Птичка в клетке. Сжигая мосты (СИ)

Челюсти от того, что я сжал их очень сильно, свело, а глаз задергался. А она не могла остановиться, подливала и подливала масла в огонь:
– Вадим, у тебя же с нервишками проблемы! Так и до инсульта не далеко! Тебе бы валерьяночку пить, а не виски. Ты, вообще, осилишь со мной всю ночь кувыркаться?
Все, достала.
– Пошла вон! – тихо, со звериным оскалом произнес я. Еще чуть-чуть и дойдет до рукоприкладства, а я этого точно не хотел. Она улетит в стенку от одного моего толчка. Я был опасен.
Она раскрыла еще больше свои итак огромные глаза и попятилась назад.
«Да, беги, Настенька, беги без оглядки, потому что я за себя уже не ручаюсь!»
В висках стучало, глаза наливались кровью, я знал это состояние, а она видела в первый раз, надеюсь, что и в последний. Настя, наконец, нащупала ручку двери, повернула ее и побежала в сторону лифта.
Остановившись возле него, она стала жать на все кнопки сразу, при этом постоянно оборачиваясь на меня. Я не двигался, просто смотрел на нее безумным взглядом. Она даже не могла представить, чего мне стоило это показное спокойствие, когда в душе все клокотало.
Когда Настя уехала, я уже пришел в себя. Закрыл входную дверь, подошел к бару, налил виски и выдохнул. Если бы не уроки учителя по контролированию гнева, то случилось бы непоправимое. Но даже теперь, когда я расслабился, в голове звучал ее последний монолог:
«С нервишками проблемы! Так и до инсульта недалеко! Валерьяночку пить, а не виски. Осилишь со мной всю ночь кувыркаться? Осилишь, осилишь, осилишь….?»
Схватил бутылку и швырнул в стену. Издал какой-то звериный рык и стал крушить мебель.
Вот и извинился…
Вышел на балкон, достал спрятанную пачку сигарет. Я давно не курил. С наслаждением затянулся. Выпустил дым колечками и набрал Ашота.
– О-оо, Вадим, что-то ты стал часто вспоминать обо мне. Не пойму только хорошо это или плохо.
– А сейчас узнаешь, Ашотик. Я покупаю у тебя Настю.
Секундное молчание в трубке.
– Как это покупаешь, не понял?
– А так: сегодня собираешь мне все документы на нее и на ее сестру, а также делаешь финансовый анализ: сколько потратил на содержание Ирины в больнице, сколько на саму Настю. Я оплачиваю тебе эту сумму и накидываю сверху, а ты сжигаешь при мне ее контракт, и она больше тебе не принадлежит. Усек?
– Нет, Вадим, не усек, – закудахтал Ашот.
Голосок стал лилейным. Так было всегда, когда он предчувствовал выгодную сделку.
– Не представляю, сколько ты должен будешь мне предложить сверху, чтобы я согласился! Это же золотая жила. Она могла бы мне принести кучу денег за пять лет работы.
– Ты, наверное, забыл, кто тебя из дерьма вытащил? Напомнить? Ашот не играй со мной, не надо. Ты знаешь, если я обещаю, то условия тебе действительно понравятся!
А потом уже другим тоном продолжил:
– Они не могут не понравиться! Ты меня, надеюсь, понял?
– Да, понял, понял босс, только…
– Никаких: только! Все вопросы обсудим завтра при встрече, а пока, твоя красотка знать о развитии событий не должна, но и работать на тебя уже тоже. Дай ей два дня выходных. Придумай что-нибудь, чтобы ничего не заподозрила. А потом я заберу ее.
– Хорошо. Можно только один-единственный малюсенький вопросик?
– Валяй.
– У тебя же свадьба на носу, слияние бизнесов. Зачем тебе все это?
Отвечать не стал, повесил трубку.
А, что я мог сказать? Что сам не знаю? Что умом тронулся? Адреналина на старости лет захотелось? Седина в бороду – бес в ребро?
На самом деле я точно знал, чего хотел с первого дня нашей встречи с Настей. Я желал полностью обладать ей, контролировать, видеть рядом, чувствовать нежные руки на моем теле, слышать биение сердца. Она ворвалась в мою размеренную жизнь, как ураган, как торнадо, зарядила бешеной энергетикой, дала эмоции, которых не хватало.
Да-да, я – гребаный адреналинщик, был, есть и останусь, видимо, им навсегда. Я действительно пытался жить, как все нормальные люди, но не получилось. Меня хватило ровно на пять спокойных, скучных до одури лет. И вот, наконец, броню прорвало: все бушующие чувства, которые так тщательно скрывал все эти годы, вырвались наружу, словно шампанское, которое изрядно потрясли перед открытием.
 
Черты моего ужасного характера стали проявляться еще в подростковом возрасте. Я питался негативными эмоциями людей. Конфликты, ссоры, драки не обходились без моего участия. Меня наказывали, изолировали от общества, бывало даже, морили голодом, но ничего не помогало, и вскоре я снова оказывался в кабинете у директора.
Переломным моментом в жизни стал день, когда нас с пацанами без предупреждения и тренировок отвезли на соревнования по боксу, как цирковых зверюшек, просто, потому что Марии Викторовне пришлось отчитаться за потраченные деньги перед администрацией. В приказном порядке, ей сообщили, что воспитанники должны принять участие. Позже, мы узнали, что нашему учреждению периодически оказывалась финансовая помощь, использовать которую нужно было по назначению, а именно: на творческие кружки и спортивные секции. Но денюшки утекали в другом направлении.
Градус моей ненависти на тот момент зашкаливал. Я понимал, насколько глупо и нелепо мы будем выглядеть рядом с подготовленными бойцами, но готов был идти до конца, стиснув зубы и засунув гордость в одно место. Мы дрались, как могли, как умели: без правил, по-уличному, жестоко. Естественно, нас сняли с соревнований, директрисе влетело по первое число, но она быстренько замяла скандал. Что-что, а по части улаживания спорных вопросов Марии Викторовне не было равных, возможно, из-за ее привлекательной внешности и полной доступности к телу.
Буквально через несколько дней конфликт был исчерпан следующим образом: старших воспитанников, в том числе и меня, отправили заниматься в лучшую секцию в городе, запечатлев столь знаменательное событие на полароид помощника руководителя, а наутро наши счастливые лица смотрели с первой страницы самой известной газеты города с заголовком: «Щедрый подарок Администрации детям-сиротам».
В боксе, как никогда, пригодился мой бунтарский характер. Я отдался тренировкам полностью и всецело, жил соревнованиями, и вскоре стал одним из лучших. Я кайфовал от самого процесса и каждый раз, стоя напротив противника, ощущал что-то вроде эйфории и экстаза в одном флаконе. Ощущая страх оппонента и бешеный стук его сердца, чувствовал, как кровь начинает быстрей бежать по венам, вызывая дрожь предвкушения победы и драйва. Подпитанный этими эмоциями, я дрался словно безумно голодный зверь, готовый ради еды на все.
Я не щадил себя, приезжал с тренировок и продолжал заниматься в комнате еще по несколько часов в подряд почти до потери сознания. На конфликты и террор у меня времени и сил не хватало, поэтому дети и воспитатели с облегчением выдохнули, и мой последний год прошел относительно мирно.
После детдома отслужил в армии, вернулся и стал искать работу. Но не так-то просто было найти ее в девяностые годы. На первое время, устроился грузчиком, но понимал, что это не предел моих мечтаний. Амбициозный, бесстрашный, импульсивный, эгоистичный, я хотел всего и сразу. Встреча с детдомовским другом Серегой в клубе стала судьбоносной.
«Голова», как мы его прозвали еще в детстве, давно вынашивал одну идейку, в реализации которой я мог ему помочь. Простую схему он накидал мне там же на салфетке. Сложностью она не отличалась. У него имелся компромат на одного богатого человечка. От меня требовалось только собрать команду и с точностью выполнять указания Сереги. С этой задачей я справился безукоризненно, в своих армейских друзьях не сомневался ни секунды. Первый куш срубили легко и быстро, а потом затянуло: шантаж, рэкет, контрабанда, подпольные казино, в общем, ничем не гнушались. Наша группировка росла в геометрической прогрессии. А, как еще было выжить в девяностые?
В двухтысячных пришлось перестраиваться. Империя рушилась, каждый тянул одеяло на себя, мечтая отхватить самый большой кусок пирога. В итоге, поделив деньги, разошлись, как в море корабли, без претензий друг к другу. Только мы с Серегой остались вместе. Так и пошли рука об руку в охранный бизнес. Взлет был стремительным, но с нашими связями это и неудивительно. Позже открыли пару фитнес-клубов, которые мгновенно окупили затраты. К делу подошли серьезно и ответственно, поэтому быстро приобрели хорошую репутацию в городе.