Холодное пламя: Гори! (СИ)

— Вы вообще-то про стихии говорили, — произнес парень, истолковав издевку нежити по своему.
— Стихии… Да? Точно! Стихии… В прошлый раз ты меня знатно подпалил силой огня. Это одна из самых сложных стихий.
— Почему?
— Потому, что по началу, когда твой разум слаб, стихия формирует твой характер. Если она формирует его полностью, то ты никогда не сможешь достичь настоящих высот.
— Как это «формирует характер»?
— Как только в тебе проснулся огонь ты стал намного более вспыльчив и упрям. Возьми хотя бы драку с тем калекой, в которую ты ввязался.
— Откуда вы…
— Ну ты же не думаешь, что я сижу тут столетиями и жду, пока заблудший путник принесет мне горшочек с кровью? — покачал головой упырь. — Мне тоже иногда скучно и я наблюдаю за окрестностями.
— Вы следите магией?
— Нет, чаще превращаюсь в животинку поменьше и летаю по городу, или улетаю в северные земли.
— Тогда то, что рассказывали… про упырья в городе…
— Ой, ну не придавай этому такое значение, — махнул рукой учитель. — Я всего пару раз так ел. Остальное — просто попугать, ради шутки.
— Ваши шутки удались, — оглянулся на него парень. — Парочка осталась седыми до конца дней своих. И вообще вы говорили про характер.
— Точно, — кивнул Роуль, поднялся и принялся ходить из стороны в сторону. — В огне работает проблема — от обратного. Огонь делает твой разум вспыльчивым, агрессивным, быстрым и молниеносным. По началу твоя сила увеличивается, но затем ты приходишь в тупик. Ты останавливаешься в развитии. Сила не пускает тебя дальше, ты не можешь погрузиться в нее. Тебе больно нырять в огонь, а твой разум уже настолько пропитан и выгнут огнем, что ты начинаешь злиться. Стихия это чувствует и выталкивает себя. Это тупик. Замкнутый круг. Тебе нужно нырнуть в огонь. Огонь вызывает боль. Боль заставляет злиться. Стихия чувствует боль и выталкивает тебя.
— И что противоположно вспыльчивости?
— Хладнокровность. Уравновешенность и хладнокровность во всем. — произнес упырь. — Был один пиромант. Звали его Залгуман «Холодное пламя». Очень неординарный парень. Я виделся с ним несколько раз еще в старой империи. Тогда я четко видел как веселый, шабутной парень, никогда не отказывающийся от доброй драки превращался в самого невозмутимого мага империи.
— Он был сильным?
— О-о-о-о да-а-а-а-а. Он был очень силен, но у него был огромный изъян. На пути к могуществу он не отрекся от родной крови и стал жутко уязвим. Тогда правитель вольного города Иссамуил смог пленить всех родных этого мага и публично казнить. Залгуман был наемным магом у островных пиратов. Ребята отлично сработались и капитально грабили торговые пути.
— То есть он был разбойником?
— Не совсем. Он работал на разбойников, а в те времена эта разница принципиальна, но не суть. Так вот. Залуман «Холодное пламя» был на пике своей формы. Его пламя было настолько мощное, что прожигало все. Его кровь покупали ювелиры, чтобы сплавить алмазы.
— Алмазы же…
— Там был сложный алхимический процесс, но говорили, что результат того стоил, — пояснил учитель. — Так вот. После того как Залгуман узнал, он отправился в этот город. Правитель об этом узнал, собрал магов города, войска и вышел ему навстречу. Они встретились у стен. Правитель его облаял, наговорил гадостей а потом начал трясти головами его малолетних внуков.
— Он полыхнул?
— Нет. Он всего лишь поднял одну бровь, — довольно поджав губы произнес Роуль.
— И все?
— Нет, конечно, но тогда уже ходили сказки о его каменной физиономии. Он уже и говорить стал реже. В общем — самый безэмоциональный человек, про которого слышал.
— А что стало с городом? — Рус закончил очередную руну и с грустью взглянул на плошку с закончившейся кровью.
— Город полыхнул. Весь. В одно мгновение все, что могло гореть в этом городе вспыхнуло. А вместе с ним вся армия и все маги, что были там. Это было настолько мощно, что отклики той магии можно почувствовать до сих пор. Раз в год в этом месте до сих пор бывает выброс силы огня.
— А где это было?
 
— На юге. На развалинах этого города вырос город Кулсариф.
Парень отвлекся от созерцания плошки и уставился на учителя, расхаживающего по небольшой комнате.
— Место удачное, — пояснил он. — Вода, мореходные маршруты… Ну, а выгодное место пустым не бывает.
— А что в итоге стало с этим Залгуманом?
— Сгорел. — вздохнул Роуль. — Так бывает, когда теряешь смысл жизни. Она медленно пробирается в тебя, убаюкивает, а затем ты становишься частью нее. Холодное пламя допустил фатальную ошибку. Он слишком сильно привязался к собственной крови. Через пару лет, во время медитации у края вулкана он просто вспыхну и сгорел.
— Грустная сказка, — произнес парень и подхватил нож, чтобы сделать еще один надрез.
— На сегодня хватит, — остановил его учитель. На лице упыря не было даже намека на улыбку. — А Залгуман — это не сказка. Это один из немногих моих знакомых, кто достиг впечатляющего могущества.
— Ваш друг?
— До дружбы не дошло, но я могу со смелостью сказать — мы были приятелями. — упырь подошел к двери и выглянул в большое помещение, у которого отсутствовала крыша. — М-м-м-м… Сегодня будет отличная ночь… А это, кстати, тебе домашнее задание, пока я отлучусь.
— О чем вы?
— Придумай цель. Попробуй придумать такую цель, ради которой тебе хотелось бы жить, совершенствоваться и добиваться могущества. Такая цель, чтобы ты без раздумий сунул руку в кипяток.
— Кипяток? — удивился парень.
— Залгуман купался голышом в лаве, когда искал могущества. Ты у нас не Холодное пламя, так что для тебя и кипятка хватит, — съязвил учитель, а затем улыбнулся. — Ты ведь не думаешь, что я сразу буду учить тебя секретным техникам?
— Ну…
— Прежде чем осваивать магию мы будем учиться как от нее не потонуть. Поверь, я знаю в этом толк, — с зловещей улыбкой произнес учитель. — Но это позже, а пока я смотаюсь на север.
— За нежитью?
— Нет же, — хмыкнул упырь. — Найдем тебе людишек. Кто-то ведь должен начать приводить будущую темную цитадель знаний в порядок?
— Какую цитадель?
— Ой, да не обращай внимание, — отмахнулся упырь. — Это я так, оговорился. Полнолуние близко, нервничаю…
***
Махмед обвел взглядом лодку и сморщился.
Поход через северные воды, до этого казавшийся крайне удачной затеей, оказался настоящим крахом. Из империи вышли три корабля, успешно прошли Крабовые рифы, и выгодно провели сделку с работорговцами. Корабли были полны свежими рабами, трюмы ломились от товаров и ничего не предвещало беды.
— Чертовы северяне, — рыкнул себе в бороду торговец.
Его в новь обуяла ненависть к еверным верзилам, почему-то решившим, что его корабли очень подходят для тренировки молодняка. То, что это именно тренировка — он знал отлично. Воины были неопытны и эскадра из трех кораблей с легкостью уходила от них по ветру. Только мощь молодых тел, взявшихся за весла, не дала им уйти.
Торгаш подошел к трюму и заглянул в небольшой люк. В этой части трюма находилось шесть молодых пленниц. Махмед отбирал специально самых красивых, для снятия напряжения во время долгого перехода, но все пошло наперекосяк, когда на горизонте мелькнули паруса северян. Сейчас же, глядя на этих красоток, у него внутри просыпалась не страсть, а жадность.
Он специально брал молодых, красивых и девственных наложниц, чтобы оставить их для своего пусть и небольшого, но гарема. Но из-за мерзких северян теперь придется продать наложниц и постараться выручить как можно больше за товар, купленный в империи.
 
— Сучьи отродья, — со злостью рыкнул Махмед и, развернувшись, отправился в сторону своей каюты.
Берег был совсем рядом, скалы не позволяли сойти на берег, поэтому торгаш приказал встать на якорь в отдалении. Он опасался разбить последнее судно ночью об скалы из-за непредсказуемого в этих водах ветра.