Твои, мои, наши (СИ)

Он меня услышал, стал стягивать с кровати простынь, но сам был по-прежнему не в себе.
Я решила, что он действительно врачей боится, только об этом мне было ничего не известно. Можно было, конечно, спросить у Любови Богдановны. Только как? А вдруг спрошу и она навяжется меня сопровождать в больницу вместо сына? Витю прямо спрашивать тоже не хотелось.
Всё думала об этом, когда принимала душ и приводила себя в порядок, но так ничего и не придумала. Ещё меня отвлекло сердечко на запотевшем зеркале. Витя постоянно такие рисовал, и я по ним скучала не меньше во время его отъезда.
Переодевшись после душа, я пошла на кухню. Витя уже накрывал на стол, давно справившись с постельным. Прям чувствовался в нём долгий холостяцкий образ жизни. Он всё по дому мог и делал сам.
— И что у нас на завтрак?
— Еда, — улыбнулся уже прежний весёлый Витя, без тени той печали в спальне.
Я с любопытством заглянула под крышку ковшика.
— Овсянка? — скривилась я, последнее чего бы мне хотелось на завтрак, — Фе! Я не хочу овсянку.
— Лапушка, ты чего? Это никакая не овсянка! Овсянка, — хмыкнул Витя, буквально оскорбившись не моим пренебрежением, а именно тем, что я в ковшике разглядела овсяную кашу.
— Не овсянка? А что это? — спросив, я даже понюхала.
Пахло обычной овсяной кашей с ягодным наполнением и сливочным маслом.
— Это же клубничный клафути! — с пафосом объявил Витенька, закатив глаза.
— Кла… как? Фути? Что? — переспросила я, рассмеявшись от Витиного образа и смешного названия.
— Клафути! Садись за стол, — потребовал он, и накинув на руку полотенце, стал косить под официанта.
— Ну раз клафути, то я попробую, — приготовилась к чему-то новому, хотя сомнения продолжали терзать.
Чувствовала своими ноздрями, что меня разводят, а за Витенькой такое уже водилось.
— То-то же! — Витя радостно засуетился, разливая по тарелкам, на мой взгляд, овсяную кашу.
После снятия пробы, я лишь убедилась, что мне не кажется. Обыкновенная овсяная каша с клубничным вкусом. Сладкая. Сразу стало интересно узнать историю этого клафути, чьё это блюдо. А то стыдно было с самого детства есть на завтраки клафути и не знать, что он это он.
Полезла в поисковик на телефоне и уже без удивления выяснила, что я была права, а Витя просто жулик!
— Клафути, это французский десерт! Пирог и запеканка в одном!
— Ничего не знаю, вон в мусорке пакетики, написано клубничный клафути, — отчеканил Витя, со смаком облизывая ложку.
Его тарелка уже была пуста, конечно, на такого, как Витя, одного пакетика клафути маловато будет. Правда, на столе было полно ещё других продуктов в том числе здоровенных бутербродов. За один из них Витя и взялся после того, как уговорил баночку йогурта.
— А куда мы едем? Какие у нас дела? — уточнила я, выглянув в окно.
Погода была прекрасная, солнце, но нежарко.
— Начнём с главного, с подготовки к свадьбе. Тебе платье купить, мне костюм. Ну если успеем, можно ещё кухню посмотреть. Фасады, прицениться. Я вот думаю, окно наверное снесём, балкон застеклим, благодаря этому кухня увеличится и будет просторней.
— Ремонт, это дорогое удовольствие. Может, тогда не стоит играть пышную свадьбу? Давай просто распишемся, — предложила я, даже не представляя, что меня ждёт.
— Глупость! Свадьба бывает раз в жизни, и она должна быть пышной! Что мы детям нашим покажем? А если дочки? Они подрастут и тоже без свадьбы, как мама с папой?
От ощущения дежавю у меня мурашками покрылся, казалось, каждый сантиметр кожи и даже нос. Витя сказал словами Родиона, практически слово в слово, кроме вопросов о детях.
Слова словами, а разница между Виталием и Родионом была очевидна. У бывшего дальше этой болтовни дело не сдвинулось, а Витя даже торопился и меня подгонял.
— Ты со стола убирай пока, а я вещи из машины перетаскаю и поедем, — сказал Витя, встав из-за стола.
— Хорошо.
После уборки кухни, я ещё добрый час ждала Витю, пока он стаскает все свои вещи, а их было очень много. Сразу стало понятно, что будил он меня для компании. Завтрак в одиночку его не устраивал, а помогать с сумками мне было не велено. Даже помочь разобрать не позволил, даже самой маленькой сумки. От скуки и безделья я лежала на диване и трепала за уши голубого кролика и почти задремала. Когда угол прихожей был завален сумками, Витя меня наконец-то позвал.
 
— Лиля, поехали!
— Бегу!
— А вот бегать не стоит, — произнёс строго, заглянув в гостиную.
— Ну я так, образно.
Пока дошли до машины, Витя мне любезно открывал все двери, пылинки, можно сказать, сдувал.
— Какую музыку хочешь? — он спросил меня уже в машине, настраивая радио.
— Мне всё равно, весёленькое что-то, — на мою заявку было включено детское радио.
— Учи песни, детям на ночь петь будешь, — посмеялся Витя.
Настроение было хорошее, я и не думала, что хоть что-то может его испортить. И уж тем более не подозревала в этом Виталия.
Он запорол все варианты платьев в первом же свадебном салоне, а в нашем городе их было по пальцам одной руки пересчитать.
Всё что мне были впору, для Вити выглядели пошло, моё мнение вообще не учитывалось. Я заикнулась, что жених невесту до свадьбы видеть не должен, на это Витя лишь посмеялся.
— Это был самый большой салон в городе. Если тебе здесь ничего не понравилось, то в следующем тем более мы ничего не найдём. Я есть к тому же хочу, — буркнула я, садясь в машину ни с чем.
— Тогда поедем на обед к маме, а платье завтра поищем. У нас ещё в соседнем городе можно глянуть.
— То предпоследнее было очень удобным. Лёгкое, красивое и нежаркое, давай на нём остановимся? — попросила слёзно, то платье мне не больше всех понравилось, но оно было недорогим и действительно хорошо сидело.
— Не, — отрезал Витя, — Какое-то прозрачное, всё видно, и потом оно какое-то убогое, куцее.
— Интересно, а я могу выбирать для тебя костюм? — уточнив, уже представляла, как запорю все его костюмы.
— Конечно! Обязательно, — с радостью согласился Витенька.
Любовь Богдановна встретила нас радостным приветствием со своего балкончика на пятом этаже.
— Поднимайтесь! У меня уже накрыт стол и всё остывает! — поторопила нас крича на весь двор и скрылась в квартире.
Витя забрал из багажника пакет с какими-то гостинцами, и мы поднялись к его маме.
— Ты помнишь? Про двойню пока не говорим, да? — напомнила Вите шёпотом уже у двери, переживая за свою спокойную жизнь.
Надо мной и так тряслись словно над хрустальной вазой, а известие о двойне угрожало тем, что вовсе запрут дома и я себе стану не хозяйкой. Да, я была бесконечно виновата, в долгу, обязана, но терпеть лишения свободы было невмоготу.
— Да помню, — кивнув, Витя открыл дверь.
Любовь Богдановна встретила вопросом;
— Купили платье?
— Нет пока. Кстати, мам, а что у тебя за вытяжка? Хорошая, не понять с подъезда, чем угощать будешь, — сказал Витя, когда зашли в квартиру, а вот я сразу поняла, что на обед жареная рыба.
Тонкий аромат, тянущийся с тарелок, манил меня и уже натерпелось сесть за стол. Так было радостно, что назойливый токсикоз отступил и наконец-то не тошнило от всего подряд.
— Да я по чём помню? Сто лет ей в обед. Могу поискать инструкцию. А на обед я минтай поджарила с рисом и луком, как ты любишь и салатик. Лёгкий, овощной. Лилечка, а ты такое любишь? Если что у меня грудка индейки ещё есть.
— Сейчас такое время, когда не я решаю, что люблю. Пахнет аппетитно.
— Вот, Лиле пахнет, значит не такая уж и вытяжка хорошая! Ну давайте, мойте руки и за стол, — Любовь Богдановна отправила нас в ванную, сама забрала пакет у Вити и ушла на кухню.
Когда мы все снова встретились на кухне за столом, Любовь Богдановна полезла в пакет. Я почему-то подумала, что там гостинцы, а это оказались фотографии.
— Ну мам! Дай поесть спокойно, — застонал Витя, не ожидая от этой затеи ничего хорошего.