Босс моего мужа (СИ)

Недовольство в голосе мужчины настолько явное, что я наконец-то его узнаю. Нет, я бы, возможно и переспросила: а точно ли это он? Но вряд ли он в курсе, как записан в телефоне у Насти.
Будем считать, что проверку прошел.
Распахиваю дверь и делаю шаг назад – под натиском взгляда, которым меня окидывает незнакомец. Долго на мне не задерживается – будто выхватывает детали. Когда переводит взгляд на Настю, я облегченно выдыхаю. И, наверное, слишком громко, потому что мужчина вновь смотрит на меня.
На этот раз пристальней.
Гораздо пристальней.
Скрещиваю на груди руки, буквально заставляю себя не опускать взгляд, хотя очень хочется.
Он не страшный. Отнюдь. Но почему-то пугает, с ним неуютно. Не знаю почему, это ведь знакомый Насти, и он пришел нам на помощь, но мне хочется не просто сжаться, когда я лишь слышала голос. От этого холодного взгляда хочется спрятаться.
Не знаю, сколько бы продолжалась эта странная пытка, когда он смотрит, а я пытаюсь сделать вид, что мне все равно, если бы Настя не застонала. Мужчина тут же теряет ко мне интерес, подходит к кровати, подхватывает мою подругу на руки и направляется на выход.
Уже в дверях оборачивается.
– Ты остаешься?
И я словно сбрасываю странное оцепенение. Ожесточенно машу головой, подхватываю Настину сумочку и спешу за ним следом. Действительно приходится торопиться, потому что, несмотря на ношу, он идет очень быстро. А у меня каблуки и узкое платье. Со стороны, наверное, выглядит так, будто я не иду, а бегу, но без разницы.
А вскоре понимаю, что никто и не смотрит.
В доме по-прежнему тихо, только в одной из комнат поскрипывает кровать, а музыки больше нет. Мы так быстро передвигаемся, что я лишь мельком успеваю заметить, что гости остались, но в меньшем количестве, и они сгруппировались возле столиков у бассейна и бара. Милая, спокойная вечеринка.
Сергея и Артема не вижу, и к лучшему. Может, как раз они и заняли ту соседнюю комнату?
Морщусь от этих мыслей, и снова наталкиваюсь на взгляд мужчины.
– Открой дверь, – говорит он.
Не просит. Скорее отдает распоряжение, не сомневаясь, что оно будет выполнено. Но заводить разговор о манерах не собираюсь. Открываю дверь черного джипа, смотрю, как Тимур укладывает Настю на заднее сиденье, обходит машину, открывает дверь со стороны водителя.
– Кого-то ждешь? – интересуется он, наблюдая за тем, как я топчусь на том же месте, у задней двери.
Нет, это не похоже на приглашение, но я воспринимаю его именно так. Открываю переднюю дверь и поспешно ныряю в салон.
Только через несколько минут, когда позади остаются огни этого дома и машина уже уверенно движется в сторону выезда из поселка, меня отпускает. Начинаю различать приятные древесные ноты, которыми пропитан салон, выпрямляю ноги, чтобы было удобней сидеть, перестаю сжимать в пальцах сумочку Насти и просто кладу ее рядом с собой.
Повернув голову, смотрю на мужчину.
Ему лет тридцать, черные короткие волосы, сосредоточенный взгляд устремлен на дорогу, и к лучшему. Такое ощущение, что рубашка застегнута наспех: слишком много вверху осталось свободных пуговиц. Или ему так удобно? Но даже белый цвет рубашки не делает черты мужчины хотя бы чуть мягче, нежнее.
Рука уверенно сжимает руль, он выглядит настолько спокойным и безразличным, будто уже для себя все решил. А я понятия не имею ни кто он, ни куда мы едем – а вдруг он везет нас к себе?
– Вы ведь знаете, где живет Настя?
Она так долго молчит, что я уже думаю: не ответит.
– Более того, – говорит наконец, – я именно туда направляюсь.
– Спасибо! Я думала вызвать такси, но…
– Давай-ка, пока мы едем, – перебивает меня, – ты расскажешь, кто ты, что было на вечеринке и почему на тебе Настино платье.
Я послушно киваю, пока он перечисляет: это ведь справедливо, что он хочет узнать. А когда он доходит до платья…
Становится неприятно. Как будто я взяла его самовольно, напялила на себя, а подруга даже не в курсе. А еще я понимаю – наверное, понимаю, – почему меня так рассматривал Воронов и почему усмехался.
 
Он тоже понял, что на мне чужая одежда.
Но я сама виновата: сама согласилась. Поэтому заталкиваю обиду поглубже и сухо начинаю излагать факты. Сбиваюсь, только когда дохожу до событий в доме. Потому что вопросы начинают сыпаться один за другим, и чем их становится больше, тем меньше я уверена в том, что могло там произойти.
– Туфли… одежда смята… их двое… помада… хотели и мне предложить… отбилась довольно легко… больше не приходили… не знаю, все-таки они из одного социального круга…
– Хватит, – перебивает мои сбивчивые показания мужчина. – Я понял.
– Правда?
Нет, ну даже я уже сомневаюсь, что правильно все поняла.
Но, к моему удивлению, он согласно кивает.
За разговором я даже не заметила, что мы уже подъезжаем к дому Насти. Оглядываюсь на подругу: ключи в ее сумочке, не хотелось бы лезть в нее без хозяйки. Но машина у ворот не задерживается.
Едва мы приближаемся, Тимур щелкает брелоком, и ворота приветливо распахиваются. Не замечая моего изумления, он загоняет машину во двор, открывает дверь, берет Настю на руки и идет к дому.
Через пару шагов замедляется, и я понимаю без слов. Да, это тоже не приглашение, но я иду следом за ним.
А у двери мы останавливаемся.
Я смотрю на него, он на меня, и оба мы явно чего-то ждем друг от друга.
– Ключи от дома есть в сумке Насти и у меня в кармане. Выбирай, какой способ выпасть из зоны комфорта тебе нравится больше.
Пробегаюсь взглядом по его рубашке – а она без карманов! Опускаю взгляд вниз – да, карманы там есть, и, кажется, я даже вижу ключи, но у него такие узкие джинсы…
Вздохнув, открываю сумочку Насти.
– Забавно, – слышу над собой комментарий.
И что это значит?
Не отвлекаюсь, занята, открываю дверь.
Пропускаю Тимура первым – Настя, конечно, стройная, но вряд ли ему удобно ее держать. Он уверенно проходит в дом, а я тоже захожу, но останавливаюсь в прихожей. Потом усаживаюсь на пуфик, вытягиваю ноги, пусть чуть отдохнут. Наверное, надо убедиться, что с Настей все в порядке, и вызвать такси. Или лучше вызвать сейчас: пока машина доедет…
За этими размышлениями меня и застает Тимур. Останавливается в паре шагов от меня, смотрит на телефон в моих руках, на сумочку Насти, которую я тут же кладу на тумбочку, и почему-то снова на платье.
Ах, да, платье! Совершенно забыла, что его нужно снять и вернуть хозяйке. Так что такси вызову все же чуть позже.
– Как она? – нарушаю тишину, потому что мне не особо нравится затянувшееся молчание.
Оно как-то давит. Неуютно. Может быть, потому, что я успела рассказать в двух словах о себе, но понятия не имею, кто этот мужчина.
– Спит, – отвечает он. – Но это продлится недолго.
– Почему?
– Потому что ты понятия не имеешь, принимала ли она что-нибудь. Я имею в виду, помимо спиртного. А я не хочу рисковать.
– А для вас это важно?
Впервые я вижу какой-то отблеск эмоций на его лице: губы чуть кривятся в усмешке.
– Так получилось, что да.
И молчит. Мой расчет, что он сам расскажет о себе и об отношениях с Настей, с треском проваливается. Он явно не спешит облегчать мне задачу.
– Можно узнать, кем вы ей приходитесь?
Смотрит с таким сомнением, будто его плакаты развешаны по всему городу и я единственная не признала в нем рок-звезду. А потом все-таки просвещает:
– Братом.
Услышав какой-то треск, вполне допускаю мысль, что это могла быть моя челюсть. Даже несмотря на то, что у моих ног оказывается сумочка Насти, которая до этого лежала на тумбочке.
Но мое удивление объяснимо. За месяц, что мы сблизились с Настей, она ни разу не обмолвилась, что у нее есть брат. К тому же они с ней не похожи. Разве что цветом волос. А так у нее черты лица мягкие, сама она напоминает игривую кошечку. А ее брат… Такое ощущение, что одного из них подменили в роддоме.