Княжна (СИ)

Опустила взгляд. Смотреть на него — изощрённая пытка. Где справедливость? Встретила потрясающего мужчину, а он убийца… Думала-гадала чего это он не женат? А вот чего! Согласна, у всех скелеты в шкафу… Но не такие же!
Смекнув, что приглашения на чай не будет, молча снял чёрное пальто и повесил на вешалку.
— Давай поговорим, — делает шаг ко мне, я отступаю на два. Требовательные губы сжались в тугой канат, он едва заметно кивнул и молча прошёл в кухню, занимая место за обеденным столом.
— Я не уйду, пока мы не поговорим, — твёрдо заявил и я понимаю, что он не лжёт. Села за стол напротив него. Он устало потёр шею и заглянул мне в глаза:
— Ты меня боишься? — низкий голос пропитался новыми, тоскливыми нотами. Взгляд потухший. Не похож он на злого разбойника…
Я не знаю. Запуталась. Но ему ответила:
— Я провела волшебные выходные с Тариэлом, владельцем казино, — вскинула осуждающий взгляд на мужчину, — а с вами я не знакома.
Ох, дерзишь, Адель, как бы не пожалела об этом. Он улыбнулся на одну сторону, опасно сверкнув глазами, принимая правила моей игры.
— Агаларов Тариэл Амиранович — бандит, вор в законе или криминальный авторитет — называй как хочешь. В преступных кругах больше известный как Таро, — на четких скулах проступили желваки. — Что это поменяло в отношениях между нами?
Сглотнула вязкую слюну. Спрашивает ещё!
Хватала воздух ртом, не способная подобрать слов, чтобы выразить возмущение. Так спокойно он сообщил мне маленький, совершенно незначительный факт из своей жизни. Как будто про родинку на руке рассказал.
— Ну, знаешь ли…, - наконец выдохнула то, на что меня хватило.
— Да, я убийца. Мои руки запятнаны кровью и я не знаю когда это закончится, — не мигая смотрит прямо в мои округляющиеся глаза, — я бы очень хотел сказать «но» и кучу причин почему живу так, а не иначе. Только правда в том, что мне нет оправданий, — нервно проходится ладонью по щетинистой щеке.
Обреченно закрыла глаза, сдерживая накатившие слёзы.
— Не бойся меня, — попытался накрыть ладонью мою руку, но я быстро отдёрнула ее. Он сильнее сдвинул брови к переносице и прищурил глаза, поглощая мои эмоции. — Скажи хоть что-нибудь.
Вытерла проступившую слезу с щеки и подтянула ноги к груди.
— Что ты хочешь услышать?
— Утром я предлагал тебе остаться со мной. Теперь ты знаешь обо мне больше и можешь дать взвешенный ответ, — его лицо застыло серой непроницаемой маской.
Долго рассматривала мужчину, сидящего напротив меня. Глубокое чувство внутри не умерло, но эта любовь запретная. Не могу мириться с его образом жизни. Мне хочется семью, детей, спокойной жизни с любимым мужем. С ним это невозможно… Я потеряла мать и отца и не хотела бы, чтобы тоже самое случилось и с моими детьми.
— Остаться зачем? Быть украшением интерьера или постельной грелкой? А может два в одном? — вскидываю подбородок, прожигая его глазами, застланными пеленой слез.
— Я бы никогда не предложил тебе такую роль…, - покачал головой, поглаживая разбитые костяшки кулака.
— А другого не может быть в твой жизни, Таро. В жизни преступника, — он молча кивнул, поджимая нижнюю губу, соглашаясь со мной.
— Я тебя услышал, — Тариэл поднялся из-за стола и минуя меня вышел из кухни. Когда я отыскала в себе силы проследовать за ним, он уже был в пальто. Достал портмоне из кармана и вынул перевязанную резинкой пачку пятитысячных купюр.
— Это за семь дней с княжной. Остаток. Деньги в благотворительные фонды я уже перевёл, — бросил пачку на бархатный пуф. Окинул меня трудночитаемым взглядом и вышел, не попрощавшись.
Этот жест больно хлестнул по самолюбию. Словно проститутке заплатил! Схватила пачку денег и подбежала к окну на кухне. Он как раз открывал дверь внедорожника. С силой кинула увесистую пачку в окно, та с грохотом шлёпнулась на крышу его машины. Мужчина поднял голову, жаль в темноте не разглядела выражение его лица.
Теперь не так обидно.
Глава 14
Тариэл
Вокруг царил хаос: перевёрнутый рабочий стол, сломанные стулья, опрокинутый шкаф, пол усыпанный деревянными щепками, осколками стекла и бумагами, — результат выплеска моего гнева. Клуб уже принимает гостей, модная музыка грохочет во всю, так что моего беснования никто не услышал. Чтобы вернуться в дом, где была она я просто не нашёл в себе сил.
 
Сидел посреди бардака и лакал из горла горькое пойло. Выплеснув во вне первую волну эмоций — раздражение, от того, что этот ублюдошный Лёша залез не в своё дело; досаду от того, что если я причиню ему вред она возненавидит меня ещё больше; ярость, от осознания, что она права, ведь я и вправду чудовище, — меня захлестнула вторая. Ядреной кислотой внутренности разъедала… гнетущая тоска.
И от неё так просто не избавишься. Как не избавиться от образа испуганной Адель, ее дрожащих ресниц, побелевших губ, соленой дорожки слез на щеках. Какой же я идиот… Рассуждал ещё: оставить девушку себе или нет? Словно она вещь бездушная. Всерьёз не допускал возможности, что, узнав обо мне больше, просто испугается. Ну не придурок ли?
С другой стороны, если пораскинуть мозгами, засунув глубоко в задницу своё раздутое эго и «хотелки», для неё так будет лучше. Никакого риска без меня или жизнь на краю пропасти со мной. Выбор очевиден. И она его сделала.
Глоток обжигающего эликсира, дезинфицирующего кровоточившую рану внутри. Несколько капель пролились мимо, вытер их рукавом рубашки и ухмыльнулся.
С каким шлепком упала пачка денег, которую оставил ей. Оскорбилась. Наверняка подумала, что заплатил ей за ночь. Пусть так. Этим жестом я и хотел поджечь мосты, чтобы стать последним мерзавцем в ее глазах, чтобы сделать больнее. Тогда она не станет сожалеть о своём решении и перешагнет через меня, как через кучу собачьего дерьма. Это лучшее, что я мог сделать дня неё, в сложившихся обстоятельствах.
В кабинет, присвистнув, вошёл Дато. Молча оглядел разруху и присел на корточки возле меня, коснувшись моего плеча ладонью:
— Хреново?
— В следующий раз, когда решишь дать мне совет, лучше засунь свой язык в задницу. Полезнее будет.
Обвинять кого-то в своих тупых поступках не в моем характере, но сейчас отчего-то захотелось с кем-то разделить груз ответственности. Дато плюхнулся рядом, вытянув ноги, отобрал бутылку, сделал большой глоток. Окинул меня жалостливым взглядом, от которого хотелось двинуть в морду. Не надо меня жалеть.
— Может украдём? Как в «Кавказской пленнице»? — шутливо ткнул локтем в мой бок. Я поморщился от резкой тянущей боли, сосредоточенной в области раны.
— Что я только что сказал о советах? — отобрал бутылку у ухмыляющегося Дато.
— Тогда какие планы?
— Напиться и забыться — сегодня. Завтра — заняться наркошами. Не нравится мне все это.
— Я с тобой. Только одной бутылки на двоих будет маловато, — Дато похлопал себя по карманам, нащупав телефон.
— Юлечка, звезда моя, будь любезна, в кабинет к боссу ящик хорошего вискарика притарань. Закусить? — приподнимает вопросительно чернявые брови, осматривая меня. — Да, неси, что есть. На сколько, на сколько, на двоих!
Через десять минут, с недоумением оглядывая разнесенный кабинет, впархивает официантка с закусками и новый бармен с ящиком алкоголя. На лицах персонала застыл шок.
— На пол ставь, крошка, — даёт указания Дато ошеломлённой девушке, совершенно не стесняясь при этом своего «полового» положения. Лениво встряхивает рукой: «свободны», с любопытством разглядывая этикетку одной из бутылок.
Откупоривает и разливает в гранённые стаканы янтарную жидкость, поясняя:
— Мы ж цивилизованные люди с тобой, — всучивает стакан мне в руку, салютует и осушает свой до дна. Тяжело выдыхает с характерным «оохх», — забористое пойло.
Поднес стакан к губам, беря пример с Дато, и сделал большой глоток.
Дальше я ничего не помнил.
Очнулся из-за покалывающих ощущений в ногах средь бела дня. Пошевелился, разгоняя кровь в затёкших конечностях, потёр онемевшую шею. Хотя, какая там может быть кровь? В моих венах до сих пор струится виски, и концентрация его достигла ста процентов. Окна машины запотели, от жесткого перегара — угореть можно. Рядом, на пассажирском сидении, сладко храпит Давид. Стукнул брата по плечу, тот громче всхрапнул и повернул голову в другую сторону. Протер ладонью запотевшее окно. Проморгался, медленно осознавая, что машина припаркована у подъезда Адель. В нашу сторону смотрят четыре пары старческих глаз, благо окна затонированы «под ноль» и бабули не видят мою помятую рожу.