Пародия

  
Александр БЕЗЫМЕНСКИЙ
 
Речь по поводу 
 
 
Друзья мои!
 
О чем вопрос!
 
Даешь сюда
 
статью любую.
 
Коробку спичек.
 
пачку папирос, —
 
И я статью любую зарифмую!
 
Итак, борьба!
 
Борьба к борьбе
 
Труба трубит
 
в трубу трубою!
 
Труба
 
трубою
 
по трубе!
 
В боях,
 
на бой
 
отбоя
 
к бою!
 
Буржуям-гадам гроб!
 
И крах!
 
К чертям
 
конвенты-дивиденды!
 
Бум-бум. друзья!
 
Бум-бум и трах!
 
 
(Овации. Аплодисменты. Все встают и… уходят.)
  
Семен КИРСАНОВ
 
Зигзаги 
 
Шло авто, и в то
 
авто
 
я вто-
 
птан меж
 
двух дам
 
цвета бэж!
 
.
 
Момолевский мульвар мом мосемь…
 
 
 
Были недовольны мы,
 
ехали в «Линкольне» мы.
 
Я с приятелем, и к нам
 
сели меж
 
пара наших новых дам
 
цвета бэж.
 
Едем криво,
 
едем косо.
 
Ехать прямо —
 
не к лицу.
 
По Садовой едем.
 
По Са —
 
дово (по Са) му кольцу.
 
Давай,
 
авто,
 
авто,
 
давай!
 
Гони,
 
а то
 
мотнем
 
в трамвай!
 
Не «Линкольн»,
 
а «Любо-Бис»!
 
Наконец
 
мы в клубе Пис.
 
Стали мы
 
глотать икру,
 
кушать джем,
 
стали мы
 
играть в игру,
 
в букву ЭМ:
 
— Шуры!
 
— Муры!
 
— Фигли!
 
— Мигли!
 
— Пети!
 
— Мети!
 
Мсё!!!
 
 
  
Владимир ЛУГОВСКОЙ
 
Песня о мэтре 
 
 
Итак, начинается песня о мэтре,
 
о сантиметре и миллиметре!
 
О книгах, которые были важны,
 
которые стали теперь не нужны.
 
А покуда песня до нас идет,
 
а пока читатель по-своему поет:
 
«Ах, как же ты, редактор,
 
поспел, пострел!
 
Кто тебя назначил?
 
Куда смотрел?
 
Эх, стих! И два! —
 
Горе и беда.
 
Налево — околесица,
 
направо — лабуда».
 
Стой!
 
Кто идет?!
 
Сам читатель!
 
Кончено!
 
Залп!!!
 
 
  
Сергей МИХАЛКОВ
  
Дядя Степа 
 
 
Кто не знает дядю Степу!
 
Он усат, но безбород.
 
Кто не видел дядю Степу
 
В полном смысле в разворот?
 
Он стихи слагает ловко —
 
Это раз!
 
На плечах его обновка —
 
Это два-с!
 
Он и пьесы сочиняет,
 
И кино не забывает,
 
И охотно развлекает
 
И актеров, и актрис —
 
Это три-с!
 
Все мы любим дядю Степу,
 
Уважаем дядю Степу.
 
Нет таких редакторов,
 
Кто его произведенья
 
Про лисиц и про бобров
 
Принимал бы без почтенья.
 
И на каждое чиханье
 
Раздается восклицанье:
 
«Дядя Степа, будь здоров!»
 
 
  
Степан ШИПАЧЕВ
 
Белье на веревке 
 
 
Все сердцу любо. Все ласкает взор.
 
Я на простор хочу, я выхожу во двор.
 
Вот воробей чирикнул.
 
Сколько в нем сноровки!
 
Вот сушится соседское бельишко на веревке.
 
Подумать только: грязь на нем была!
 
А вот отмылось же бельишко добела.
 
Каким оно мне кажется приветливым и милым!
 
Как замечательно, что есть торговля мылом!
 
 
  
Ян Сашин 
 
(1911–1954)
 
   
Сергей ВАСИЛЬЕВ
 
Метро и нутро 
 
 
Щебаршится рассвет у дверей избяных.
 
Зачинается утро хитро.
 
Паренек в зипунке, в лапотках расписных
 
Во московское влазит метро.
 
 
 
Из далекой Перловки — земли дорогой —
 
Шел он семьдесят дён с батожком.
 
День уйдет на покой, день зачнется другой —
 
Парень знай себе дует пешком.
 
 
 
То не день аржаной
 
Потемнел до бровей,
 
То не дождь упадает с высот,
 
То бредет паренек подмосковных кровей
 
И посконную песню поет:
 
 
 
«Ой, дорога-панель, голубица-тоннель,
 
Я и сам-от похож на метро,
 
И гундосит во мне, словно дудка-свирель,
 
Земляное мое нутро».
 
 
  
Борис ПАСТЕРНАК
 
Укромность 
 
 
Мне в ванну хочется, в укромность
 
Звездообразных млечных брызг,
 
Где человека неуемность
 
Обнажена до жути, вдрызг,
 
 
 
И где в луноподобном кране —
 
Ноктюрн расплавленной слюды,
 
Где я предчувствую заране,
 
Что буду чистым до среды.
 
 
 
С хребта обвалы мыльной пены,
 
Как чудища, сползают вниз.
 
Обрызгав кафельные стены,
 
Я вылезаю ванны из.
 
 
 
Мочалка носится вприпрыжку,
 
И, как ведется искони,
 
Я тру лодыжку и подмышку
 
Косматым снегом простыни.
 
Улыбкой озаряя лоб свой.
 
Шепчу, волненьем обуян:
 
— О коммунальное удобство —
 
В квартиру впавший океан!
 
 
 
Пусть мир опять поглотит хаос,
 
Мне мир не нужен, не знаком, —
 
Я после ванны пью какао с
 
Простым, как вечность, молоком.