Готикана (ЛП)

 — Мне нужно, чтобы ты нашла меня. Ты следующая.
 Она начала дрожать, вцепившись в волосы, не понимая, что происходит с ее разумом. Это прекратилось. Это должно прекратиться. Она уже несколько недель не слышала ни голоса, ни тени. Это было блаженством. Этого не должно было случиться. Только не снова. Потому что это просто означало, что ее разум все еще расколот.
 — Нет, нет, нет, нет, нет, — начала она нараспев, раскачиваясь, как обычно, когда что-то расстраивало ее в детстве, закрывая глаза, пытаясь отгородиться.
 Сильная боль в голове заставила ее очнуться.
 Вад стоял перед ней, выглядя раздраженным и обеспокоенным, его рука крепко сжимала ее волосы в кулаке, когда он поднял ее лицо, требуя от нее полной концентрации.
 — Поговори со мной, — приказал он, и она сдалась, сжимая запястья, ее голова немного прояснилась.
 Он слегка ослабил хватку, но не отпустил ее, его серебристые глаза пристально смотрели на нее в лунном свете и свете свечей.
 — Я снова услышала девушку, — начала она, подробно описывая то, что она увидела и пережила, и то, что сказал голос. — Я даже не понимаю, как мое подсознание могло это делать, — сказала она после того, как закончила. — Я не знаю, какие подсказки это могло найти, чтобы это произошло. И почему именно сейчас? Почему, когда мы посреди... — ее голос сорвался на рыдание, все замешательство, разочарование, страх, беспокойство нарастали внутри нее, пытаясь затащить ее глубоко в яму отчаяния, от которой она никогда не оправится, не с ее генетической историей.
 — Эй, эй, иди сюда, — Вад притянул ее ближе, заключая в объятия.
 Корвина вдохнула его запах, заменив уродство, которое нес голос, теплом горящего леса и головокружением бренди, запах, который она узнала до мозга костей. Он крепко прижал ее к себе, удерживая на месте, защищая от вещей, о которых ни один из них не понимал и не знал.
 Корвина уткнулась носом ему в грудь, обхватила его руками, наслаждаясь утешением, которое он давал, утешением, с которым она была незнакома до него, ее тело идеально прижималось к его телу.
 Он долго обнимал ее, нежно целуя в макушку, слегка покачивая, и Корвина позволила своему сердцу успокоиться, разуму проясниться, а глазам открыться.
 Она немного отстранилась и посмотрела на него.
 — Извини, что отвлеклась на минуту. Буквально.
 Его губы слегка скривились, когда он обхватил ладонями ее лицо, большими пальцами вытирая слезы, которые, она даже не заметила, что скатились по ее щекам.
 — Ты сейчас хорошо себя чувствуешь?
 Она кивнула ему, поправляя бретельки ночнушки, понимая, что ее грудь все это время была обнажена.
 Корвина села на подоконник, наблюдая, как он примостился на противоположной стороне, свечи горели позади него, бросая на него в его черной одежде жуткий свет.
 — Я даже не знаю, что я должна найти.
 Он задумчиво смотрел на нее в течение долгой минуты, склонив голову набок.
 — Ты пробовала спросить Мо?
 Корвина моргнула, услышав его предложение.
 — Учитывая, что эти голоса являются внутренними, они являются твоим подсознанием, — объяснил он в ее очевидном замешательстве, — Они исходят из одного и того же места. Поскольку Мо это голос, который ты знаешь всю свою жизнь, которому ты доверяешь, почему бы не попробовать спросить его? Чему это может навредить?
 Это, должно быть, был самый странный разговор, который она когда-либо представляла себе с ним. Это также имело странный смысл.
 — Хочешь, чтобы я спросила сейчас? — она подняла брови.
 Он пожал плечами.
 — Я бы предпочел, чтобы ты сделал это со мной. На всякий случай.
 На случай, если у нее случится нервный срыв.
 Корвина вздохнула и закрыла глаза. Она почувствовала, как он положил ее ноги себе на колени, потирая в успокаивающем жесте, как он имел это в виду, но это слегка возбуждало ее, особенно учитывая то, как их прервали.
 Она сосредоточилась на его прикосновении, позволяя этому закрепить ее, и подумала про себя.
 — Мо? Ты здесь? Мне нужна твоя помощь. Помоги мне. Скажи, что я должна найти.
 
 Она ждала. Ждала. Ждала. И ничего.
 Сдавшись, она открыла глаза и покачала головой.
 — Я не знаю, как с ним разговаривать. Обычно все происходит наоборот.
 Он постукивал пальцами по ее ногам, наигрывая мелодию, которую она не могла расслышать.
 — Доверься себе, маленькая ведьма.
 Она вздохнула, глядя на луну, и моргнула, что-то внезапно пришло к ней, что-то из ее детства, старый ритуал, который она и ее мать выполняли всего несколько раз в своей жизни.
 — Луна, — выдохнула она, поворачиваясь, смотря на Вада. — Черный Бал. Всегда ли он проводится в одну и ту же дату?
 Вад нахмурился.
 — Нет. Даты меняются.
 — Но ведь всегда в полнолуние? — спросила она с колотящимся сердцем.
 Она чувствовала его замешательство от того, к чему она клонит.
 — Да. По крайней мере, насколько мне известно. А что?
 Корвина откинула волосы назад.
 — Каждые пять лет бывает особое полнолуние. Оно называется Чернильная Луна. Не так много людей знают об этом, — сообщила она ему, видя, как его взгляд заострился. — Мама говорила мне, что это самое мощное полнолуние на земле, которое духовно обладало силой многих затмений. Я родилась в Чернильную Луну.
 — Хорошо, — он обдумал, сказанное ею. — Итак, Черный Бал каждый раз падает на эту Чернильную Луну. Что это значит?
 Она в отчаянии стиснула зубы. Хотела бы она иметь хоть какое-то представление.
 — Я не знаю. Но мама говорила, что в такую ночь энергия на высоте. Если так много людей было убито на этой территории в такую ночь, и одна из них утверждала, что была настоящей ведьмой, которая прокляла убийц, энергия ночи должна быть мощной.
 Корвина почувствовала, как мурашки побежали по ее рукам от ее собственных слов.
 — Думаешь, что исчезновения действительно являются чем-то сверхъестественным? — спросил он, его пальцы замерли на ее ногах.
 Корвина задумалась над его словами.
 — Честно говоря, в этом замке я начинаю верить во все возможное.
 Глава 25 
 Корвина 
 До Черного Балла оставалась неделя.
 А Веренмор пребывал в восхитительном хаосе.
 В то время как огромная часть ее была напугана до смерти, беспокоясь о словах голоса, и о повторении истории, особенно с кем-то, кого она знала, другая часть ее была взволнована чем-то таким новым. Тем более что экзамены закончились и работы были сданы, занятия приостановились на месяц, прежде чем они возобновились вновь в новом семестром. В течение месяца студенты могли навестить семью, если таковая у них имелась, или остаться в замке. Из того, что она поняла, большинство учеников остались, что было и грустно, и нет.
 Но самое замечательное в Бале было то, что в кампусе появились новые лица. Комитет выложился на все сто. Первый этаж башни Главного Зала, который оставался запертым, был открыт по этому случаю. На неделю была нанята дополнительная команда от шеф-поваров до обслуживающего персонала, электриков и музыкантов. Инструменты, мебель и столовые приборы из хранилища были убраны и поставлены на место.
 Жителей из каждой башни вызывали в Административное Крыло в разное время, чтобы встретиться с командой модельеров и портных, которые снимали мерки и делала заметки и подгоняли всем наряды, которые будут готовы за день до Бала.
 Единственным недостатком этого хаоса было отсутствие времени, которое она могла бы провести с Вадом. Со всеми людьми, бродящими по кампусу, и без занятий, не было никакого способа и места, где она могла бы тайком встретиться с ним, даже в его собственном месте, не попавшись. И так близко к дате Балле они действительно не хотели рисковать.
 
 Четыре дня разлуки заставили ее осознать, как сильно она скучает по нему. Она наслаждалась временем с друзьями, книгами и всей атмосферой замка, но с ним ей было бы гораздо приятнее. Он был важен для ее сознания, и она устроилась поудобнее, мельком взглянув на него через территорию, его высокая темная фигура заставляла ее сердце болеть от желания прикоснуться к нему.