Босс моего мужа (СИ)

Не дает до утра сп-а-ать
Лед растаявший – он вода-а-а.
Ты одно должна только зна-а-ать:
Я хочу тебя как никогда-а-а.
Да уж, знала бы Ирина Билык, что мне тут снится. У нее шикарная песня, а здесь вместо «снега» – «лед», как будто певец никак не может отойти от впечатлений после компресса, который я опробовала на кухне. Вместо «люблю» – «хочу» – очень жизненно, приземленно.
Мне даже кажется, что это Олег – настолько он поет в тему. Выныриваю из сна, прислушиваюсь и в тишине падаю вновь на подушки. Надеюсь, что до утра, но… Теперь мне начинает казаться, что кто-то ползет по стене дома и, запыхавшись, напевает:
Останусь пеплом на губа-а-х,
Останусь пламенем в глаза-ах,
В твоих руках дыханьем ветр-а-а…
Останусь льдинкой на щек-е-е…
Только спайдермена мне тут не хватало! Натягиваю на плечи покрывало, сплю дальше. На этот раз получается, потому что у этого человека-паука, видимо, короткие лапки. Слышится изумленный возглас: «Твою мать!..» – какая-то возня, а потом тишина…
И вот в этой тишине я наконец расслабляюсь настолько, что перестаю реагировать на то, что мне кажется дальше. Тем более что оно не пугает. Удивляет – да, но не более. Если бы это было в реальности…
А во сне мне ничуть не страшно, когда тихо открывается дверь, мягкая полоска света прочерчивает путь к кровати. И по этой дорожке в комнату заходит мужчина. Он пахнет дождем и чуточку дымом, и я с жадностью втягиваю в себя его запах. Он как осень – хмурится, наблюдает, как будто проверяя, готовы ли к переменам.
– Спи, – командует тихо.
– Не люблю пауков, – жалуюсь зачем-то ему.
– Их больше не будет.
Голос тихий, как будто он боится меня разбудить. И я не очень понимаю, зачем он тогда говорит:
– Спи.
Я ведь сплю, это сон. Но раз он так хочет, закрываю глаза. Ему невозможно противиться, в его голосе какая-то магия, которая меня убаюкивает. Зевнув, чувствую, что начинаю падать в какую-то пустоту, и там так сладко и так хорошо. А окунуться сильнее туда помогает прикосновение его пальцев.
По щеке, возле губ…
Пальцы поднимаются к вискам, отводят прядь, которая щекочет мне нос. Слышу усмешку, когда тянусь за этой лаской, – мне нравятся эти руки, нравится прикосновение осени, нравится эта нежность. Робкая, как будто для нее непривычная.
Улыбнувшись, облегченно выдыхаю и погружаюсь в тишину, которую больше ничего не тревожит.
Просыпаюсь не только отдохнувшей, но и в отличном настроении. Такое чувство, что вчерашние бабочки оставили мне свои крылышки, их не видно, но они подстрекают меня к полету.
Но тут дело может быть в том, что боль в ноге прошла, да и синяк получился скромных размеров. Взглянув на часы, понимаю, что до занятий всего полтора часа, так что нужно поторопиться.
Быстро принимаю душ, волосы поднимаю в хвост – даже с утра уже жарко, хотя небо и хмурится. Облачаюсь в свое платье и иду на поиски подруги. У ее комнаты останавливаюсь в раздумьях: а если она не одна?
И здесь я улавливаю аромат кофе! Спускаюсь вниз, практически влетаю на кухню, сияя широкой улыбкой.
– Привет, ты уже… – осекаюсь, когда мой взгляд упирается в мужскую фигуру. – То есть вы… вы уже…
Чувствую себя идиоткой, особенно когда Тимур оборачивается.
– Вы уже проснулись, – вроде бы и нахожу слова, да снова не те. Разочарованно вздохнув, разворачиваюсь, чтобы уйти. – Доброе утро.
– Доброе. Садись.
Не знаю, что меня удивляет сильнее: его ответная вежливость – я как-то привыкла, что рядом со мной он о ней забывает, – или же распоряжение, которое он отдал мне так спокойно, будто даже не сомневался, что я подчинюсь.
Так или иначе, это производит странный эффект. И я послушно сажусь за стол. Не совсем представляя, зачем и чего жду, ведь нужно поторопиться, разбудить Настю, вызвать такси. Ее машина осталась возле универа.
Но вместо этого я рассматриваю спину хозяина дома, помимо воли отмечая, что ему идет синий цвет. А еще рубашка подчеркивает его сильные плечи, а закатанные рукава – загорелую кожу.
 
– Почему ты не ешь? – он застает меня врасплох, когда оборачивается.
Делаю вид, что рассматриваю кофемашину, которая стоит рядом с ним, и вроде бы срабатывает. Потому что он усмехается и роняет:
– Понятно.
И даже отходит, уступая мне место. Правда, садится напротив меня и смотрит так пристально, что я не выдерживаю, опускаю глаза. Зато теперь понимаю, к чему был вопрос: на столе стоят тарелки с готовыми бутербродами и отдельно – сыры.
Заметив, как мужская рука тянется к бутербродам, подвигаю к нему тарелку поближе. Благодарности, конечно, не жду. Во-первых, привыкла, что от него не дождешься. А во-вторых, он и так бы достал. Я это сделала для собственного удобства, тарелка стояла возле меня, а его жест… как плавное вторжение в мою зону комфорта.
Чувствую на себе его взгляд, даже глядя в сторону – чувствую. Но именно он заставляет меня подняться и сделать себе кофе. Подставив чашку и нажав кнопку, не могу избавиться от ощущения, что мне здесь как-то тесно, некомфортно.
– Ой, я же Настю забыла разбудить! – радуюсь тому, что у меня есть прекрасный повод уйти, а вернуться, когда хозяин дома уже позавтракает.
Тимур бросает взгляд на часы и сообщает:
– Через три минуты ее разбудит Алевтина. Она как раз поднялась на второй этаж.
– Кто? – переспрашиваю непонимающе.
Взяв чашку, все же сажусь напротив хозяина дома.
– Домработница. Она застелет кровати комнатах и зайдет к Насте.
От удивления я выдаю никому не нужную информацию:
– У меня застилать не придется. Я свою застелила.
– Не нужно было. Она все равно будет менять постель.
Тон спокойный холодный, и говорит он все правильно – конечно, после чужого человека постель нужно сразу сменить. Но чувствую я себя так, будто меня слегка в кипяток окунули.
Делаю вид, что ем. Делаю вид, что пью кофе. Хотя вкуса не чувствую, только жгучую неловкость, которая никак не проходит.
Мой облегченный выдох, когда на кухне появляется Настя, наверное, был слышен даже на улице. Она заспанная, недовольная, что ее рано подняли, а я готова ее обнять и расцеловать в обе щеки.
– Я считаю, – выдает она хриплым голосом, – что учиться нужно на пенсии, когда скучно и спать не охота. А в лучшие годы нужно гулять!
Она в упор смотрит на брата, но тот продолжает невозмутимо завтракать.
– Скажи ему, Анит, – просит она, а сама тянет мою чашку с кофе. – Скажи, что я права! Вот ты бы хотела так же?
– Нет, – улыбаюсь, заметив ее маневр, ну и так как она еще действительно сонная, встаю, чтобы сделать себе еще одну чашку кофе. – Ты забыла? Я хочу стать самым строгим прокурором, так что не против учиться. К тому же мне нравится.
– Ай, ну вас! – возмущается Настя. – Оба зануды! Один разогнал вчера всех гостей, вторая упускает выгодную партию. Могла бы просто окрутить Олежку, выскочить замуж, и работать не надо.
– Замуж я вообще не планирую. В ближайшие годы так точно.
– Ну просто так бы с ним замутила. Видный же парень, обеспеченный. И запал на тебя, а ты…
– А просто так не хочу тем более.
Вернувшись за стол, прикрываю глаза и делаю глоток кофе. Вкус напитка из кофемашины все же не тот, но тоже неплох.
Открыв глаза, замечаю, что хозяин дома откинулся на спинку стула и смотрит в упор.
Ну что снова не так?
  
Глава 20. Анита, прошлое, 8 лет назад
 
– Ого, дождь прошел, – замечаю я, когда мы выходим на улицу.
Дорожка влажная, кое-где еще стоят лужицы, в которых отражается хмурое небо. Такое же хмурое, как Настя. Она неустанно зевает, морщит лоб и ворчит, пока ее брат пошел в гараж за машиной.
То, что Тимур вызвался нас подвести до универа, – новость хорошая, вариант сэкономить. Но радоваться не получается. Наверное, потому, что я знаю, как ему не нравлюсь, а я обычно себя не навязываю.