Оператор моего настроения (СИ)
Поворачивается спиной, поднимая волосы, чтобы мне было удобнее справится с замочком, смотрит в зеркало, трогает колечки и, резко развернувшись, целует так, что в моих лёгких выгорает кислород.
— Глупый мальчишка. Как я перепугалась, когда ты не ответил на звонок. А потом увидела здесь эту сучку и… — плачет, спрятав лицо у меня на груди. — Макс, я ведь подумала, что ты с ней…
— Елечка, ты чего? Все же о'кей, маленькая, — глажу ее дрожащие плечи, а она всхлипывает громче, обнимает, прижимаясь всем телом:
— Не отдам. Никому тебя не отдам! Я с ума сойду, если с тобой что-нибудь случится.
— Еля, ну не плачь, тебе нельзя волноваться, — шепчу, целуя ее мокрые от слез щеки.
— Нельзя, — кивает, срываясь в истерику. — Я просто немножко поплачу и больше не буду… Ма-а-акс! Ты точно себя хорошо чувствуешь? Только не ври мне!
— Малехо кружит, Ель, а так все путем.
— Давай съездим в больницу? Пусть тебя посмотрят.
— Давай лучше сгоняем и заберём машину. У нас бумага туалетная закончилась, а я купил и в тачке оставил.
— Бумага? — всхлипнув, смеётся. — Хорошо. Может, и плитку тогда выберем? Диана просила.
— Не вопрос, Еля.
На календаре каждое утро появляется уже по два крестика. Первый закрывает ещё один прожитый день нашего воздержания — после нервяков из-за Сабрины кроет жёстче в разы. Второй — приближает переезд. Мы считаем оставшиеся дни, завтракаем, собираем вещи по коробкам, оставляя лишь самое необходимое — то, что в последний день сможет уместиться в одну сумку, а вечером приезжают рабочие и перевозят новую партию в нашу квартиру. В комнате становится практически пусто — диван, шкаф и аквариум. И эта пустота почему-то давит на мозг, хотя должна радовать. Мы чаще сидим на кухне, где все осталось прежним, и решили сдавать квартиры, чтобы они не простаивали без дела. В принципе, в этом нет никакой необходимости, только я прикинул, что если завести счет для Миры и класть на него деньги, капающие за аренду, у нашей малышки к восемнадцатилетию подкопится некислая сумма, с которой она сможет купить себе машину или потратить их на обучение, плюс не будет гемора с квартирой. Еля так смеялась, когда я показал ей свои расчеты и расписал все плюсы, но потом, обняв, сказала, что у нас в семье есть мужчина, который сам решает финансовые вопросы, и она не будет оспаривать его решения. Я чуть не лопнул от гордости и на следующий день сгонял в банк, где, наверное, вытрахал весь мозг девочке, вызвавшейся помочь с выбором самого оптимального вклада, а потом еще раз, чтобы подобрать второй — на дом в Кьятоне. И за все это время ни одной новости от Боречки. Я чувствовал, что этот Альберт и Боречка — один человек, и рано или поздно он объявится, но никак не мог понять какого хера тянет с фоткой, если так заморочился, чтобы ее получить…
Можно было не заезжать в клуб — Филыч прямым текстом сказал, что в ближайшие пару дней моя рожа не особо нужна, — но все же приехал, после того как отвёз Елю в клинику, и пошел прямой наводкой в бар, где сегодня Гелька сдавала "испытательный" на бармена. И я ее не узнал. Вместо дредов на голове пышный хвост, перехваченный в трёх местах резинками, белая майка и рубашка, завязанная на животе, джинсы.
— Херасе Гельку накрыло! — хмыкнул я вместо приветствия, опустился на стул и придвинул к себе чистую пепельницу. — И чё, как она? — спросил, выбивая сигарету из пачки.
— Да вроде норм. Похоже шарит, что делает, а этот — Фил кивнул, на скрежещущего зубами Дена, — кошмарит ее потихоньку. Сам как?
— Да около дела, — затянулся и выпустил дым, наблюдая за тем как Гелька одновременно хреначит четыре разных коктейля. — Ты тут сильно занят? Вопросик бы один обкашлять.
— Вываливай, только погодь секунду, — Фил постучал костяшками пальцев по стойке, привлекая внимание. — Девушка, нам бы кофе, — и пихнул меня в бок, — Закажешь, Клей?
— Да не вопрос.
— Добрый день, какой желаете? — спросила Геля, широко улыбаясь. — Привет, Макс.
— Привет, — кивнул ей и повел пальцем по кофейной карте, выбирая из названий что-нибудь позаковыристее. — Капучино и макиато сможешь забубенить?
— Конечно, — Геля поставила две кружки на площадку кофе-машины, нажала несколько кнопок и продолжила мутить свои коктейльные экзамены, не обращая внимания на недовольное бурчание Дена, а через минуту протерла полотенцем стойку перед нами и все с той же широкой улыбкой опустила заказанное. — С вас двести пятьдесят.
— Сдачу оставь себе. Типа первые чаевые, — подмигнул я девушке, доставая из кошелька пятисотку. Попробовал кофе из одной кружки и протянул, — Слушай, а вроде ничего так. Это что? Капучино или макиато?
— А хер его знает, — пожал плечам Фил. — Спросим потом, если не траванемся, — придвинул к себе вторую и сделал крохотный глоток. — Мой тоже ничего. Чего хотел-то?
— Слушай, я тут мозгами покубатурил на счет Боречки и чуть башку себе не порвал. Вот вроде никому, кроме него, нахрен не усралось меня подставлять, но он что-то вообще не торопится. И самая ржака — понять не могу на кой ему это все. Еля же к нему не вернётся при любом раскладе. Или тут уже чисто насрать напоследок? Может, Гурю припахать? Пусть через своих поспрашивает или номерок пробьет.
— Убедиться хочешь в том, что и так ясно?
— Типа того. А то эти непонятки уже вот где, — я ударил себя ребром ладони по горлу, не рассчитав силы, и закашлялся. — Фак!
— Ты давай с этим завязывай, братка, — хмыкнул Фил. — Реально по херне дергаешься. Ну пришлет он Лизе фотку, и что это изменит? Да нихрена! Ну убедишься, что Рокотов мудила, и дальше что? Предъявлять ломанешься? Так вроде вы с Лизой уже в курсах чего ждать, и ты сам сказал этой овце фотку отправить. Не, если хочешь, можно и через батю пробить — мне не сложно спросить и у него связей побольше Гуриных будет. Только на кой?
— Да хер знает, — пожал я плечами. — Крыша едет видимо.
— Не видимо, а точно. Лучше сгоняй с Лизой на солнышке погреться. Хоть кукуху проветришь и на место поставишь.
— Не. Мы после свадьбы решили и надо у Веневитовича сперва спросить можно ли.
— М-да, — протянул Фил и на какое-то время провалился в свои мысли, уставившись в точку.
— Братка, ты чего? — спросил я, когда он дёрнул подбородком и заулыбался.
— Да так. Пытаюсь прикинуть сколько телочек ты на спор склеил и над кем из них трясся хотя бы в половину, как с Лизой.
— Да ни над кем. Похуй на всех было. А Еля особенная.
— Ну да. Пофестивалили мы не слабо, а сейчас типа примерные стали. Нормас нас крутануло на сто восемьдесят. Ты вон уже скоро батей станешь, — бросил быстрый взгляд на меня и заржал, хлопая ладонью по стойке. — Макс, ты хоть помнишь, как с пеной у рта орал, что телочек клеить можно только с упаковкой презиков в кармане? А!? И кто бэбика первый заделал? Клейстер!
— Да пошел ты! — огрызнулся я, выбивая из пачки сигарету. Щёлкнул зажигалкой и все же загоготал. — Типа клей доклеился?
— Фак! Завязывай! — выдохнул Фил, давясь от смеха и вытирая рукавом глаза. — Ты там, братишка, записывай что и как, чтобы у нас с Мистиком было у кого советы спрашивать как правильно подгузники менять.
— Да не вопрос, — ухмыльнулся я. — По сотке с рыла за мастер-класс.
— Без базара, братка.
Фил вытащил из кармана кошелек, выложил на стойку стодолларовую купюру, а с другой стороны бара, там, где Геля заканчивала свои коктейльные экзамены раздался звук бьющегося стекла и радостный вопль Дена:
— Фил, я говорил, что она что-нибудь расхерачит, а ты мне не верил!
— Если бы кто-то не гундел и не лез под руку со своими перестановками, не разбила бы! — огрызнулась Геля, собирая с пола осколки бутылки. — Козлина!
— Да ты сама коза! Это мой бар, что хочу, то и делаю!
— Твой!? Как же! Корона не жмёт?
— Что?