Николай I Освободитель. Книга 2 (СИ)

Для организации же работы с раненными в Москве — все же я очень надеялся этот что древнюю столицу удастся спасти и Наполеону отдавать не придется — был вызван министр Общественного здоровья со своей командой. Амбоидик-Максимович, изрядно заматеревший за последние десять лет на административной должности, мгновенно привлек к медицинской деятельности женскую часть дворянства, организовал госпиталя и даже нашел деньги на все эту деятельность в частном, так сказать, порядке. С Нестором Максимовичем я пересекся еще в середине августа, когда прибыл в Москву дабы взять под руку собранные там двадцать тысяч ополчения и был поражен размахом кипучей деятельности этого человека.
— Здесь ров в человеческий рост, — я ткнул пальцем в карту, где оное сооружение было обозначено черной линией. — По диагонали. И постарайтесь сделать так, чтобы внешний край его как бы нависал над внутренним. Чтобы наступающие вражины не догадывались о нем до самого последнего момента, ясно?
— Так точно, ваше императорское высочество, сделаем, — Афанасьев Иван Лукич, отставной майор-инвалид лет пятидесяти, потерявший левую руку по локоть еще в войне с Пруссией, с достоинством кивнул, подтверждая то, что все понял. — Не извольте беспокоиться, чай мы с пониманием, опыт есть.
Говорят, что два солдата из стройбата заменяют экскаватор. Ратники в количестве двадцати тысяч — на самом деле меньше, около семнадцати — из московского ополчения показали, что копать они умеют не сильно хуже вышеупомянутой строительной техники.
За две недели мы — я и трактор, как говорится — перекопали все поле от края до края, построив полноценную линию обороны, состоящую из пяти выстроенных в линию редутов и кучи траншей для стрелков между ними. Предполье, по которому должны были наступать французские войска было плотно засеяно чесноком, остатком мин, там были отрыты тысячи небольших ям-ловушек со штырями по типу вьетнамских, а под конец мы начали рыть рвы, прикрывающие подходы к редутам с фронта. Эскарпы — как мне подсказали местные. Военно-инженерного образования, того которое было у реального Николая, я естественно не получил, поэтому пришлось в этом деле полагаться на местных, оставляя за собой только административную часть и общий пригляд.
Очень не хватало чего-то типа нормальных противопехотных мин направленного действия. В условиях наступления плотными колоннами, каждая такая адская машинка могла бы выкашивать противников пачками. Вот только пироксилина на них у нас не было, все что наши производства успели выдать мы пустили на изготовление ракет, посчитав их более приоритетными.
За первой линией обороны было начато возведение резервной, куда можно было бы отступить в том случае, если все пойдет не слишком хорошо. Собственно, не смотря на всю подготовку, были у меня определенные сомнения в том, что удержать Наполеона, если он действительно решится бросить в бой все резервы, нашей армии по плечу. Поэтому я заранее стелил соломку везде, где только можно.
— Хорошо, полагаюсь на в этом деле на вас Иван Лукич, — я достал часы — стрелки показывали без нескольких минут полдень. — Впрочем, это все потом. Стройте своих подопечных на обед, сейчас кулеш подвезут.
Это было еще одно мое нововведение. Прежде чем начинать большую стройку я, понимая, что дело затянется на неизвестное количество времени, постарался наладить относительно сносный быт ополченцев. Организовал поставку и централизованную готовку горячей пиши, выбил стройматериалы под хотя бы примитивные шалаши, разметил места оправления естественных нужд. Не все делал сам, конечно же, однако и на самотёк ничего не пускал. Страшно даже представить в какую помойку может превратить такая толпа не столь большое, в общем-то поле буквально за два десятка дней, если обо всем не позаботиться заранее.
— Что там наша армия? — Отставной майор махнул рукой дежурному, тот достал молоток и принялся колотить им в рынду, созывая наших ратников на обед. Все ополчение было разделено на команды, которые для облегчения работы «пищеблока», обедали с определенным временным лагом. Услышав звук рынды, ополчаги потянулись к месту сбора куда уже подкатила телега, привезшая кастрюли с кулешом.
 
— Отходят понемногу, ат черт! — Прошедший днем ранее дождь местами превратил местные глинистые почвы в натуральное болото. Глина цеплялась за сапоги, делая любую прогулку изрядным физическим упражнением. — Завтра должны еще партию лопат подвести. И топоров, вроде бы тоже обещали.
— Ну… — Афанасьев задумался на секунду, — лучше поздно чем никогда. Ладно, я тогда пойду к своим, ваше высочество, проконтролирую, чтобы беспорядка какого не было.
— Добро, — я кивнул отставному майору и ухватившись за луку седла вскочил терпеливо ожидавшей меня лошади на спину. — Тогда завтра часам к десяти присылайте людей за инструментом.
Сказать, что не хватало буквально всего — не сказать ничего. Все же двадцать тысяч человек — не маленький по местным меркам город, как два тех же Витебска примерно. Пилы, топоры, лопаты, заступы мы собирали по всей Москве, едой поделились армейцы, дрова добывали по большей части сами, изничтожая валежник в соседних лесках. В общем, выкручивались как могли.
21 сентября к Бородинскому полю начали подходить первые, движущиеся в авангарде, русские полки. Не смотря на прохладную уже погоду — температура болталась в районе пяти-восьми градусов — и периодические дожди, время для меня настало по-настоящему жаркое. Учитывая, что квартирмейстерской работой я никогда до этого не занимался, приходилось носиться везде самому и вникать в возникающие то и дело проблемы. Чуть легче стало только на следующий день, когда до нас добрался штаб армии и взял на себя большую часть работы по размещению людей.
В этом варианте истории вопрос, давать бой перед Москвой или нет, не стоял вообще. И численное соотношение войск у нас было получше — по моим прикидкам у нас с Наполеоном было примерно по сто двадцать тысяч регуляров, но в русской армии сверх того было еще около десяти тысяч казаков и двадцать тысяч ополчения — и поле будущего сражения мы укрепили более чем изрядно.
Была опасность того, что французы, впечатленные размахом нашей фортификационной деятельности, не решаться атаковать русские построения в лоб и попытаются нас обойти. Но тут я все же рассчитывал на психологию Бонапарта, который вот уже три месяца без толку бегает за нашими войсками и, вероятно, не рискнет что-то выдумывать дабы не потерять возможность разбить русскую армию в генеральном сражении.
— Василий Михайлович?! А вы тут какими судьбами?! — Появление на бородинском поле Севергина, который вроде как должен был находиться в Питере, стало для меня полнейшим шоком. Признаться за последние полгода, я изрядно подзабросил свои коммерческие начинания, почти полностью переложив текущую работу на подготовленные за последние десять лет кадры. Кое-какой план работ я им еще вначале весны оставил, с запасом накидав идей для исследований и опытного производства, ну а с остальным они должны были и без меня справиться. И вот появление моего главного химика здесь в сотнях верст от столицы, да еще и во главе здоровенного каравана из нескольких десятков повозок… — Я думал вы в Питере.
— Я только оттуда, Николай Павлович, — располневший за время работы со мной химик, тяжело спустился с козлов телеги на землю. Сменивший постоянные экспедиции на более спокойную лабораторную жизнь, разбогатевший, и недавно выгодно женившийся химик, последние годы практически не вылезал из столицы наслаждаясь комфортом, которого ему не хватало во временна бурной и «голодной» молодости. — Фух, ну и дороги тут, чуть всю душу не вытрясло.
 
Я тепло обнял одного из моих первых соратников и предложил.
— Чаю, может, Василий Михайлович, аль чего покрепче?
— Чаю можно, да и остального вполне, — кивнул Севергин, — но сначала дело. Я ж не просто так за тысячу вёрст поперся. Подарков, так сказать, привез целую гору.
— Ну показывайте тогда, чем будете радовать, — я, честно говоря, рад был увидеть хоть кого-то из своей прошлой жизни «довоенной» — кроме Воронцова, конечно, — а то эти армейские рожи уже за полгода надоели хуже пареной репы. Хотелось уже заняться настоящим делом, а приходилось вместо этого сжигать свои города.