Демонология Агапи (СИ)

«Тебе больше не о чем волноваться?» — отрезала прародительница Кетсыларов.
— Есть. Друг у меня пропал в ваших мирах. Инк рес Плой. Не слышала, бабушка?
«Не слышала, "внучка", — с плохо скрываемым ехидством ответила покойница. — Не до людиков мне. Великая Маттоттена призвала справедливость вершить».
— Желаю успеха, — пожелала я, не зная, что ещё можно сказать в этой ситуации.
«Да, добрый посыл нам с тобой не помешает», — согласилась собеседница.
— Нам? Я-то здесь каким краем? Мне бы Инка найти и к папеньке на свадьбу успеть. Свою демоническую справедливость вы сами возрождайте. Без меня! Тем более что по вашим законам во всём плохом всегда виноваты люди.
После этих слов я перестала чувствовать чужое присутствие в своём сознании.
— Вот и славно! Вот и хорошо! — констатировала я, заканчивая уборку в комнате Кетсыла.
Но моя радость была преждевременной. Мадам Кетсылар молчала недолго:
«Слушай, у меня есть предложение».
— От которого я не смогу отказаться?
«Надеюсь. Ты помогаешь мне, а я посодействую в поисках твоего людика».
— Согласна! — не задумываясь согласилась я, но тут же добавила: — При условии, если Инк попал в беду, вы с Маттоттеной принимаете участие в его спасении.
Недоусопшая бабуля опять онемела. То ли от наглости моей, то ли с богиней посовещаться решила.
— Ты не поторопилась согласиться? — тихо спросил Филипп.
— Нет у меня выбора, лапушка. Согласно демоническим законам, я бесправна. Даже пойти никуда без разрешения не могу, информацию получить могу только через Кетсыла. А ему не до нас. Сидя в подвале, варя похлёбки, стража не спасти.
— Слушай, да с чего ты решила, что его спасать надо? Может, его здесь и нет вовсе. Шляется где-то по мирам. А мы тут задни… кхм… хвосты морозим.
— Здесь он. Во-первых, яйцо нас сюда перебросило, во-вторых, интуиция подсказывает. А вот насчёт холода ты прав. Достало!
Открыв проход, перешла к своему спальному месту и запустила заклятие очищения. Унылая белизна голых стен удручала.
— Как в морге. Стерильно, белоснежно и холодно, — пожаловалась фамильяру. — Давай рисунки мои на стенах развесим, что ли? Всё веселее будет.
Открыла папку, которую так и не спрятала назад в суму, и разложила на лежанке акварели. Снежные пейзажи убрала сразу — без них холодно. Потом отложила в сторону яркие изображения закатов — не по настроению сейчас. И тут на глаза попался эскиз, сделанный в один из последних дней пребывания в избушке. Зеленый луг, до горизонта заросший цветущими одуванчиками, а над ним голубое небо с лёгкими белыми облачками. Удачно получилось передать настроение весеннего дня, наполненного теплом солнечного света. Приложила рисунок к стене:
— Как думаешь, одного рисунка хватит? — повернулась к котику за советом.
И увидела, как у того в изумлении округляются глаза и отвисает челюсть. Он неотрывно смотрел мне за спину. Повернув голову, я взвизгнула и отдернула руку. Стена медленно и беззвучно впитывала лист с рисунком.
— Ой, мамочка! Надеюсь, что она только бумагой питается, — прижав Фильку к себе, прошептала я.
— Бежим! — предложил мой герой.
— Для того чтобы выйти, надо к стене рукой прикоснуться. Я к ней теперь подойти боюсь, а не то что дотронуться.
— Смотри…
Стена, поглотившая акварель, начала меняться. По ней побежали разноцветные пятна, как от зеркального шара в ночном клубе. Сначала цветовые зайчики ползли по стене медленно, но скоро всё замелькало так головокружительно быстро, что пришлось прикрыть глаза. Подождав немного, попыталась осторожно подсмотреть сквозь ресницы, что же происходит. Ахнув, распахнула не
только глаза, но и рот. Комната моя преобразилась в круговую панораму среднерусского пейзажа. Углы в комнате исчезли, а потолок превратился в купол бескрайней небесной глубины с редкими облачками. Даже освещение изменилось. Теперь не холодный голубоватый свет заливал пространство моей спальни, а радующий глаза, неуловимо жёлтый, максимально приближенный к солнечному свету. Кажется, даже воздух в помещении стал теплее.
 
— Офигеть! — выдохнул Филипп.
— Согласна полностью! — резюмировала я.
— Что тут у тебя творится?! — прервал процесс любования резкий вопрос работодателя.
Демоны стояли в открывшемся проеме, который грубо разорвал свежую зелень лужайки и солнышки одуванчиков, открыв унылую чёрно-белую комнату Кетсыла.
— Это же… — Сивкилья осторожно зашла внутрь и стала медленно поворачиваться вокруг себя, рассматривая знакомый пейзаж. — Как ты смогла?
— Никак. Только хотела картинку на стену повесить, а она впитала бумагу и вот такое выдала, — я, как заправский экскурсовод, повела рукой, знакомя присутствующих с открывшейся достопримечательностью.
— Ты нарушила первый и самый главный Закон Справедливости, — обвинительно ткнул в меня пальцем потомок аграбии. — Все для всех одинаково. Одежда, еда, жилища. Права и ответственность. Чтобы не культивировать зависть.
При первых словах обвинительной речи я напряглась и даже голову в плечи втянула, но, услышав окончание, расслабилась и рассмеялась.
— Зависть? Значит, сейчас ты мне позавидовал? — и я опять показала рукой на стены.
— Ну, не то чтобы очень… Но закон есть закон! — уперся рогатый собеседник.
Подхватив папку с рисунками, пошла мимо демонов в комнату работодателя. Доставая попеременно листы, но не прикладывая их к стене, примерялась, какой пейзаж лучше всего украсит жилище Кетсыла.
— Выбирай, что нравится?
Забыв о Справедливом Законе и о зависти, внук аграбии принялся увлечённо копаться в рисунках.
— Вот этот хочу! — сделал он свой выбор.
М-да… И когда же я такой ужас сотворила? На фоне бордового от закатного солнца неба разбросаны жёлто-оранжевые облака, а подпирает этот страх фиолетово-чёрный массив леса. Даже на листе небольшого формата пейзаж резал глаз, портил настроение и говорил о депрессивном настроении автора, что же будет, если эта цветовая какофония будет постоянно окружать несчастного демона?
— Может, вот этот? — я протянула лист с воздушным розово-сиреневым пейзажем ранней весны. — Спокойные, нежные цвета гармонизируют внутренний мир и настроение.
Но Кетсыл только поморщился и опять впился взглядом в приглянувшийся рисунок. Рядом, с видом опытного искусствоведа, стояла Сивкилья и согласно кивала золотыми кудрями. Извращенцы!
— Потом не жалуйтесь! — забрала лист, приложила к стене и, как только бумага начала впитываться, отдёрнула руку. — Получите, распишитесь.
Сама же отошла подальше и закрыла глаза. Мне было стыдно за то, что это откровенно неудачное изображение будет каждый день мозолить глаза, вопя о моей бесталанности, и поэтому хотелось провалиться сквозь землю. Но вздохи восторга заставили вернуться в реальность и открыть глаза. Стоя посреди комнаты, демоны завороженно рассматривали панораму моего позора. Не в силах больше терпеть этот кошмар, я ушла к себе в зелень луга, простор голубого неба, к нежной радости одуванчиков.
Глава 11
Недовольная собой, упала ничком на жёсткую лежанку, натянув на голову капюшон, чтобы поглубже погрузиться в страдания и жалость к себе. Не хочу здесь жить! Так неуютно мне не было ни в одном из миров. Даже у вампиров было приятнее. От душевных мук отвлек стук. Будто кто в окно стучит. Только нет у демонов ни окон, ни дверей. И стучать, предупреждая о своём приходе, они не умеют. Подняла заплаканное лицо, чтобы осмотреться, и увидела в зеркале, прислоненном к стене, мордашку пестренького лекмота, за спиной которого маячил Рыжик.
— Вы как здесь? — растирая ладонями слёзы по щекам и хлюпая носом, спросила зазеркальных гостей.
— Тебя искали, священная! — с поклоном ответило маленькое существо. — Не договорили мы, а Великий Разум торопит с ответом. Готова ли ты?
— Стоп! — я выставила перед собой ещё мокрые от слёз открытые ладони. — Готова к чему? Почему я «священная»? Кто ты?
— Я, — начал гость, — ведущий шаман племени лекмотов, удостоенных великой чести обслуживать Великий Разум. Мы чистим, отвечаем за питание, при необходимости лечим нашего повелителя и очень горды тем, что нужны ему.