы всё закончили, как в мою новую комнату по-хозяйски зашла Мурлыка, она внимательно осмотрела обстановку, а потом запрыгнув на кровать, улеглась в изножье и стала намывать себя. Зашедшая, через несколько минут, бабушка Анея, посмотрела одобрительно на Мурлыку, и позвала всех ужинать. Когда мы выходили из комнаты она сказала мне:
 
— Доброе место тебе для постели выбрали, Демидушка. Твоя Мурлыка никогда в жизни не ляжет спать в том месте, где она какую-нибудь неуютность почувствует. То добрый знак для тебя.