Я (не) ваша Лия! (СИ)

Уже в сотый раз за недолгое знакомство с сиром Крамером меня раздирает возмущение. Ну, допустим, у меня, Лии Трофимовой, возлюбленных нет. Но ведь у Лии Клерр — той, чье место я занимаю, есть жених, и они оба имеют право на нормальное, качественное прощание! Тем более, война на пороге, драконы за каждым кустом, крысы-мутанты, тайная полиция. Сегодня жив, завтра мертв.
Из чувства противоречия, назло капитану подхожу к смуглокожему красавцу поближе и вкладываю пальцы в его широкие, теплые ладони. Его горящие надеждой глаза прикованы к моему лицу в ожидании вердикта. Наверно, он все еще верит, что невеста передумает и снова, в очередной раз удивит решением отправиться во Фрию. Нет. Сюрпризы устраивать я, конечно, люблю, но так далеко заходить не собираюсь.
— Береги себя, Ардо! Надеюсь в нашу следующую встречу увидеть тебя в добром здравии!
— Мне дороги твои слова, Лия Клерр. У нас, у фрийцев, есть примета: чем короче прощание, тем скорее следующая встреча. Знай, мои мысли остаются с тобой! — его ладонь на секунду опускается мне на щеку, большой палец, нежно поглаживая, невесомо скользит по коже. Затем он спокойно разворачивается и шагает по уходящей в Приор дороге.
Гляжу на его высокий силуэт, широкую спину, с каждым шагом уменьшающуюся в размерах, и все больше грустнею. Ловлю себя на мысли, что расставаться по-фрийски я не умею. Не готова я так быстро его отпустить. Жаль, что он фриец. Жаль, что война. Жаль, что расстаемся именно сейчас.
Стою, размышляю, как несправедлива жизнь, пока до меня не доносятся окрики отчаянно размахивающего руками Сандера:
— Ай! Ай!
Только через пару секунд до меня доходит: он кричит: «Догоняй», но потоки воздуха сносят большую часть звуков в сторону леса. Небо вдруг оказывается затянутым тяжелыми сизыми тучами и вовсю готовится к дождю. Порывы ветра сносят меня в сторону, вынуждая идти зигзагообразной, пьяной походкой.
Повиливая, припускаю за своими провожатыми. К моменту, когда я с огромным трудом догоняю своих попутчиков, из туч, безо всякого предисловия в виде мороси ухает тяжелая стена дождя. К счастью, прозрачная, теплая и без запаха. И, хотя тяжелые капли непрерывно молотят по голове и плечам, я воображаю, что принимаю теплый, приятный массаже-душ. Прямо, как утром заказывала! Очищаюсь от пота, пыли, грязи и усталости.
Через некоторое время понимаю, что с ассоциацией я поторопилась. Душ хорош тем, что его можно и выключить, и настроить. Когда же мокнешь под резкими струями воды час, второй, третий, поневоле закрадывается мысль, что вода, смыв с кожи всю грязь, скоро примется смывать твою плоть, слой, за слоем, сливая ее в жижу под твоими ногами.
Мучительно долгая дорога, которой не видно ни конца, ни края. Ноги тоскливо чавкают по лужам. Все больше жалею себя. Дождь, потеряв всякий стыд, снова превращается в ливень.
— Нет ли у нас какой-нибудь магии, защищающей от дождя? — украдкой спрашиваю у Сандера, потеребив за локоть.
— Есть. Шапка-непромокайка. Но служители не имеют права тратить на себя столь дорогостоящую магию — произносит он, сочувственно оглядывая мой жалкий, насквозь промокший вид. — Мы привычны к трудностям. И ты привыкнешь. Со временем.
Однако через несколько минут парень все же подходит к нашему предводителю почти вплотную и что-то ему говорит. По счастью, нахожусь достаточно близко, ветер дует в мою сторону, и я слышу почти весь разговор, несмотря на скрадывающий звуки ливень:
— Капитан, в пещере Троллей… Ты собирался дойти до ближайшего портала и оттуда перенестись в Храм… твои планы, очевидно, поменялись, но я переживаю за сестру… скоро мы будем проходить очередной портал…
— … слишком жалостлив… Ей нужно преподать урок… поставить на место… Гордыня — величайшая беда… не нужна строптивая служительница…
Так вот оно что? Все мои нынешние страдания — всего лишь месть за уязвленное самолюбие? После этих слов дышу часто-часто, пытаясь прийти в себя. Обидно до ужаса! Похоже у местного сообщества накопилась острая нехватка представителей профсоюза! Меня одолевает дичайший соблазн подойти к нашему главарю и потребовать у него если не телепортацию, то хотя бы магические шапки. Топнуть своей тонкой ножкой прямо по грязи, заявить, что и шага больше не ступлю в сторону храма, пока не создаст нам с Сандером нормальных условий для жизни.
 
Но в глубине души прекрасно понимаю: это крайняя мера. Если уж и давить на рычаг своей ему необходимости, то только во имя чего-то стоящего. Зонтик в списке приоритетов — предпоследний снизу! Закусив губу, продолжаю молчаливо плестись в хвосте нашей процессии. Настойчиво убеждаю себя, что все плохое однажды заканчивается.
И правда, плохое заканчивается, как только мы достигаем селения и капитан внезапно, без предупреждения сворачивает в сторону большого, серого дома с грязно-темной крышей. Быстрые, тихие переговоры — и хозяйка, худощавая женщина с угрюмым, неласковым взглядом, соглашается предоставить нам ужин и ночлег за скромную плату.
Моя радость слегка утихает, когда, запив черствый хлеб холодным, горьковатым молоком, мы отправляемся почивать в комнату для прислуги, навещающей сегодня родню. Здесь нет кроватей. Только сено навалено на пол вдоль стены.
Я-то надеялась на мягкую, сухую постель, чистые простыни, нормальную подушку, а получаю, в итоге, клочок сена под голову, мокрую одежду, второй кожей прилипшую к телу, да влажный плащ вместо одеяла. Брр.
Хочется расспросить Сандера о многом: о Храме, о Левии, о традициях служителей, но капитан не дает никакой возможности пообщаться без свидетелей. Его назойливое присутствие необыкновенно утомляет и все больше злит. Так и не обновив нисколечко вчерашнюю базу данных, незаметно для себя отключаюсь.
Следующим утром, полузамерзшая и совершенно упавшая духом, уныло завтракаю со своими спутниками остатками вчерашнего ужина, после чего мы вновь отправляемся в путь.
Дождь утих. Судя по тому, как основательно подсохла дорога, закончился он много часов назад. Обходя очередную лужу, мрачно размышляю. Все утро, с тех пор как проснулась, потираю внутренний сгиб локтя. Уже с ночи кожа на этом месте отчаянно зудит. Зудит так сильно, что я не на шутку тревожусь.
Может, в том подгнившем сене обитают клопы или блохи и сейчас самые активные их представители мигрировали на мою покоцанную юбку? Или же это банальная аллергия на местную пищу? Забавно, если подобная напасть проявляется только у иномирян, и меня поймают на такой малости! А если у меня чесотка? Что тогда? Где найти врача? И есть ли тут нормальные врачи или только сомнительные целители вроде меня? Те, что лечат кого-то, сами не понимая, как и кого.
К счастью, прежде, чем успеваю вконец запаниковать, капитан объявляет привал на обед в тени огромного, пышного дерева и отходит по нужде. Судя по скорости, с которой он рванул за ближайшие, метрах в ста кусты, нужда у него накипела невероятно сильная! Наконец-то, его всевидящее око заслонит густая листва, а ум займется делами поважнее, чем шпионить за моей скромной персоной!
Пользуясь его отсутствием, внимательно, не таясь разглядываю локоть и вижу, что мой ранее незаметный шрам в виде восьмерки порозовел и припух. Это место и чешется, как безумное.
Сандер подходит поближе и нахмурившись рассматривает шрам. Под его удивленно-испуганным взглядом чуть не плачу. Не пугай меня, дружище! Я и так на пределе.
— Что это, Сандер? И почему эта штука на коже так чешется?
— Это помолвочный знак. Всего лишь символ твоей принадлежности Ардо, у него такой же. Старый, блаженный Антс как-то рассказывал, что у редких, просветленных дев этот символ в самом буквальном смысле указывает на жениха. Если шрам у девы распух — значит, ее суженый в беде.
— За «просветленную деву» спасибо, конечно! Но разве Ардо не должен уже быть во Фрии, в безопасности?
Парень бросает короткий взгляд на небо — сверяется с местными часами, затем с сомнением качает всклоченной головой.
— Уверен, что ливень тоже его задержал. Сейчас он может находиться как на территории Фрии, так и в левийском приграничье.