Доброволец

– По правилам мы не возвращаем сразу безнальные деньги, – нахмурился паренек, но при этом как-то уж больно хитро задумался. – Впрочем, почему бы и нет. Только вы мне фингал поставьте под глаз.
– Это я легко. А камер не боишься? – спросил я, намекая на камеру наблюдения, висящую под потолком.
– Они не работают, – улыбнулся продавец.
За сорок минут мы общими усилиями с хитрованом заправили все емкости в салоне «буханки», потом основательно проредили полки автомагазина, заполнив оставшееся в салоне «уазика» место всем, что мне приглянулось. На прощание двинул в морду продавцу, бил не сильно, но зато точно, под глазом тут же набух желвак и расплылся бордовым цветом.
Возвращаясь в Куравлевку и проезжая мимо закрытой АЗС на трассе, заметил, что вокруг нее идет нездоровое движение: с десяток мужиков на легковых машинах с прицепами, в которых установлены бочки, ведрами черпают топливо из заправочных емкостей. Ну вот о чем я и говорил: пошла потеха, грабежи и мародерство!
Ночевать я решил в доме дяди Толи, там было комфортней и безопасней. Лег прямо на полу, подстелив несколько одеял, возле себя положил заряженный СКС. Мясо, закупленное для пикника, свалил в морозильную камеру, а все спиртное упрятал подальше от глаз – в подвал. Сейчас не самое лучшее время для синьки.
Засыпая, подумал, что надо дождаться дядю Толю, а потом срочно валить в город, чтобы понять, кто там остался в живых. Сколотить из них команду и хорошенько потрясти кое-кого. Хорошо бы еще найти детекторы радиации и металлоискатели. В некоторых домах можно много чего найти полезного в виде золотых слитков и пачек американских рублей.
Ночью мне снился кошмар, в котором какой-то мерзавец дергал меня за руку и орал в самое ухо: «Иваныч! Иваныч!»
* * *
– Иваныч, Иваныч!!! – вырвал меня из теплых объятий сонной дремоты истошный вопль Ванька.
– Чего тебе? – отмахнулся я и хотел было уже перевернуться на другой бок, но Ванька вцепился мне в плечо и принялся трясти. – Ты прикинь, Гарик тоже с Аршика. Прикинь? Его бабка живет на Сквозняке, а я всю жизнь тоже прожил в Камыше! А?! Круто! Считай, не просто земеля, а почти… почти… – Болтун несколько секунд подбирал нужное слово, а потом выдал: – Родня!!!
– Охренеть ты информативный, – зевнул я. – Кто такие Гарик и Аршик? Армяне? Про Сквозняк и Камыш я догадался, что это какие-то районы города, а вот кто такие Гарик и Аршик, не понял.
– Иваныч, ну ты чего? Я ж тебе рассказывал: Аршик – это большой район Керчи, сокращенно от Аршинцево, назван в честь героя Советского Союза генерал-майора…
– Ваня, стоп! Хватит!!! Потом мне перескажешь историю твоего родного города. Че ты меня разбудил?
– Ну, я ж тебе говорю: Гарик оказался мне земелей! – радостно щерясь, напомнил мне Ванек и тут же пояснил: – Гарик – это турчонок, он сказал, что его зовут Исмаил, по-русски это типа Игорь, ну а Игорь – это, считай, Гарик. Так что согласись, что проще его называть Гарик! Да?
– Вань, ты меня поражаешь. Почему для тебя Исмаил – это сложно, а Гарик – просто? И самое главное, на фига ты меня разбудил, а?
– Дык там этот бородатый приперся, ну, старший в нашем взводе, тебя приказал позвать. Я ему сказал, что командир, ну то есть ты, спишь, а он меня матом обложил.
– Епта! Ванек, с этого и надо было начинать. Где он?
– С Петровичем плов дожирают! – язвительно произнес Иван. – Что б они подавились!
Я смахнул остатки сна, растерев лицо руками, подхватил автомат и пошел следом за Ваньком. Петрович и наш взводный расположились в саду, где, стоя под деревом, трескали из казана остатки приготовленного мной плова.
– Седов, где тебя черти носят? – окликнул меня взводный. – Ты какого хрена с парнями из третьего взвода конфликтуешь, турок защищаешь? Или тебе напомнить, как они в марте двадцать первого года в Крыму наших резали, и как мы их летом того же года оттуда выбивали?
– Не надо мне ничего напоминать, я сам могу много чего рассказать, – огрызнулся я. – Если бы они вальнули этого турка, я бы им и слова поперек не сказал, а драть в жопу мужика – это перебор, за такое их самих к стенке надо ставить. Или ты не согласен? – прищурился я.
 
– Ты на что это намекаешь? – грозно пробасил великан. – В жопошники, что ли меня записал?
– Нет, – примирительно произнес я.
– Лучше завалить этого пацана от греха подальше, – предложил взводный. – Во-первых, с себя снимешь обвинения в помощи туркам, во-вторых, снимешь напряжение в нашем отряде. Не хватало, чтобы третий взвод с нами сцепился.
– Оно, конечно, может, и к лучшему, но уже поздно: паренек-то оказался из крымских, он с Ванькой из одного города. Тем более он местный и говорит по-русски, значит, может быть переводчиком. Понял?
– Да и по фиг. Чего он там знает? Нам с местными лясы некогда разводить, скоро разведка вернется, и мы пойдем к следующему объекту. На кой ляд нам переводчик? Если надо, я с помощью ножа любого турка заставлю вспомнить русский язык!
– Ладно, жди, сейчас я вернусь, – согласился с доводами взводного и пошел искать Исмаила.
Мне судьба турецкого паренька, пусть даже наполовину русского, была безразлична, вернее, если его жизнь зависела только от моего решения, то я, конечно, не убивал бы его. Но если вопрос ставить ребром – либо мы, либо Исмаил, – то тут без вариантов, конечно мы!
Турчонка я нашел там, где его и оставили, привязанным к столбу в небольшом сарае. Паренек сидел на земле и, опасливо косясь по сторонам, чего-то писал в небольшом блокноте.
– Ну что, Исмаил, ты придумал, чем ты можешь быть нам полезен? – обратился я к нему на английском языке. – Сейчас от твоего ответа зависит твоя жизнь. Ну?
– Эфенди, я написал все, как вы и просили, все, что знал, написал… – Турчонок протянул мне блокнот, где несколько листиков были щедро исписаны корявым почерком нервничающего человека. – Поможет?
Я мельком проглядел написанное, потом прочитал более внимательно, задал пару уточняющих вопросов и пошел обратно к взводному (блин, никак не могу вспомнить, как его зовут). Если турчонок не сбрехал и все написанное окажется правдой, то выторговать его жизнь будет намного проще.
– Взводный, тут такое дело, получается, что пацана стрелять нельзя, у него есть ценная информация, – начал я, отведя здоровяка в сторону. – Он мне указал, где его родственник прячет оружие у себя в саду. Давай проверим, и если окажется правдой, то почему бы ему не сохранить жизнь? А еще его родня в Керчи в мирное время была довольно состоятельной. Почему бы не попросить за него выкуп, когда вернемся назад? Калым поделим пополам, идет? Половина – моя с парнями, половина – твоя! А чтобы развести нас с третьим взводом, отправь нас на все время пребывания в этом селе на верхний блок. Нормальный вариант?
– Что там за схрон? – заинтересовался бородач.
– В саду какой-то погреб, в который родственник турчонка спрятал принадлежащее его отцу оружие. Погнали проверим?
– Ну, давай, – пожал плечами бородач. – Только вы уж сами, я в сторонке постою, а то вдруг там фугас стоит.
Кстати, а почему бы и нет? Может, Исмаил все это заранее придумал, чтобы от нас избавиться, а потом втихаря сбежать. Закладку пошли проверять всей бандой: я, Болтун, Серега-пулеметчик, Петрович, взводный и Исмаил со связанными за спиной руками. Его родня жила по соседству, и путь в нужный нам сад занял не более пяти минут. Место для схрона было выбрано весьма живописное – подножие большого, корявого и, видимо, очень старого грецкого ореха. Исмаил указал на неприметный бугорок среди корней. Когда его расковыряли, там оказалось стальное кольцо на длинной цепочке. За цепочку тянули не просто так, а привязав к ней один конец веревки, перекинутой через нижнюю ветку ореха. Сами спрятались за перевернутым на бок каменным столом. Фиг его знает, что там, на другом конце цепочки? Хорошо если крышка люка, ведущего в подземелье с сокровищами, а вдруг пять килограммов тротила?