Единение сердец

— Ваше купание.
Кэт почувствовала, что краснеет, поэтому, нагнувшись к потухшему костру, стала сосредоточенно разжигать огонь. Роберт тем временем налил в котелок питьевую воду, привезенную с собой.
— Зачем вы меня снимали?
— Да так, для моих личных архивов. А красивый островок, — заметил он, переходя на другую тему. — Хотелось бы побыть здесь подольше, но...
— Что «но»? — спросила Кэт, сидевшая на корточках у костра.
— Но я боюсь, что вскоре мне вообще не захочется уезжать отсюда!..
— Еще как захочется! — здраво рассудила девушка. — Пройдет совсем немного времени, и вас снова потянет к комфорту и роскоши.
— О чем вы? К какой роскоши?
— К той, к которой вы привыкли в своей цивилизованной жизни, — модные авто, легкомысленные девицы...
Роберт расхохотался:
— Неужели я произвожу такое впечатление — лимузины, легкомысленные девицы!..
— Сейчас — нет, — признала Кэт.
Все же ему здесь, на островах, было хорошо! Девушка видела, что он расслабился и наслаждался этой неприхотливой жизнью на природе. Он с удовольствием гулял по берегу моря, его мужское сердце тронула игра с дельфинами. А вчера этот избалованный горожанин, как заправский повар, готовил ужин на костре!
Чарльзу вряд ли понравилась бы такая жизнь. Кэт вдруг захотелось узнать, как сложилась жизнь Чарльза Мэйфилда после ее бегства из Окленда. Спросить об этом Роберта она, разумеется, не могла. Сейчас девушка уже жалела о том, что настояла на официальных отношениях со своим спутником. А то бы она могла осторожно кое-что выспросить у него о Чарльзе. Отец в своих письмах никогда не упоминал даже имени ее бывшего жениха. Отца волновало только одно — когда его дочь вернется домой?
— У вас есть семья в Окленде? — спросил вдруг Роберт.
Кэт показалось, что он обладает способностью читать ее мысли.
— Мы, кажется, договорились не затрагивать личных вопросов, — сказала она, уткнувшись глазами в одну из коробок в поисках кофе.
— Согласитесь, это нелегко, — проворчал Роберт. Он взял пакет из рук девушки и насыпал кофе в котелок, висевший над костром.
Нелегко, мысленно согласилась Кэт. Ей самой хотелось узнать о Роберте побольше. Очень трудно поддерживать беседу, говоря только о том, когда и что они будут есть.
— Да, у меня есть семья в Окленде, — сказала Кэт, решив рискнуть. — Я, правда, не виделась с ней уже... с тех пор как приехала сюда! У меня не очень хорошие отношения с мачехой, а отец — занятой человек.
— Родителей, в отличие от друзей, не выбирают, — обреченно произнес Роберт. — Чем занимается ваш отец?
Девушка не хотела больше плести паутину лжи, в которой сама могла легко запутаться. Можно ведь говорить не всю правду, главное — не сказать лишнего.
— Банковское дело, — ответила Кэт и заметила, показывая на котелок: — Кофе уже готов.
Роберт снял котелок с костра, налил кофе в стаканчики и подал один из них Кэт.
— Джонсон... Джонсон... — медленно произнес он, как бы пытаясь вспомнить. — Нет, не знаю ни одного банкира с такой фамилией!
Кэт чуть не пролила кофе на колени. Только бы он не заметил ее испуга! Он знал ее новую фамилию! Хотя что же в этом особенного? Он мог услышать ее от Джорджа Стивенсона. Она правильно сделала, что сменила ее на новую. Ведь в Окленде каждый второй знает фамилию Флеминг.
— Мой отец — не банкир, он простой банковский служащий, — пробормотала Кэт еле слышно.
— А, ну тогда, конечно, вряд ли я его знаю. Я ведь из семьи банкиров, хотя сам стараюсь не заниматься этим, — сказал Роберт. — Я оставил дело своему младшему брату Чарльзу. Он в прошлом году женился на девушке тоже из семьи банкиров. Она, кстати, двоюродная сестра Вирджинии! Поэтому я, собственно, знаю ее и Джорджа Стивенсона.
У Кэт голова пошла кругом. Ее руки дрожали, когда она поднесла пластиковый стаканчик с кофе к губам.
Мир слишком тесен! И этот мир окружает ее со всех сторон, грозя задушить! Значит, Чарльз женился! Нет сомнения: этот брак устраивал его семью.
Кэт не волновало, что ее бывший жених стал семейным человеком. Но это известие всколыхнуло в ней боль, ту боль, которая до сих пор жива в тайниках ее души.
 
Кэт пыталась справиться с волнением. Они должна была что-то сказать, чтобы не вызвать подозрений.
— У меня такое впечатление, что и вы не очень-то близки со своей семьей, — выдавила она наконец.
— Да?
Господи, что она несет? У нее разыгралось воображение от страха!
— Вы... вы сказали, что можно выбирать друзей, но не семью. И вы произнесли это таким тоном... — Кэт пожала плечами. — Я подумала...
— Вы правы, я не очень близок с отцом. Когда он звал нас, мальчишек, Чарльз всегда мчался к нему сломя голову, а я смотрел в противоположную сторону.
— Белая ворона в семье?
— Вроде того! Видите ли, я всегда хотел быть независимым и делать то, что считал нужным, а с моим отцом это было равносильно бунту. А вы? Тоже бунтовали без причины?
Кэт отрицательно покачала головой, глядя на синюю гладь моря широко раскрытыми глазами.
— Нет, я никогда не была бунтарем. Даже когда умерла мама, я пыталась наладить хорошие отношения с мачехой, но она не принимала меня. Она проявила ко мне интерес лишь один раз — когда я собралась замуж за одного человека. Когда же я решила, что он совсем не подходит мне, она... С тех пор она не хочет ничего знать обо мне.
— А ваш отец?
Кэт подозрительно посмотрела на Роберта.
— Что отец?
— Как он отнесся к тому, что вы сбежали?
У девушки снова участился пульс. Почему он говорит, что она сбежала? Ведь она не упоминала о своем бегстве в его присутствии. Но если она станет выяснять это, Роберт поймет, что она и в самом деле сбежала.
Кэт допила кофе и выплеснула гущу в костер.
— Я скучаю по нему, — сказала она. — Но отец уважает мою независимость.
— Я думаю, что он тоже скучает без вас.
Роберт замолчал, устремив взгляд на море.
Мысль об отце болью отдалась в сердце Кэт, но девушка постаралась взять себя в руки. Ну зачем, зачем он ворошит ее прошлое так же небрежно и легко, как хворост в костре! Так же легко он поломает и ее будущее!
Но какое будущее? — тут же спросила себя девушка. Как она может вернуться к отцу после всей той грязной лжи, которую вылил на нее Чарльз?
Кэт любила отца, но после смерти ее матери, когда он женился во второй раз, между ними пролегла пропасть. Девушка понимала, что он разрывается между своей единственной дочерью и Кристиной, которую любил. Что бы она ни говорила тогда в свое оправдание, все было бы бесполезно.
Отец принял бы сторону Кристины, а мачеха уж постаралась бы еще больше очернить падчерицу. Кристина во что бы то ни стало хотела породниться с Мэйфилдами, ведь слияние этих двух семейств укрепило бы положение ее мужа, Джона Флеминга, а значит, и ее!
— Нам пора собираться! — сказала Кэт, отбросив свои мысли в сторону.
На следующем острове Кэт удалось организовать для них жилье недалеко от лечебницы — небольшую хижину с двумя комнатами. Доктор, который постоянно жил там, только что отправился в очередную поездку по Островам, и им разрешили воспользоваться его домом.
Здесь Кэт очутилась в обществе знакомых ей людей, и первый день она была занята в основном тем, что узнавала местные новости. Роберт тем временем бродил по острову с кинокамерой в сопровождении одного из жителей деревни, который знал английский.
Это был немолодой темнокожий островитянин с копной рыжих волос по имени Он. Одет он был в весьма грязную майку и длинные мешковатые шорты, полученные в подарок от туриста за хорошее знание острова. Носил он их с гордостью.
Сильно уставший, Роберт вернулся на закате. Он опустился на старый шаткий стул из тростника на тенистой веранде хижины.
— Не знаю, что мне делать с вами — положить на колено и отшлепать вас за этого Она или...
— Или что? — засмеялась Кэт. Она протянула Роберту стакан лимонного сока и уселась напротив него в позе йога.