Николай I Освободитель. Книга 2 (СИ)

И надо сказать, метод оказался более чем действенный. Это общаясь с государевыми людьми землепашцы привыкли много молчать и изображать из себя бессловесных дуболомов, а при необходимости найти вора между собой, оказалось, что они способны проявлять настоящие чудеса дедуктивного метода. Сам Шерлок Холмс отдыхает. После нескольких инцидентов, когда нам действительно пришлось штрафовать за пропажу меди назначенную в качестве ответственной ближайшую общину, демонстрируя тем самым серьезность озвученной ранее угрозы, больше провода никто не воровал. Чудеса, да и только!
— Ну что Николай Павлович, — после третьего круга обмена сообщениями с оставшемся в Царском Селе Александром, лучась довольством как медный пятак, резюмировал Петров. — Работает, кажется, машина-то. Будем теперь заниматься увеличением сети. Большое дело, получается.
— Кому провода тянуть по столбам и без вас найдется, Василий Владимирович, вы лучше над усовершенствованием машины подумайте. Чтобы ей пользоваться удобно было, чтобы связь на дальние расстояния работала стабильно и так далее. Вот это вот все — это баловство. Детские ясли телеграфного дела. Вот когда континенты начнём линиями соединять, вот это да, это будет серьезно.
Энтузиазм изобретателя был понятен. Мало того, что я ему премию деньгами отсыпал не поскупившись, так еще и в свежесознанном обществе «Телеграфические машины» — двадцать процентов у государства, десять лично у императора, пятьдесят у меня — Петров получил небольшую долю, что недвусмысленно намекало на безбедную старость. Естественно, Василий Владимирович теперь желал производить как можно больше приемно-передающих станций, поскольку часть прибыли падало таким образом и в его карман.
Оставшиеся восемнадцать процентов были предложены к выкупу всем желающим на открытом аукционе и разлетелись как горячие пирожки, позволив нам привлечь достаточно солидные средства на продолжение работы с телеграфом. Собственно, такой ажиотаж был совершенно не удивителен, поскольку в «портфеле» новосозданного общества к этому моменту уже был гарантированный государством заказ на сто приемно-передающих телеграфных аппаратов и обучение к ним соответствующего количества персонала. Конечно, все это в терминах двадцать первого века описывалось бы словами «административный ресурс», «коррупция», «злоупотребление властью» и так далее. Однако тем и хорош монархический способ правления, что при необходимости сосредоточить усилия на конкретном направлении, можно сделать это, не заморачиваясь соблюдением формальных процедур. В общем классическое: партия сказала — «надо», комсомол ответил — «есть».
Сами же сети, являющиеся по сути естественной монополией, решили не мудрствую лукаво оставить во владении государства, передав их в пока еще не выделенное из МВД почтовое ведомство.
В первых числах сентября, затянув, по правде говоря, дело по максимуму — не слишком мне хотелось ехать знакомиться с будущей женой — я все-таки погрузился на корабль и отчалил в сторону Штеттина, являвшегося своеобразными морскими воротами столицы Пруссии. Слава Богу война на море с заключением мира между Пруссией, Данией, Швецией и Францией закончилась, поэтому по водам Балтийского моря можно было передвигаться относительно безопасно. В ином случае пришлось бы переться по суше, а это не только гораздо дольше, но и банально менее комфортно. Все же даже самые современные местные средства сухопутного передвижения настолько далеки нынче от слова «удобство», насколько это вообще теоретически возможно.
8-ого сентября вся наша делегация — а кто думает, что великий князь может путешествовать тем более с такой «официальной» целью в одиночку, глубоко заблуждается, — включавшая в том числе чиновников из МИДа и небольшой символический конвой из десяти бойцов, высадилась на Прусской земле. После короткого отдыха — исключительно чтобы привести себя в порядок после морского перехода — мы вновь погрузились на судно, теперь уже речное, и бодро двинули вверх по Одеру до Франкфурта. Казалось бы, странное логистическое решение — речной путь не ускорял движение, а скорее замедлял, его добавляя лишний день в пути, наш сопровождающий от принимающей стороны прокомментировал очень просто.
 
— Война, ваше императорское высочество. За последние три года хозяйство страны пришло в значительный упадок, а по дорогам передвигаться можно только с серьезной охраной. Бандиты, дезертиры… — Капитан речной баржи перекинул голландскую трубку-носогрейку, с которой почти никогда не расставался в другой угол рта, почесал затылок и добавил, — да и просто крестьяне порой на большую дорогу выходят. Пока французы с саксонцами, мать их дери, шастали туда-сюда, ни посеять ничего ни собрать местные не смогли… Голодно будет этой зимой.
Я только покивал головой, ничего не говоря в ответ. В некотором смысле я был причиной войны, пришедшей к немцам домой, а с другой стороны, какого черта!? Пруссаки первые напали на Россию и поплатились за это куском территории. Ну а то, что они потом решили с Наполеоном на кулачках померяться — это только их личные половые трудности, пускай как хотят свои проблемы, так и решают.
В Берлин мы попали только четырнадцатого сентября, въехав в город под аккомпанемент мелкого осеннего дождя. Впрочем, даже погода не могла иcпотрить настроения местным, видевшим в заключенной помолвке, о которой договорились два государя, большие перспективы.
Что касается меня, то я смотрел на всю ситуацию чуть более здраво и даже… Цинично что ли. Главное, чтобы Шарлотта оказалась милой на вид и приятной в общении, а остальное — мелочи. В конце концов с этой женщиной мне жить следующие лет сорок. Весь мой жизненный опыт подсказывал, что если тезис о том, что женщина может превратить жизнь мужчины в рай — весьма сомнителен, то вот обратное утверждение — о превращении жизни в ад — более чем справедливо.
Что сказать? Королевский дворец в Берлине на первый взгляд практически не отличался от той картинки, которая осталась у меня в голове после посещения столицы Германии в двадцать первом веке. Всей и разницы, что в окружающую обстановку в эти времена не слишком красивая коробка — немцы такие немцы — вписывается здесь несколько лучше.
По приезду нас мгновенно закрутила дворцовая суета. Радушные хозяева выделили для русской делегации целое крыло дворца, позволив расположиться со всем комфортом. Впервые за последние годы я остро ощутил, что мне остро не хватает Воронцова под боком с его порой ехидными, но почти всегда дельными советами. Благо в свои восемнадцать тут еще не считался полностью совершеннолетним поэтому главой делегации был назначен Николай Петрович Румянцев занимающий ныне пост министра иностранных дел и канцлера империи. Формально, правда по большей части. Николай Петрович после перенесенного пару лет назад инфаркта так и не восстановился полностью, поэтому от важных дел его отставили, чтобы не добить старика, но вот представительские функции, учитывая его опыт, он еще вполне был способен выполнять.
Румянцев, надо отметить был интереснейшим персонажем. Большой фанат развития наших дальневосточных владений, один из крупнейших акционеров Русско-американской компании и вообще человек достаточно широких взглядов. Ранее шапочно знакомые, мы с ним сошлись за время короткого путешествия весьма близко, проводя скучные однообразные дни плавания — деревянный корабль образца начала девятнадцатого века это вам не круизный гигант из будущего — за игрой в шахматы и разговорами о том, как нам обустроить Россию.
 
— Знаете, Николай Павлович, — мы достаточно быстро перешли с канцлером на неформальное общение, — чего там на востоке не хватает больше всего?
— Чего? — Спросил я, в общем-то, зная ответ на этот вопрос. Впрочем, почему бы не дать человеку высказать наболевшее.
— Людей! Наших русских, православных. Образованных и инициативных!
— Ну вот вам суд над заговорщиками подкинул несколько сотен — если учитывать семьи, слуг и прочих примкнувших — вполне образованных эээ… Людей. Пользуйтесь.