Истинная моего брата (СИ)
Он был спокойным, но прой был порой способен на небольшие безумия. Это придавало ему какой-то нереальности, мне порой казалось, что я дотрагиваюсь до его тела, а душа его ненадолго покинула, оставив от себя лишь шальной взгляд.
А ещё рядом с ним порой ощущалась обречённость какая-то, будто бы его к той аварии приговорили задолго до того, как она случилась.
И я его не понимала. Наверное, поэтому и не могла полюбить. Но я прекрасно знала, что и черты характера передаются по наследству, часть такое встречала. Даже не обязательно, чтобы пример для подражания рядом был.
Лёшу я боялась “разбить”. Когда он засыпал, то выглядел будто бы скульптура, даже не дышал почти. И именно поэтому детей я всё-таки считала похожими на себя: они оба уже сейчас, когда им от роду было несколько часов, кряхтели во сне и перебирали руками-ногами. Они были реальными, тёплыми и моими. Их я люблю и понимать буду каждое действие, по крайней мере, всё для этого сделаю.
* * *К вечеру меня вырубило, но я просыпалась каждый раз, когда дети начинали издавать любые звуки, хотя к ним подходила медсестра. Вот только она им не нравилась, кажется, а я чувствовала потребность успокоить их самостоятельно.
Но ночью они оба были тихи подряд почти четыре часа, а после того, как поели, и я сменила им подгузники, заснули снова на три часа. Первые месяцы жизни, я знала, они будут почти всё время спать.
Но утром у них настало бодрствование. Не знаю, как там у человеческих детей, они, может быть, так резво изучать мир не начинают, но Аня и Андрей почти синхронно проснулись, покапризничали, а затем начали разглядывать палату и меня.
В их маленьких ручках было немало силы: мне становилось даже немного больно, когда они хватали меня за руки. А от медсестры я узнала, что зубы у них расти начнут примерно через месяц, а в три года они будут выглядеть лет на пять, но затем начнёт “прорезаться” вторая ипостась и рост сильно замедлится. В итоге, лет на шестнадцать по человеческим меркам Аня будет выглядеть в восемнадцать, а Андрей в двадцать. Примерно в этом возрасте они полностью сформируются, потом ещё чуть-чуть повзрослеют и после двадцати пяти перестануть меняться. Лет в пятьдесят медленно и постепенно запустится процесс старения, а проживут они не меньше ста лет.
Мне даже стало стыдно оттого, что я всего этого не знала. Да, я предполагала, что жить они точно будут долго, потому что даже среди полукровок тех, кто умер естественной смертью до восьмидесяти пяти не было почти, что уж говорить про альф, которые физически “прокачены” куда как лучше.
Днём позвонила Мария Александровна, поинтересовавшись, как мы себя чувствуем. В это время детей как раз увезли на обследования, но все самые важные обследования провели сразу же после родов, так что я даже не переживала. Почти.
Выписка наша была назначена на завтра, на десять утра. Я проснулась в шесть, поспав, с перерывами, конечно, семь часов. Если верить рассказам женщин в интернете, то это вполне даже неплохо, потому как некоторые довольствовались четырьмя часами сна в день, а о семи только мечтали. Впрочем, у меня всё ещё впереди, но я эгоистично надеюсь на помощь Марии Александровны. Всё-таки, я сама с двумя справиться вряд ли сумею.
А ведь ещё неделю назад я не представляла себе, как буду дальше выживать… И, если бы я могла отложить визит к Кириллу хотя бы на пару дней, то боюсь представить, что бы с нами тремя произошло: врачи, непосвящённые в тайну оборотней, наблюдая за рождением альф могли бы очень и очень сильно удивиться, а обследования показали бы им много нового.
Я отмахнулась от этих мыслей, собрала все вещи, которые тут у нас были, прихватила бутылочки для кормления детей, спеленала их и, когда в двери показалась Мария Александровна, мы уже были готовы.
— Привет, дорогая, — женщина буквально сияла, я её такой счастливой и представить не могла: — Готовы отправиться домой?
Я улыбнулась и кивнула, а затем предложила:
— Возьмёте Андрея? С двумя на руках не очень удобно.
Новоиспечённая бабушка сразу же буквально силком впихнула Николаю Георгиевичу букет, который держала в руках и быстро, но удивительно плавно, подошла к нам, готовая, кажется, заграбастать обоих сразу: ей внуков, наверное, хотя пятерых дай, всех удержит.
— Ну-ка пойдём к бабушке, хороший мой, — тихим ласковым голосом проговорила она, аккуратно подхватывая свёрток, перевязанный синей лентой. — Кто это у нас тут такой сладкий, а?..
Я никак не могла стереть улыбку со своего лица. Потом решила, что и не надо, подхватила Аню и сказала Николаю Георгиевичу, мявшемуся на пороге:
— Можете взять сумку с пакетом? Рук ни на что не хватает… — он сразу же исполнил мою просьбу, как-то опасливо покосившись на детей.
— Мужчины, что с них взять, — всё тем же сюсюкающим тоном проговорила Мария Александровна, глянув на мужа. Тот передёрнул плечами и вышел в коридор.
Все документы о выписке я подписала ещё до приезда родственников, так что мы спокойно последовали к выходу из клиники.
Правда я никак не ожидала, что увижу рядом с машиной Марии Александровны и Николая Георгиевича внедорожник Кирилла, а его самого неловко стоящим рядом.
— Опоздал немного, — пробормотал он, когда мы оказались возле него.
Я просто продолжала улыбаться и прижимать к себе дочь. Она мирно посапывала, укутанная тёплым одеялом, а её братец на руках у бабушки разглядывал оную, хлопая голубыми глазками.
— Так, а рассаживаться-то как будем? Люльки помещаются на заднее сидение, но помимо них там никому особо больше места не хватит, получается, кто-то с Киром поедет, — сказал Николай Георгиевич, всё так же отдалённо от нас находясь.
— Давайте тогда Ева с детьми со мной поедут, — предложил Кирилл. — У меня машина просторнее, она сможет между люльками сесть сзади.
Этот вариант понравился всем, тем более что Мария Александровна резко вспомнила, что на счёт того, какая смесь детям необходима, она не спросила, а значит требуется заехать в магазин. Поэтому Кириллу были выданы ключи, а сами дедушка и бабушка моих детей отправились по магазинам, предварительно спросив, точно ли мне ничего не нужно.
Кирилл детей не опасался, как его отец. Он наоборот весьма охотно взял у мамы Андрея, аккуратно поместил его в люльку, закрепил её на сидение, а на мой удивлённый взгляд ответил:
— Ну, я перед тем как ехать. инструкцию в интернете прочитал, предполагал, что так ехать придётся.
Я кивнула и продолжила сама возиться с ремнём безопасности. У меня в итоге получилось, но потом я поняла, что теперь придётся как-то усаживаться между люльками.
Но салон оказался достаточно просторным для того, чтобы свободно это сделать.
Мы ехали сначала молча, а потом Кирилл заговорил:
— А на кого они похожи? Я просто не разбираюсь…
Я посмотрела на него через зеркало, и ответила:
— Мне кажется, что больше на меня, но и от Лёши что-то есть… Может быть, мне хочется просто, чтобы на меня похожи были.
— Просто… — Кирилл замялся. — Я чувствовал бы себя странно, будь они на Лёшу похожи.
Я кивнула. Что уж говорить про него, я сама разглядывала детей и угадывала в них общие для Кирилла и Лёши черты и ловя себя на мысли о том, что ассоциирую детей с Кириллом, хотя он к процессу их создания никакого отношения не имел.
До дома мы доехали быстро, Кирилл остановил машину у ворот, вышел, что-то там пошаманил, и загнал её во двор.
— Родители свою в гараж поставят, — сказал он. — А я, может быть, здесь сегодня останусь.
От этой новости я почувствовала прилив радости, но постаралась не выказать его.
Альфа взял люльку с Андреем за специальную ручку, затем подошёл ко мне и, вручив ключи, забрал ещё люльку с Аней. Свои действия он так пояснил:
— Нечего тяжести после родов таскать.
Я не стала говорить, что, пусть дискомфорт ещё и ощущался, но я чувствовала себя намного лучше, чем позавчера, поэтому не развалилась бы от веса собственного ребёнка. Да и осмотр врача дал понять, что восстанавливаюсь я очень быстро. Через две недели поедем с детьми на приём, зайду ещё и к гинекологу, чтобы убедиться в полном восстановление.